Бишкек лидирует по уровню подростковой преступности. Только за 9 месяцев этого года сотрудниками уголовного розыска зафиксировано 111 преступлений, совершенных несовершеннолетними. Ситуация остается сложной. Об этом сегодня, 14 ноября, в интервью K—News рассказал старший оперуполномоченный по особо важным делам ГУУР МВД Кыргызстана Жаныбек Батырбеков. По мнению силовика, школы сегодня превратились в кузницы будущих ОПГшников, а общество и неправительственные организации попросту закрывают на это глаза.
Жаныбек Тергешалиевич, какова общая ситуация по республике?
По подростковой преступности среди городов лидирует Бишкек – совершено 111 преступлений с начала этого года. Среди областей на первом месте Чуйская область – 222 преступления, вторая позиция за Иссык-Кульской. В остальных ситуация более-менее. За этот же период времени жертвами преступлений в Бишкеке стали 518 подростков, в Чуйской области 185 несовершеннолетних.
Что это за преступления?
В основном, вымогательства, так называемый «школьный рэкет», на второй позиции грабежи, отъем сотовых телефонов, кражи.
Какие районы Бишкека можно отнести к самым криминальным и какие школы?
Сейчас среди районов такого особого разделения нет, как раньше. Помните, наверное – были Дзержинка, Карпинка, Кызыл-Аскер. Теперь практически все районы криминальны и небезопасны. По школам можно отметить 14, 16, 29, 32, 39, 45, 72, ну и прочие бишкекские школы. По крайней мере, в этих, вышеперечисленных, нами не раз фиксировались случаи рэкета.
Почему сами школы, само Министерство образования и науки не озвучивают подобные факты, не говорит о происшествиях, о рэкете?
Они не особо заинтересованы в этом. Ни один директор не захочет привлекать к себе особого внимания, ни со стороны правоохранителей, ни со стороны Министерства образования. Поэтому такие моменты, как рэкет, стараются разрешить и замять внутри самой школы. Как говорится, не вынося сор из избы. Зачем портить себе показатели? В результате мы узнаем о случившемся слишком поздно, и принять конкретные меры уже не можем.
А как же родители пострадавших? Тоже молчат?
Зачастую, да. Сталкиваемся с такой проблемой, что родители просто не хотят связываться с милицией. Причина даже не в недоверии к силовикам, попросту не хотят тратить времени. Это же надо заявление писать, на очные ставки приходить, разговаривать с самими малолетними рэкетирами, с их родителями. А им ведь некогда, они деньги зарабатывают. А то, что у сына сотку отняли, ну и ладно, другую купим. А сын тем временем становится регулярной жертвой, начинает врать родителям, что телефон или деньги теряет. Замыкается в себе, молчит. Такая молчаливая круговая порука выходит. Одним лень, другие боятся.
В чем лично Вы видите проблему школьного рэкета, почему с ним сложно бороться?
Проблема в воспитании детей. Они сейчас воспитываются на «воровской идеологии», на их же жаргоне «двигаются по черной». Эта система подминает под себя все новых и новых детей. У тебя отняли деньги, или телефон, или плеер – идти в милицию нельзя, потому что в понимании сверстников ты в таком случае стукач, «двигаешься по красной», «сотрудничаешь с ментами», «терпила». Вот и молчат. А у государства нет четкой стратегии по работе с подростками. По их воспитанию. Дети предоставлены сами себе, слоняются по улицам без дела. Вот вам и итог.
А как же выражение «виноваты семья, школа, улица»? Вы с ним согласны?
Не совсем. Виновата, на мой взгляд, в первую очередь семья. Родители должны заниматься воспитанием своих детей, чтобы из них потом ОПГшники не выросли. А учителя, они ведь учить должны, обучать, давать знания, а не воспитательные работы проводить.
Каков портрет среднестатистического школьного рэкетира?
Вопреки мнению – это не обязательно ребенок из неблагополучной семьи. Грани стерты. Много попадается и детей из благополучных, очень обеспеченных семей. Допустим, недавно задержали сына одного бизнесмена, тот вымогал 40 тысяч сомов у своего одноклассника, тоже сына бизнесмена. Задерживаем и детей деятелей культуры, и чиновничьих детей тоже. В целом, школьных рэкетиров можно разделить на два вида. Ученики до 8 класса, они, как правило, вымогают небольшие суммы от 10 до 20 сомов. Второй тип – это учащиеся от 8 класса и выше, там уже аппетиты побольше и в ход идет отнимание соток, дорогих вещей. Нередко в школы заявляются и бывшие учащиеся, допустим, те, кто закончил ее год или два назад, или ушел после 9 класса.
Правда ли, что деньги, отнятые в школах идут в так называемый «воровской общаг»?
Нет, сегодня это уже легенда. В середине 90-х годов, быть может, так и было, но сегодня – нет. Это миф, которым старшеклассники пытаются запугать, ну или повысить уважение среди младших. Якобы, мы часть воровской системы, бойтесь нас. Чаще всего полученные деньги старшеклассники тратят на алкоголь, наркотики, развлечения.
Виноваты родители, школы молчат… А где же работа милиции?
Смотрите. В стране 1 миллион 18 тысяч учащихся, а по линии Уголовного розыска с несовершеннолетними работает лишь 109 оперативников. По 1-2 оперативника на целый район. За всем они уследить не смогут чисто физически. Людей не хватает. В среднем, на одного нашего сотрудника приходится по 9 тысяч учеников. Те же самые неправительственные организации кричат о нашем бездействии, а я вам так скажу, честно, когда дело доходит до помощи, ничего от них не дождешься. Вот вам пример, задерживаем ночью подростка за грабеж, сотку отнял. Звоню в одно НПО, которое, кстати, и позиционирует себя как работающее с несовершеннолетними. Прошу их помочь найти психолога. Ну где я еще ночью специалиста найду, ведь на допросе несовершеннолетнего нужно присутствие не только его родителей, но и специалиста, который поможет разобраться в его внутренних проблемах, в тех причинах, по которым он так себя ведет. Думаете, дали? Помогли? Даже сами на место не приехали. А в прессе выступают, говорят, милиция не работает, не хочет с нами сотрудничать, на встречу не идет. А у меня даже транспорта служебного толком нет. Опера до половины зарплаты на бензин тратят. Какой уж там штатный психолог.
И как быть в этой ситуации? Как бороться?
Это проблема не только силовиков, но и всего государства в целом. Допустим, мы зафиксировали факт, задержали малолетнего преступника, передали его следственным органам. Должна вестись работа, заводится уголовное дело. А там его не наказывают, дело закрывается из-за встречного заявления, или из-за незначительности нарушения. Наказание если и назначается, то небольшое, условное. Безнаказанность лишь подхлестывает молодого рэкетира. Пронесло сейчас, обойдется и в следующий раз. Нет должной профилактической работы.
А как она должна строиться, эта работа?
Правонарушитель в первый раз должен ставиться на внутришкольный учет. При повторе, на учет в РУВД, на контроль его должны взять в инспекции по делам несовершеннолетних. Параллельно с этим с ним и его семьей должны работать социальные службы. Проблема не только в ребенке, но и в его родителях. С ними так же нужно вести беседы, давать советы, помогать. Если толку от разговоров нет – лишать родительских прав, раз сами с ребенком справиться не могут. В нашей стране эта работа толком не выстроена. Нет сплоченности в действиях. Повторюсь, это проблема не только и не столько министерства внутренних дел, сколько всего государства в целом. Пока она не решается, и говорить о реальном противодействии подростковой преступности не приходится.
