Редкое единодушие царило на международной научно-практической конференции «Афганистан-2014: перспективы развития ситуации в ИРА, вызовы и угрозы безопасности в Центральной Азии в контексте вывода Международных сил содействия безопасности (МССБ)», завершившейся в Бишкеке. По мнению большинства участников глобального совещания, подытоженном главой МИД Кыргызстана Эрланом Абдылдаевым, «терроризм остается основной угрозой со стороны Афганистана для Центральноазиатского региона». Как подчеркнул президент КР Алмазбек Атамбаев, наряду с наркобизнесом, сепаратизмом и экстремизмом, «проблема терроризма особенно обострится после вывода войск коалиции».Мнения экспертов о последствиях вывода Международных сил из Афганистана.
Действительно, многие политологи из СНГ, ШОС, ООН, ОБСЕ, и других альянсов уверены, что с 2014 года начнется фаза радикальных действий движения «Талибан» против правительства Хамида Карзая, а также активизация подрывных групп на территории ИРА, которые ориентированы на страны Центральной Азии, при этом имеющие специфические навыки ведения боевых действий в горных, а также городских условиях. Согласно некоторым данным, с 2010 по настоящее время в районе пакистано-афганской границы прошли подготовку или приняли участие в боях против сил МССБ в рядах ИДУ и движения «Талибан» более 1,5 тысячи выходцев из Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, Казахстана и Туркменистана.
Поэтому некоторые эксперты считают, что в результате прекращения действий интернациональной коалиции талибы неизбежно установят полный контроль над большей частью южных и восточных районов ИРА; что после 2014 года они начнут двигаться на Кабул и падение столицы усилит центробежные тенденции вплоть до отделения пуштунского юга и юго-востока; что боеспособность нынешних Вооруженных сил Афганистана сомнительна, и афиллированные с «Талибаном» структуры будут их успешно громить по всем фронтам, и т.д. и т.п.
Однако подобный апокалипсический расклад является во многом стереотипным, резюмируют другие исследователи. Они полагают, что все эти версии во многом поддерживаются заинтересованными аналитиками из союзнических Кыргызстану международных и региональных структур, которые предлагают их как наиболее вероятные сценарии развития событий в ходе переговоров с официальным Бишкеком. Дескать, осложнения в следующем году неизбежны, и потому самый предпочтительный вариант – поддерживать масштабные контакты с военно-политическими блоками, как гарантами безопасности в ЦА. Такие варианты предлагаются как со стороны ОДКБ, так и конкурирующего с ней НАТО.
Но все ли так примитивно?
Во-первых, «Талибан» отнюдь не жестко сцементированная и строго централизованная организация, как представляется большинству. Это достаточно мозаичный феномен, представляющий самые разные силы и процессы. Движение действует на очень большой территории, причем в условиях мультиплеменного спектра и давней вражды общин, разности взглядов афганских, пакистанских и вазиристанских талибов на мировые процессы, неоднородности отрядов и их снабжения, различности мотивации и стимуляции интернациональных отрядов, и т.д.
Как и в конце прошлого века, в талибах, как собирательной альтернативной политической силе, значительная часть населения ИРА, надо признать, по прежнему видит фактор некоей стабильности, единения и справедливости, талибы во многих местностях имеют серьезную социальную базу, ресурсы и авторитет.
И в руководстве «Талибана», существующем уже достаточно много лет, ныне есть как фанатичные исламисты, так и вполне умеренные деятели, готовые к компромиссным переговорам и дипломатическим консультациям с администрацией Карзая, что и демонстрируется, кстати, в последнее время.
То есть отнюдь не факт, что единственный метод талибов после 2014 года – смерть и насилие. Вполне возможно, что при содействии третьих сторон в Кабуле может быть сформировано и коалиционное правительство с участием различных военно-политических и этнических сил, в том числе и представителей «Талибана». И не случайно 8 октября, на заседании совета Парламентской ассамблеи Организации Договора о коллективной безопасности, было принято решение направить в декабре текущего года делегацию в Афганистан для изучения ситуации.
Во-вторых, до сего дня не существует публично сформулированной картины того, каким конкретно будет присутствие американской армии и сил НАТО в Афганистане до и после 2014 года. Маловероятно, что дело ограничится только сокращением военного персонала и отказом от участия в военных действиях. Сама передача этих функций афганским силам означает, что там все же останутся иностранные базы, пусть и в сокращенном формате, а также советники, инструкторы, охранные подразделения.
