В последнее время в России все чаще поднимаются инициативы, направленные на уменьшение присутствия рабочих мигрантов из Средней Азии, в том числе и из Кыргызстана. Так, 12 марта, глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков РФ Виктор Иванов предложил усложнить процедуру въезда для граждан стран Средней Азии. Ранее, 6 марта, президиум российского правительства принял решение предложить президенту России денонсировать двустороннее соглашение с Кыргызстаном об упрощенном порядке получения российского гражданства.
Руководитель аналитического консорциума «Перспектива», политтехнолог Валентин Богатырев поделился с K—News своим мнением относительно истинных причин таких «антимиграционых» процессов.
Как Вы считаете, имеют ли последние инициативы России в отношении центральноазиатских мигрантов какую-то политическую подоплеку?
Я думаю, во-первых, что это никак не связано с самими мигрантами. Все вот эти события являются результатом внутренних процессов, которые происходят в самой России. И прежде всего предвыборной кампании, которая была, и которая требовала каких-то таких откликов на злободневные для самих россиян темы. Но поскольку там много своих проблем, которые не решаются, то гораздо легче найти врага, который виноват во всем, что там происходит. И этим врагом очень легко объявить, к примеру, тех же чужеземцев, которые ходят по улицам российских городов. Поэтому я отношу всю вот эту активизацию вокруг мигрантов к политической предвыборной кампании, которая была в России перед президентскими выборами. Это первое.
Второе. Вы знаете, что там очень сильно нарастают протестные настроения против существующей власти. И в протестной части этих событий участвует довольно много так называемых правых сил. То есть людей, которые всегда выступали за чистоту рядов, за национальную чистоту, правых русских националистов. Они сейчас влились в это протестное движение, они ходят на все эти площади, митинги, поскольку они недовольны той достаточно либеральной политикой по отношению к мигрантам, которая, как я считаю, проводится Россией.
Мне понравилось то, как взвешенно постарался пройти эту тему Путин в одном из своих выступлений, касающемся национальных проблем. Когда он говорил о том, что Россия не должна замыкаться исключительно на русском национализме, что это никогда не было традицией России и так далее, и так далее. Я с этим согласен. Мне кажется несколько поверхностным то, что говорил Прохоров касательно мигрантов — то, что нужно заменить дворников на русских вместо кыргызов. Но опять же, понимаете, это тоже проблема самой России. Почему никто из россиян не работает дворниками? Просто потому, что есть возможность за копейки нанять приезжих. И там существует множество схем, когда люди, управляющие коммунальным хозяйством, забирают значительную часть доли заработной платы вот этих дворников, выплачивая вместо полутора тысяч долларов 300 долларов, а остальную сумму изымают для себя.
То есть это — проблема российской коррупции. С ней же связаны и, скажем, вопросы регистрации мигрантов. Там кругом коррупция – в органах, которые регистрируют, у бизнесменов, которые не хотят платить за приезжую рабочую силу и надеются на дешевую. Это проблемы самой России, но они и нас затрагивают, поскольку, пока они есть, это отзывается, и достаточно больно отзывается, на Кыргызстане.
К огромному сожалению, мои соотечественники, кыргызстанцы не знают немецкого и не знают английского языков, зато знают русский, поэтому им некуда ехать, кроме как в Россию. Иначе бы они попали в более цивилизованные условия.
И последнее, что я хочу сказать по поводу всплеска антимиграционных настроений: такие настроения очень часто используются как инструмент внешнеполитического давления на страны. Достаточно вспомнить историю с Таджикистаном, где были задержаны российские летчики. Из России сразу начали высылать, депортировать таджикских мигрантов.
Это такой ситуативный метод давления на страну, способ заставить ее действовать так, как хочет Россия. Это очень важная вещь и это очень опасный инструмент внешнего политического воздействия, который, к сожалению, применяет Россия. Это — остатки такого имперского подхода, имперского мышления, которое там всегда существовало, и там есть довольно много людей, которые полагают, что только так и надо разговаривать со всеми постсоветскими странами.
К сожалению, такой метод очень эффективен, потому что мы знаем, что около 2 миллиардов долларов поступает в нашу страну от внешних мигрантов. А это — сумма, почти равная бюджету страны.
Вы говорите, что это — один из инструментов внешнего давления. У нас есть предпосылки, причины, по которым на нас сейчас могут такое давление оказывать?
Конечно! Есть ряд вопросов, тех соглашений и обещаний, которые были даны прежним руководством страны. Прежде всего, это вопросы, связанные с передачей контроля над энергетическими объектами в руки России. Потом это вопросы, связанные с расположением здесь российских военных объектов. Российская сторона настаивает, чтобы Кыргызстан подписал соглашение о том, чтобы российские объекты находились здесь еще 49 лет. Таджикистан в свое время россиянам удалось убедить, а с Кыргызстаном пока не получается. Более того, Атамбаев поставил вопрос о выводе авиабазы из Канта. Что, на мой взгляд, абсолютно обосновано, поскольку эта авиабаза не играет никакой роли с точки зрения безопасности.
