Сильный сом vs слабый бизнес: кто виноват?

Сегодня паритетный курс национальных валют в странах ЕАЭС сложился таким образом, что кыргызский сом оказался крепче казахского тенге, белорусского рубля и армянского драма, с российским рублем курс сравнялся почти один к одному. Картина выглядит следующим образом: за один кыргызский сом сегодня можно купить 295,13 белорусских рубля, 7,05 армянских драма, 0,97 российского рубля и 4,98 казахского тенге.

Если соотношение курса валют с Беларусью и Арменией мало интересует кыргызских производителей и транспортников, то курсовые изменения с Россией и Казахстаном вызывают определенные недовольства. Связано это с тем, что последние выступают основными торговыми партнерами. Это доказывают данные Евразийской экономической комиссии, согласно которым доля торговли между Кыргызстаном и Россией с января по апрель 2016 года составила 3,11% от общего объема торговли между странами ЕАЭС. Таким образом, за четыре месяца 2016 года товарооборот между Кыргызстаном и Россией составил $371,1 млн, с Казахстаном – $127 млн, с Беларусью – $11 млн и с Арменией – $0,1 млн. При этом стоимостные показатели снизились по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 31,6% с Россией, на 55,6% с Казахстаном, на 23,6% с Беларусью и на 11% с Арменией.

Сильный сом душит бизнес

Представители производственного и транспортного секторов заявляют о том, что курсовое соотношение, которое сегодня установилось с российским рублем и казахским тенге, лишает их конкурентоспособности и буквально душит их бизнес. При этом они винят в своих проблемах не глобальные изменения в экономике, а политику Нацбанка, который искусственно удерживает его на сильных позициях.

В Нацбанке с этим, конечно же, не согласны и заявляют о голословности заявлений. Представитель банка Раушан Сейткасымова подчеркивает, что с 1993 года в стране законодательно закреплен плавающий режим обменного курса, и Нацбанк придерживается данного режима.

«Это значит, что официальный курс, или курс на рынке, определяется через спрос и предложение. У нас в качестве иностранной валюты в обиходе больше используются доллары, евро, немного фунты, китайские юани, рубль и тенге, и курсы этих и других валют определяются через спрос и предложение. На валютном рынке в основном присутствуют коммерческие банки, они реализуют друг другу иностранную валюту за национальную. Их клиенты покупают или продают доллары за сомы в зависимости от своих потребностей. Национальный банк не вмешивается во внутренние дела каждого банка, но когда есть избыток какой-то одной валюты на рынке, например доллара, Нацбанк  может провести интервенцию – купить или продать доллары – для недопущения резкого изменения обменного курса. Хочу уточнить, Нацбанк не формирует обменный курс, он его не устанавливает, единственное – мы проводим соответствующие вмешательства, интервенции, чтобы не было резких изменений валютного курса», – рассказала Раушан Сейткасымова.

Она пояснила, почему сегодня национальная валюта оказалась крепче, чем у партнеров по ЕАЭС. По ее словам, до последних двух лет в России и Казахстане действовал фиксированный курс валюты, из-за чего была определенная предсказуемость на валютном рынке. Валютный коридор в этих странах периодически пересматривали. Так продолжалось до 2014 года, но потом рубль и тенге отпустили в свободное плавание.

«Многие привыкли к ранее сложившемуся паритету: 1,5 сома за 1 рубль и к соотношению по тенге один к трем. Сейчас, ввиду того что и Россия, и Казахстан отошли от административного определения курса, у них теперь он определяется рынком. За последние два года в России и Казахстане были значительные девальвационные процессы. Связано это было больше с тем, что экономики данных стран зависели от цены на нефть. Цена на нефть падала со $120 до $20 за баррель, сейчас она закрепилась в районе $45–50. Этот нефтяной шок, конечно, отразился на экономике соседей и, естественно, на их валютном рынке. В отличие от них сом оказался более стабильным, поскольку не так сильно зависит от нефти. Если у наших соседей проходили значительные девальвационные процессы, за два года чуть больше чем по 100% получилось, то сом ослаб за это время меньше чем на 50%, хотя многие ожидали, что наша валюта так же будет девальвирована, как и рубль или тенге. То есть внешняя среда сейчас другая, курсы везде определяются рынком. Естественно, центральные банки тоже могут реагировать, если идет резкое изменение, но опять же, Нацбанк не вмешивается в валютный рынок специально, чтобы зафиксировать курс либо специально ослабить или укрепить его», – подчеркнула представитель Нацбанка.

Раушан Сейткасымова считает, что не правильно пытаться быть конкурентоспособными только за счет паритета курсовой разницы, поскольку сегодня он один, а со временем может стать другим.

