Министр обороны Ирана заявил, что вооруженные силы страны получат российские зенитные ракетные комплексы С-300 уже в этом году. Передает ВВС.
Ранее пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков подтвердил сообщения МИД России о том, что Москва и Тегеран реализуют бартерную сделку «нефть в обмен на товары».
В связи с растущим недоверием к России как к поставщику газа в Европе местные эксперты уже поговаривают о возможности отчасти заменить российский газ иранским.
Между тем достигнутое на прошлой неделе рамочное соглашение с Ираном предусматривает постепенное снятие санкций и ставит их в зависимость от выполнения Тегераном своих обязательств.
С кем же теперь будет дружить Исламская Республика?
Ведущий «Пятого этажа» Михаил Смотряев беседует об этом с журналистом Сергеем Строканем.
Михаил Смотряев: Что касается ситуации с С-300, здесь уже есть определенная ясность, хотя я думаю, что заявление министра обороны Хусейна Дехгана, который перед вылетом в Москву сказал журналистам, что он подпишет контракт, согласно которому эти установки будут доставлены едва ли не завтра, отдает определенным оптимизмом. Вообще ощущается некий оптимизм в отношении Ирана в мире, в связи с надеждами на решение вопроса об иранской ядерной программе. А Россия воспользовалась текущими настроениями?
Сергей Строкань: Вопросов очень много, даже не знаю, с чего начать. По поводу ясности с С-300. На днях мы обсуждали эту ситуацию с экспертами, и они склоняются к тому, что не все так однозначно. Нужно дождаться, чтобы эти системы поступили в Иран. Полной уверенности, что они поступят в Иран до конца года, у экспертного сообщества в Москве нет. Что же касается иранской ядерной сделки, здесь тоже не все столь однозначно. Отсылаю вас к решению, принятому на этой неделе американским Конгрессом, который уже фактически после подписания соглашения зарезервировал за собой право (а мы исходим из благоприятного развития событий, что к 30 июня удастся его подписать) еще тщательно в течение месяца это все рассмотреть, и, если ему что-то не понравится, попытаться это все торпедировать. Конечно, у президента Обамы есть вето, но с этим тоже не все так просто. Если, кажется, 67 сенаторов проголосуют, то право вето не будет действовать. А президент Обама согласился с этим решением Конгресса. Это означает, что, даже если мы увидим развязку всех этих проблем, которые пока не решены, к 30 июня, потом еще заработают какие-то механизмы торможения, сколько это будет длиться – непонятно, как минимум несколько недель, и в этой ситуации возможны любые неожиданности. Самое главное – посмотрите на последние заявления иранской стороны, что заявил президент Роухани. Фактически ультиматум Вашингтону. Если не будут сняты санкции немедленно после подписания соглашения, то мы не будем его выполнять. Но тот сценарий, который уже утвержден в Вашингтоне, предполагает, что санкции будут сняты только после того, как Конгресс рассмотрит и одобрит это соглашение. Иранцы тоже усложняют ситуацию. Шантажируют президента Обаму этой пока еще несостоявшейся сделкой, в которую Обама вложился в смысле политического капитала. Так что ситуация пока неоднозначная и неопределенная.
М.С.: Сама иранская пресса разделилась по этому поводу. Консервативные издания приветствуют, а более либеральные указывают, что эта сделка, если он будет реализована, выгодна для Ирана, а, с другой стороны, мотивы России здесь достаточно спорны. К тому же ко всему еще добавился один момент, пока регионального характера, но может перерасти в конфликт гораздо более серьезный. Это ситуация вокруг Йемена, где Иран противостоит Саудовской Аравии, плюс тезис о том, что Израиль не должен существовать. То есть, там столкнулись напрямую интересы Саудовской Аравии и Ирана, а косвенно — США и России. Какова ваша оценка происходящего?
С.С.: Безусловно, Йемен — это площадка, где сталкиваются интересы мировых и региональных держав, это место, где Иран испытывает на прочность монархии Персидского залива, а те, в свою очередь, пытаются не дать Ирану получить рычаг дополнительного на них давления. Мы наблюдаем продолжение давнего исторического спора двух цивилизаций, двух центров силы на Ближнем Востоке. Но особую остроту и драматизм этой ситуации придает то, что завтра Иран может быть совсем другим. Если начнется процесс снятия санкции с Ирана, если туда придут западные компании, если он в перспективе станет экономической сверхдержавой Ближнего и Среднего Востока, тогда тем, кто противостоит Ирану, в том числе в Йемене, будет гораздо сложнее. То есть здесь целый комплекс вопросов.
М.С. В самом Иране с оптимизмом смотрят в будущее. Заявления иранского руководства никогда в последние годы не отличались особенной мягкостью, но предпринимаются и практические шаги, в частности, начали активно готовить нефтяные терминалы. Речь идет о своповых отгрузках в режиме текущей необходимости. Иран планирует так продавать не только свою нефть, но и нефть соседей, что, безусловно, пойдет ему на пользу с экономической точки зрения. Все это имеет смысл только в том случае, если в Иране результаты всех этих переговоров рассматривают с положительной точки зрения. Эту точку зрения разделяют, похоже, и в «Лукойле», который сегодня заявил, что он открывает опять представительство в стране и начинает прицеливаться на будущие разработки. Правда, подчеркивается, что это все начнется только после того, как санкции будут сняты. Насколько экономические интересы России в Иране глубоки и разнообразны?
С.С.: В Иране мнение расколото, в России тоже по поводу того, выгодно или нет России на завершающем этапе противостояния с Ираном превращение его в полноценного экономического игрока. Некоторые эксперты считают, что России более выгодно, чтобы Иран оставался в теперешнем состоянии, а другие говорят, что наоборот. Первые аргументируют свою точку зрения тем, что быстрый рост Ирана будет достигаться за счет углеводородов, что появление такого конкурента не будет отвечать российским интересам. Вторые утверждают, что размораживание санкций позволит России развивать то сотрудничество с Ираном, которое сейчас находится в скованном состоянии. Крупные структурные проекты, военно-техническое сотрудничество, которое не исчерпывается системами С-300, и, менее известный аспект, та роль Ирана, которую он может играть в обеспечении безопасности региона, в частности, в Афганистане. Есть весомые аргументы и за, и против, поэтому ответ на вопрос, выиграет Россия или проиграет, зависит от того, к какому эксперту вы обратились.
М.С.: Если бы стоимость нефти было так легко опрокинуть путем появления на рынке нового игрока, пусть даже с такими богатыми запасами нефти, как у Ирана, она бы стоила пять копеек.
С.С.: Драматичного падения не будет, но как минимум 23 млрд долларов контракты с Ираном в ближайшие год-два России могут принести. Там и строительство железных дорог, и многое другое, о чем мы не думали, потому что Иран находился под санкциями.
М.С.: Но не кажется ли вам, что России там придется столкнуться с конкурентом, который сейчас считается лучшим другом, — Китаем? Китай построит то же количество железных дорог быстрее и дешевле.
С.С.: Безусловно, и это заставляет задуматься о том, что политика не должна строиться на основании дружбы с кем-то. Посмотрите, прошел саммит Америк, и наши друзья Куба и Венесуэла нормализуют отношения с США. Не нужно делать предложения нашим друзьям и партнерам, которые будут перебиваться США и Западом.
М.С.: Но в состоянии ли Россия в теперешней ситуации выдвигать такие предложения? Ответ на него мы получим нескоро. Следующая, пусть техническая, встреча по ситуации вокруг Ирана состоится 23 апреля, окончательное соглашение должно быть достигнуто к 30 июня.