Вот эти вещи идут не по сценарию российских силовых кругов, которые хотели бы безраздельно управлять здесь. Контролировать с помощью таких рычагов как энергетика, присутствие военных и так далее.
О чем говорит, так скажем, «несгибаемость» Алмазбека Атамбаева в вопросах той же российской авиабазы? Это его недальновидность как политика, либо это знак, что за ним стоит равноценный России партнер?
Нет. На мой взгляд, насколько я его знаю, здесь речь идет о его личных убеждениях. По своей внутренней природе он националист. В хорошем смысле этого слова. То есть он считает, что должен защищать интересы этой страны, интересы кыргызов, И он полагает, что в наших интересах то, чтобы мы сами имели возможность решать, как мы должны жить. И чтобы никто нам не диктовал: сделайте так или сделайте так, особенно, когда дело касается политических позиций.
Было несколько случаев — вот уже при Временном правительстве, — когда члены этого правительства поступали вопреки интересам России. Например, в ходе голосования по некоторым резолюциям ООН, в частности — резолюциям, связанным с Ливией, с оценкой выборов в Беларуси, на которых были подавлены выступления оппозиции. Кыргызстан занял позицию, не совпадавшую с российской, и в этом смысле подписался под нероссийскими вариантами резолюций. Это не могло не вызывать раздражения и недовольства всех этих людей (российских властей – прим. ред.).
Кроме того, надо понимать, что помимо того, что мы интересуем Россию в качестве союзника в проведении российских политических позиций, Кыргызстан имеет достаточно серьезное значение с точки зрения России для двух вещей. Во-первых, это прохождение в Таджикистан. Прямое прохождение в Таджикистан, поскольку, понятно, что если Кыргызстан вступает, например, в Таможенный Союз, то и Таджикистан со временем это сделает, и это по существу значительно раздвигает российские границы.
А с другой стороны это важно для того, чтобы оказывать давление на Узбекистан. Реальной конечной целью, реальной проблемой для России в Центральной Азии является Узбекистан, который проводит независимую от России политику. Контроль над Узбекистаном, над их ресурсами, над их политической позицией – это важная вещь, и присутствие в Кыргызстане это обеспечивает. Например, если, как было предусмотрено соглашением, россияне получают контроль над Нарынским каскадом ГЭС, то им будет достаточно просто закрыть вентиль, понимаете? И Узбекистан останется без воды. Это очень серьезная вещь, очень серьезный рычаг давления. По крайней мере, вся Ферганская долина будет в тяжелейшем состоянии.
Кроме того, размещение здесь российских баз позволяет также иметь некоторый плацдарм для того, чтобы можно было предпринимать какие-то действия в Узбекистане в случае, если там что-нибудь надо будет предпринять.
С учетом таких интересов, не слишком ли опрометчиво со стороны нашего президента было «играть в героя»? Я говорю об одном из его последних визитов в Москву, когда он поднял вопрос о российской авиабазе.
Знаете, я бы на его месте, действительно, более гибко проводил эту линию. Мне кажется, что тут можно было быть более гибким человеком. Во-первых, есть определенные правила игры, которые существуют в дипломатии, и такое столь грубое, откровенное пренебрежение ими всегда вызывает достаточно негативную реакцию. То есть люди уже реагируют не на существо вопроса, а на то, как это было сделано.
Я думаю, россиянам прекрасно понятно, что эта база в Канте не имеет никакого смысла – она была введена просто в пику американцам, потому что последние поставили здесь свою базу после событий сентября 2001 года. Она не имеет никакого особого значения — пара этих самолетов, которые там есть, ничего не решают. То есть они могли бы и согласиться с этим. Но когда это делается в публичной форме, когда это делается еще с таким жестким противостоянием с определенными силовыми кругами, с обвинениями в невыплате долга, и так далее, то сама форма уже вызывает раздражение, и оно может помешать решению этого вопроса. Поэтому Атамбаев мог бы быть более мудрым в выборе формы, в которой можно это делать.
Сейчас можно как-то сгладить негативное впечатление от той поездки Алмазбекаа Атамбаева в Россию?
Я думаю, что да, можно – за счет того, чтобы положить на стол другую повестку дня в отношениях между Кыргызстаном и Россией. Потому что вот такое прямолинейное, примитивное, я бы сказал, построение отношений: мы вам электростанции — вы нам то, мы вам базу — вы нам деньги, мы вам кредиты… Понимаете, это такая схема, которая существенно редуцирует, обедняет, упрощает само содержание отношений кыргызско-российских, которое традиционно столетиями, тысячелетиями, если хотите, было достаточно более сложным и глубоким. Это и более сложно построенное экономическое взаимодействие, и культурное взаимодействие. Тем более, что в культурном, информационном, языковом смысле мы — своего рода, анклав России. И ментальность кыргызская очень схожа с общероссийской – это такая евразийская ментальность, если хотите. И вот понять эту схему и положить некоторые другие форматы отношений между странами на основе более долгосрочных стратегий и на основе более глубоких вещей, более глубоких взаимоотношений между народами, между странами – вот это могло бы поменять немножко ситуацию. И показать действительно, что дело не в том, что Атамбаев хочет выгнать ту же базу и так далее.
