Аналитическая статья от ресурса Утро.ру по поводу последних событий в Украине и реакции на нее мировой общественности.
Украинский политический кризис, кажется, достиг предельного накала. Проведение в Крыму референдума по вопросу его отделения от Украины ускорено до неприличия (где вы видели референдум за две недели, если по общемировым стандартам только на агитацию обычно отводятся месяцы?). Госсекретарь США Джон Керри передумал приезжать в Москву и грозит «концом дипломатии».
Угроза недвусмысленно подкреплена заявлением руководителя Объединенного комитета начальников штабов США генерала Мартина Демпси: если кризис на Украине будет развиваться, Америка поддержит своих союзников по Североатлантическому альянсу. Дело, того и гляди, дойдет до обоюдного отзыва послов и вступления российско-американских отношений в фазу прямого противостояния. «Генетическая память» среднестатистического россиянина оперативно рисует картинки времен холодной войны: международная изоляция, железный занавес, наш лучший друг – Ким Чен Ын. Ну и, само собой, «лишь бы не было войны».
Эксперты, аналитики, мировая пресса и просто политически подкованные граждане ломают голову по поводу того, что именно движет президентом России, идущим на столь резкое обострение. Одну из самых популярных версий озвучила Ангела Меркель: Путин «потерял связь с реальностью». В России в определенных кругах эта версия была встречена на ура, поскольку связь если не с реальностью, то, по крайней мере, с «креативным классом» Кремль уж точно утратил. Сделав ставку на «согласное большинство», легко поддающееся внушению через подконтрольные госканалы, власть давно не пытается подбирать более-менее убедительное объяснение своим действиям. В итоге – полное непонимание на одном конце электорального спектра (на другом, впрочем, мы можем наблюдать столь же безоговорочную поддержку).
На самом деле, думается, Путин оторван от украинской реальности не больше, чем Буш, внезапно уверовавший в наличие оружия массового поражения в Ираке. И спор идет не столько об Украине (или о судьбе ее отдельных территорий), сколько о принципах ведения дел на международной арене. В самом деле: если Россия предпринимает шаги для защиты региона, где проживает преимущественно русское население и имеется российская военно-морская база, то, получается, она нарушает международное право? А если США через океан поддерживают одностороннее отделение Косова от Сербии, то это не иначе, как торжество демократии? Можно сколько угодно возмущаться пресловутыми «двойными стандартами», однако факт остается фактом: международное право было и остается правом сильного, риторика при этом вторична.
Судя по российской реакции, ключевой точкой в развитии конфликта стало нарушение соглашения от 21 февраля, подписанного президентом Украины Виктором Януковичем, лидерами украинской оппозиции и министрами трех стран Евросоюза. Известно, что на перемирие Януковича уговорил лично Владимир Путин. Янукович его условия выполнил, а радикально настроенная часть Майдана – нет. При этом Москва сочла себя обманутой не киевской оппозицией (там, по мнению российских лидеров, говорить не с кем), а западными партерами, имеющими самое непосредственное отношение к развитию украинского политического кризиса.
В качестве «адекватного ответа» Россия вряд ли могла противопоставить меры дипломатического характера, а инструментов влияния на внутриполитическую ситуацию после бегства Януковича у нее практически не оставалось. Если, конечно, не считать газового рубильника – но это, как Кремль уже успел выяснить, обоюдоострое оружие. В результате была использована другая угроза – расчленения Украины. То, что происходит в Крыму, – это демонстрация силы, с которой западным партнерам так или иначе придется считаться. При этом сам по себе полуостров – приобретение, ценность которого весьма сомнительна (особенно если Украина перекроет Северо-Крымский канал, снабжающий значительную часть Крыма питьевой водой ). Взятие Крыма выглядит скорее как попытка отстоять свой статус державы, с которой следует договариваться.
При этом до сих пор не очевидно, намерена Россия всерьез намерена развивать свое военное присутствие на Украине или просто демонстрирует максимальные ставки в большой дипломатической игре? Есть ли у Москвы какой-то план действий по стабилизации ситуации либо конфликт развивается «на эмоциях» и перешел в неконтролируемую фазу «лобовой атаки» (у кого первыми сдадут нервы, тот и свернет)?
Первый намек на возможность разворота можно расслышать в словах Лаврова, который доложил Путину о содержании документа по американскому видению ситуации на Украине и о том, что его концепция «нас вроде бы не очень устраивает, потому что все было сформулировано в русле наличия якобы конфликта между Россией и Украиной и в русле признания свершившихся фактов».