«Необходимо искать другие возможности быть конкурентоспособными: за счет качества, за счет логистики например. По сути, у нас так получается, что последние 10 лет у наших производителей была достаточно хорошая конкурентная среда. В такие периоды предприниматели обычно правильно используют свои конкурентные преимущества: завозят новые технологии, обновляют оборудование для производства и так далее. Но ожидать, что так будет всегда, не совсем правильно. Ситуация всегда может измениться. Так оно и произошло», – заключила представитель Нацбанка.

Независимое мнение

Для того чтобы более детально разобраться в данном вопросе, мы попросили прокомментировать ситуацию на валютном рынке Кыргызстана независимого эксперта, заместителя директора консалтинговой компании Smart Business Solutions Central Asia Марата Мусуралиева.

Он отметил, что, по информации на официальном сайте Нацбанка, в 2015 году и до 28 января 2016 года НБ КР на своих аукционах в основном выставлял на рынок доллары, скупая сомы, и таким образом сдерживал девальвацию сома и рост курса доллара. Однако в феврале он уже не проводил таких операций, а со 2 марта 2016 года, наоборот, начал скупать доллары у кыргызских банков, предоставляя взамен сомы. Лишь однажды, 6 апреля, Нацбанк снова выставил на рынок $14,3 млн. В целом со 2 апреля по 9 июня текущего года Нацбанк скупил на рынке $112,170 млн. То есть в настоящее время Нацбанк наоборот действует на укрепление курса сома к доллару.

«В то же время, согласно официальной статистике  Нацбанка, где представлена динамика курса доллара к сому, максимальным курс в 76 сомов за 1 доллар был с конца ноября 2015 года до начала февраля 2016 года. Затем он пошел на снижение и с апреля находится в районе 68 сомов за доллар», – пояснил эксперт.

По мнению Марата Мусуралиева, таким образом, фактические действия Нацбанка привели к стабилизации курса сома на уровне 68 сомов за доллар.

«Конечно, в сравнении с привычными курсами к тенге и рублю сом за последние два года окреп: раньше за один сом давали 1,45-1,5 рубля, а к тенге курс был 0,29-0,30 сома. Данное укрепление национальной валюты в любой стране, конечно, не самым благоприятным образом влияет на местных производителей. Особенно учитывая, что внутри ЕАЭС единые рынки сбыта продукции и товаров, произведенных казахстанскими и российскими производителями, стали дешевле кыргызских в 1,5 раза. На мой взгляд, перед Кыргызстаном, безусловно, стоит задача восстановить реальный сектор экономики – производство промышленных товаров и сельхозпродукции. Поэтому полагаю, что постепенное возвращение к указанным так называемым привычным курсам сома к тенге и рублю, как к валютам основных внешнеторговых стран-партнеров КР, продолжит оставаться на повестке дня», – отметил эксперт.

Марат Мусуралиев считает, что Нацбанк не находится в первых шеренгах виноватых в том, что местные производители терпят фиаско. Он напомнил, что еще в 1993 году Кыргызстан под руководством тогдашнего президента Аскара Акаева, МВФ и Всемирного Банка реализовал программу PESAC, по которой были уничтожены почти все промышленные предприятия в республике. Во-вторых, одновременно порядка 1 тыс. коллективных хозяйств были раздроблены до почти 300 тыс. фермерских и крестьянских хозяйств. В результате средняя площадь одного хозяйства сократилась с 1 тыс. гектаров до 2,7.

«На такой малой площади экономически нерентабельно  выращивать. Не то что комбайн, даже трактор покупать нецелесообразно. В-третьих, под предлогом «приватизации» были разорваны созданные при СССР цепочки вертикальной интеграции: колхозы и совхозы − шкуры − кожевенная промышленность − обувь и сумки, шерстяные ткани, мясокомбинаты и так далее. И, в-четвертых, войдя в ВТО, Кыргызстан полностью открыл свой рынок для Китая, дешевый ширпотреб добивал оставшихся производителей», – пояснил Марат Мусуралиев.

По мнению эксперта, есть и объективные обстоятельства «недееспособности» кыргызстанских производителей. По его словам, Кыргызстан, оставшись в одиночестве с мизерным внутренним рынком сбыта в 6 млн человек и крайне низким уровнем платежеспособности, был обречен на уничтожение оставшихся предприятий. В результате выжили только малые предприятия и цеха с малыми объемами производства.

«И, наконец, добило предпринимателей вступление республики в ЕАЭС – неготовность к конкуренции с производителями из РК и РФ и отсутствие системы учета ввозимых из стран ЕАЭС товаров. В результате казахстанские и российские предприятия мало того, что  были крупнотоварными с меньшей удельной стоимостью на единицу продукции, так они еще и завозят свою продукцию в КР почти без уплаты НДС и НСП. В совокупности все эти причины и привели к тому, что отечественные мелкотоварные предприятия не выдерживают конкуренции», – заключил Марат Мусуралиев.