По данным независимых экспертов, несмотря на вывод основного милитаристского контингента того же Пентагона, количество воздушных сил в Афганистане останется прежним до 2017 года. Руководство Афганистана готово оставить девять баз в обмен на гарантии безопасности и экономической поддержки. Среди них два авиапункта находятся в Баграме и Кандагаре, а также крупные базы в Кабуле, Джелалабаде, Мазари-Шарифе, Гардезе, Гельменте, Шинданде и Герате. При этом миссия США в Афганистане после 2014 года может иметь три направления: борьба с терроризмом, обучение и содействие афганским силам безопасности и защита самих американских сил, остающихся в Афганистане.
Одним словом, рано говорить о том, что силы МССБ в ближайшем будущем будут там настолько ослаблены, что не смогут удержать ситуацию под контролем на Севере Афганистана, у южных границ Центральной Азии. Контрпартизанские мероприятия возле подбрюшья СНГ могут быть перманентными, исключающими прорыв крупных бандформирований вглубь ЦА. Хотя, конечно, просачивание мелких диверсионно-террористических групп вполне возможно…
В третьих, при оценке угрозы, которую представляют экстремисты для Центральной Азии в целом, следует учитывать весьма непростые отношения Ташкента и Душанбе, которые имеют свои стратегические интересы на Севере Афганистана, где компактно проживают влиятельные узбекские и таджикские этнические группы. И откуда, собственно, и ожидается после 2014 года проникновение членов террорподполья.
Среди главных целей РУз — расширение экономических связей для большей интеграции этого массива с Узбекистаном и создание пояса безопасности на Севере ИРА. В то же время Ташкент блокирует целый ряд инициатив ОДКБ на афганском направлении, предлагая альтернативную форму урегулирования по формуле «6+3» (включающей страны-соседи Афганистана, в том числе Туркменистан и Пакистан, а также НАТО и США, но исключающей не имеющих границ с ИРА стран-членов ОДКБ — Казахстан и Кыргызстан).
Таджикистан тоже не может не беспокоить судьба фарсоязычных соплеменников по ту сторону Пянджа, и, несомненно, определенное политическое и экономическое влияние на местные кланы Севера Афганистана имеется. Душанбе воспользовался афганской проблемой и в своих внешнеполитических интересах. Речь идет, в том числе, о расширении военного сотрудничества с США в свете фактора-2014 и получении различной помощи и кредитов. При этом, что интересно, параллельно усиливаются связи с Кремлем, в котором РТ видит своего союзника в плане регионального соперничества с РУз.
Исходя из вышеизложенного, можно прогнозировать следующие варианты:
1. Если активизация афганских радикалов и их союзников у границ СНГ после 2014 года все же произойдет, это потребует вмешательства ОДКБ, особенно главного участника – Москвы. Ведь подобная активизация боевиков создаст прямую угрозу функционированию военных объектов России и ОДКБ в Таджикистане и Кыргызстане. Малыми собственными силами республики ЦА с этим не справятся. При этом сохранится задача избежать прямого переноса боевых действий наземных группировок КСОР и КМС ОДКБ на территорию Афганистана.
2. В свое время подрывные силы, базирующиеся в Афганистане, действительно пытались создать свой плацдарм в ЦА, для чего устраивались теракты и даже вторжения отрядов ИДУ в Узбекистан и Кыргызстан, в частности, в 1999 и 2000-х годах. Единственным серьезным барьером для осуществления этих грандиозных планов тогда стал Северный альянс под руководством Ахмад Шах Масуда. Ему, к слову, когда тайно, а когда и открыто, долгие годы помогали многие страны, в том числе Россия. Поэтому в качестве паллиативного решения в случае смены власти в Кабуле может оказаться востребованной реанимация Северного альянса, обеспечивающего буферную зону безопасности у границ Содружества.
История подавления партизанских движений в различных регионах мира свидетельствует, что использование таких саттелитных, в какой-то степени марионеточных или даже коллаборационистских альянсов гораздо выгодней и эффективней, нежели применение регулярных оккупационных частей, ведущих с андеграундными подразделениями многолетнюю и малоперспективную борьбу. Важно лишь обеспечить бесперебойную поддержку воссозданному Альянсу на Севере Афганистана, дабы избежать собственного присутствия и рискованного участия со стороны членов ОДКБ.
