Она вернулась сюда в 83-ем году, после знаменитой Плехановки, которая открывала дорогу куда угодно. Однако родной Фрунзе, даже со всеми своими сонными ритмами, не отпустил. Сначала был Госплан, где весьма ценили специалистов с записью в дипломе «Экономика народного хозяйства. Математическое моделирование». Но уже через два года Чинара Адамкулова с головой окунулась в образование: возглавила кафедру статистики Национального университета. С тех пор его стен Адамкулова не покидала. Сейчас она декан КЕФ ИИМОП КНУ (который отчего-то в умах работодателей выглядит целым вузом из разряда «вы из КЕФ? берем не глядя!»). Еще она руководитель национальной команды экспертов по реформированию высшего образования и обладатель всяких наград – от почетных грамот и званий отличника образования КР до Ордена академической пальмовой ветви Французской Республики (аналог Ордена Почетного легиона, только не для политиков и военных, а для работников образования, науки и культуры).
С Франции все и закрутилось: почти четверть века назад, в 1995 году, ее факультет заключил договор о сотрудничестве с Гренобльским университетом им.Пьера Мендеса. И с тех пор здесь успели создать такой микромир, что многие стали задумываться: а не перенять ли опыт? Разве плохо, когда программа больше ориентирована на практику, а твои студенты имеют возможность продолжить учебу в Испании, Франции, Германии?
Кстати, на КЕФе констатируют, что в последнее время молодежь все чаще выбирает вторым языком немецкий (английский-то там по умолчанию). Раньше набрать не могли. А теперь студенты распознали, что попасть в немецкие вузы легче, чем в прочие европейские, и что система университетов у немцев ближе к нашей. Но это уже другой разговор.
– Попасть на Запад – мечта половины молодежи. И она выискивает всякие пути, чтобы там оказаться, желательно, бесплатно. Вы же сами ее туда направляете. И она там «приживается»: справляется с учебой, защищается успешно. Как так получается?
– В 1995 году самый первый проект выиграл именно Национальный университет, и именно для реформы высшего образования. Сейчас уже наши студенты могут получить два диплома (включая Гренобльский): половину кредитов брать во французском университете.
На факультете у нас действуют два европейских проекта: TEMPUS и ERASMUS Mundus, направленные на совместное создание новых образовательных программ по европейским стандартам, – рассказывает Чинара Усенбековна. – Это не точное подражание, а ориентация на наши потребности, условия. В этом году у нас был семинар по аккредитации. Мы приглашали представителя Европейской образовательной ассоциации.
Ну а после семинара у гостя были свободные полтора дня. И он решил их «убить» на то, чтобы посмотреть, как на КЕФе учат, и провел пилотную аккредитацию программ КЕФа. В итоге посоветовал Адамкуловой: смело подавайте на европейскую аккредитацию, у вас вся документация, все программы технически «заточены» на европейские стандарты.
– Вы так ратуете за европейские стандарты. Чем же они хороши?
– Чем отличаются европейские стандарты от наших? К сожалению, наши очень мало привязаны к практике. Чем страдают наши выпускники, когда приходят работать на предприятие? Они помнят то, что прочитали в учебниках, слушали на лекциях, а практически применить свои знания не могут. Мир меняется очень быстро, и те стандарты, которые вы прописали 5 лет назад, связывают вас по рукам и ногам. Каждые две минуты в мире совершается научное открытие! Представляете? А что говорить о другом? Европа прописывает компетенции: что будет знать выпускник. А у нас прописывают дисциплины. Но мы должны ориентировать программы на результат обучения. Как мы к этому дойдем – прерогатива вуза: один вуз – через коммуникативные навыки, другой – через какие-то иные инструменты. Свобода университета – в траектории образования.
Или еще простой пример: 12 класс западной школы включает в себя те дисциплины, которые у нас проходят на первом курсе. Все удивляются: почему ваши студенты, которые учатся на экономиста, изучают политологию, культурологию и т.п.? Это не то, что им нужно для работы.
– Про ваш факультет говорят такими словами, что кажется, будто вы проблем не знаете и все у вас гладко-ровно?
– Знаете, какая у нас проблема? Наши студенты уже на 4 курсе устраиваются на работу, и нам сложно вытащить их обратно на учебу. Нет ни одного магистра, который бы ни работал. В банках, в различных компаниях, в проектах. Свои компании создают. У нас очень креативные ребята! Мы пестуем в них эту креативность и предпринимательскую жилку. Мы им всегда говорим: чем искать работу, сами ее создавайте! И не гоняйтесь за большой зарплатой. Соглашайтесь даже волонтерить, проявите себя – и работодатель сам вам повысит зарплату.
– А разве не хочется перенести опыт на весь КНУ?
– Знаете, мне говорят: ты все проекты заворачиваешь на КЕФ. Но ведь я его декан! Будь я ректором вуза, то заворачивала бы на вуз. Проблема в чем? Как получить проект? Нужно найти партнера, найти идею, которая бы зацепила европейцев – это же большой конкурс! Плюс команда. И если европейцы чувствуют, что реализация проекта и финансы идут не так, они никогда не продолжат с вами работать.
– Но ведь наверняка в КНУ есть «тонкие» места, где требуется пристальное внимание и дополнительные «лекарства» в виде тех же проектов?
– У нас есть институты – самостоятельные юридические лица со своей кассой, бухгалтерией. У них есть деньги, которые они могут тратить на оборудование, хороший ремонт и т.д. Но есть у нас факультеты химии, биологии, которые даже на бюджет не могут набрать абитуриентов. А ведь чтобы студенты пошли, нужно оборудовать новые лаборатории. В первую очередь, за счет них можно поднять естественно-научные факультеты. Посмотрите, как востребованы услуги лабораторий? И не только медицинских. Можно привлечь промышленные предприятия, которые нуждаются в проведении анализов. У нас на бизнес-среде можно заработать: наша профессура – огромный потенциал, нужно только создать условия. Нельзя акцентироваться только на студентах. Необходимы всевозможные курсы подготовки для таких аудиторий, как таможенники, бухгалтеры. Или IT-курсы для пожилых, как в Европе: дети поразъехались, и бабульки остались одни. И теперь сидят в скайпе, вайбере – новый круг общения. Шикарные курсы! И чисто в социальном плане – для людей, которые отрезаны от привычного круга общения, и с точки зрения зарабатывания денег.
У нас бюджет КНУ на 12-15 % финансируется из бюджета, остальное приносят контрактники. Но контракт не решение: сегодня все вузы недобрали абитуриентов, есть те, что лишь на 15-20 % закрыли свой набор. Соответственно, сокращают преподавателей. И эту «дыру» надо чем-то заполнить. Тем же образованием для взрослых.
– Вы еще и руководитель национальной команды экспертов по реформированию высшего образования в КР. С чем это связано?
– Наша миссия – помогать министерству в переходе на Болонский процесс. И оптимизировать нашу вузовскую систему. Мы четыре раза в год проходим обучение по стандартам качества в Брюсселе. А затем проводим обучение наших тренеров, для распространения опыта во всех университетах.
У каждого вуза должна быть своя миссия, отвечающая потребностям своего региона. Ну вот чем у нас отличается Иссык-Кульский университет от Таласского или Бишкекского гуманитарного? Одни дисциплины, одни направления…
В Техасе есть Университет коз. Не смейтесь! Оказывается, территория штата способствует разведению коз: там лучше молоко, шерсть. И университетские программы – экономические, ветеринарные, зоотехнические, соответственно. Все заточено на коз. И они у них шикарные! Таким же образом у нас можно создать университеты, ориентированные на развитие своего региона. На Иссык-Куле можно ориентироваться на туризм (а зачем им готовить столько юристов, когда нужны специалисты, в которых нуждается регион?). И наша команда помогает реформированию высшего образования с тем, чтобы республика получала те кадры, в которых нуждается. Это мы и хотим внедрить. И провести оптимизацию вузов Кыргызстана. У нас количество университетов превышает все возможные в соседних странах. И выпускники не востребованы. Наше предложение – взять все технические вузы и создать из них один крупный политехнический и т.п. И так со всеми: оставить один педагогический, один технический, один физкультурный, медакадемия, понятно, а всех остальных – к ним под «зонтик».
– Вы также являетесь членом экспертного совета при президенте, чем занимается этот совет?
– Основной задачей Общественного экспертного совета является выработка рекомендаций по вопросам развития образования и воспитания нового поколения граждан Кыргызстана. Наш экспертный совет за текущий год разработал два крупных проекта: Концепция оптимизации сети высших учебных заведений Кыргызской Республики, концепция реформирования науки в Кыргызской Республике, оба документа были одобрены Президентом страны и были направлены в Правительство для дальнейшей реализации. Президент нашей страны уделяет очень глубокое внимание развитию образованию и науки, и очень озабочен сложившейся ситуации в области образования и науки, потому что только образованная нация может создать сильное государство.
– Но население не однозначно воспринимает предлагаемые реформы?
– Да. В сентябре уже прошли через возмущение академиков. Основное возражение – придать общественный статус для Академии наук. В России и Казахстане убрали финансирование только за то, что ты – научный сотрудник. Выигрывает твой проект в конкурсе – получаешь зарплату. У нас же ежемесячно получают мизерную, но зарплату. И сидят на ней, не прикладывая никаких усилий. Четверть миллиарда сомов наше государство выделяет на это – и не получает ничего! Когда мы стали ратовать за отмену этого механизма, поднялся вой: вы хотите 1,5 тысячи людей выгнать на улицу? Академия наук – это 22 института, сколько-то лабораторий, ботанический сад. Это все – ее имущество, которое она сдает в аренду, но там не ведется научная работа! Говорят, что якобы общественный статус убьет науку. Но наука умерла давно. И открытия, о которых говорят наши академики, были сделаны еще в советское время. Что предлагает экспертный совет? Сделать при Госагентстве интеллектуальной собственности Фонд развития науки, аккумулирующий источники финансирования. И финансировать через проекты по конкурсу. Да поставьте там себе зарплату хоть тысячу долларов: выиграет ваш проект, ваши наработки – получите эти деньги, гораздо большие, чем ваша нынешняя академическая зарплата. Нет, как было ровным слоем размазано по пирогу – так и требуют оставить – у нас, мол, корпоративный дух, оставьте зарплаты за ничего неделанье.
Относительно внедрения phd (наш кандидат наук защищается в 50-60 лет, когда он фактически уже не нужен и идет на закат). Защита phd – двуступенчатый процесс. Многие критикуют, что это не доктор, а кандидат. Хорошо, давайте посмотрим на такое: наша система подготовки доктора настолько коррумпирована, что ее сломать невозможно. А на защите phd присутствуют 5 специалистов именно той сферы, по теме которой защищается человек. И двое из них – европейцы, с которыми не договоришься. И один из руководителей обязательно из Европы. И докторант должен пройти стажировку в вузе своего европейского руководителя. Мы, кстати, договорились со своими партнерами по проектам, что соискатель платит только за проживание, партнеры максимально облегчают финансовое бремя.От человека требуется только максимально выложиться в исследовании и написании своей работы. И потом применять это.
Проблем очень много. Науку необходимо реформировать, чтобы наши академики могли зарабатывать деньги за счет научных исследований, а не просить дополнительного финансирования из бюджета, и этого реально возможно, надо только начать реформы!
