Международный эксперт в сфере реформирования сектора общественной безопасности, доктор юридических наук Раймундас Калесникас прибыл в Кыргызстан по приглашению Гражданского союза «За реформы и результат». В прошлом он консультировал ОБСЕ по вопросам реформы милиции в Кыргызстане, а также являлся советником министра внутренних дел Литвы. K-News побеседовал с ним и выяснил положение реформ в стране и что можно сделать в ближайшее время.
−Вы знаете, что реформа органов внутренних дел Кыргызстана, рассчитанная до 2017 года, близится к концу. Успеет ли Кыргызстан получить в результате милицию, которая в своей работе ориентируется на население?
−Я изучил весь процесс реформирования органов внутренних дел КР. Реформа ОВД в вашей стране идет уже 16 лет. Закон об ОВД был принят в 1994 году. Милиция, которая сейчас существует в Кыргызстане, должна меняться. Потому что общество поменялось. Международные стандарты изменились. И милиция должна меняться так же быстро. Я как эксперт вижу, что этот процесс в вашей стране отстает. Общество пошло вперед, оно хочет видеть качественно иную милицию. Милицию, которая соответствует международным стандартам. Милицию, которая защищает права человека, обеспечивает общественную и личную безопасность граждан. А это требование уже не для милиции, а для полиции. Нужна новая концепция о создании полиции.
−Населению ведь нужно разъяснить различия между милицией и полицией. И что поменяется от того, появится ли у нас полиция или останется милиция? Это же не простая смена таблички.
−Это очень чувствительный вопрос. Главное различие в том, что милиция по своей философии, по своим принципам деятельности никогда не будет работать в интересах общества. Я вам могу привести очень простой пример: может ли гражданин подойти к милиционеру и попросить его отвезти в больницу? Я думаю, что вряд ли милиционер исполнит подобную просьбу. Милиция всегда действует в интересах власти. Она исполняет карательную функцию. И с давних времен у нее такая философия. Она была и остается милитарной организацией. К примеру, если даже есть инициативный участковый инспектор, он все равно в принятии решений смотрит на свое начальство. А философия полиции – обслуживание населения, соблюдение принципа правопорядка и прав человека. И это кардинальная разница между милицией и полицией.
−Хорошо, мы говорим, что милиция − военизированная организация и что милиционеры представляют себя карателями. Если мы хотим полицию, то необходимо менять и сознание сотрудников, которые будут там работать. Или же набрать совершенно новый личный состав, что маловероятно.
−В разных странах разная практика. В одних странах милиционеры, которые не могли измениться, уходили в отставку. И был организован новый отбор. Выбирали людей, которые мыслят по-другому, по-современному. А главное, тех, кто знает требования общества и хочет ему помочь. В других странах увольняли весь личный состав и набирали новых людей. Этот процесс сейчас происходит на Украине. Сама страна решает. Можно выбрать либеральный подход, когда сотрудникам предлагают пройти переподготовку.
−Но перейти от милиции к полиции вряд ли удастся в кратчайшие сроки. Да и поспешишь − людей насмешишь. Пока мы переживаем этот промежуточный период, должна быть переходная модель милиции. Какой она должна быть, чтобы не было так болезненно и для самих сотрудников, и чтобы население почувствовало разницу?
−Из своей практики могу сказать, что это долгосрочная процедура. Я не видел ни одну страну, которая быстро за год или полгода сумела поменять всю систему. Да и бюджета государства на это не хватило бы. Переходный период должен быть. И все должны быть готовы к этому.
Весь личный состав, руководство должны понимать, что будет новая полиция, и будут новые критерии оценки, новые критерии отбора, новые требования для руководящего состава. А пока идет промежуточный период – милиция должна быть видимой. Наружные службы в первую очередь должны поменяться.
В Кыргызстане произошло слияние ДПС и ППС. Но могу сказать, что допущена ошибка. Был шанс на униформах и автомашинах написать «полиция». Можно было это сделать и постановлением правительства КР. Ошибка Министерства внутренних дел в том, что просто механически соединили две службы. И общество даже не знает соотношение – в новой службе больше ДПСников или ППСников? Какими знаниями они обладают? Допустим, кто-то из них десять лет проработал в ППС, а он знает, как работает ДПС? Что должно быть в приоритете: стоять на улице или патрулировать там, где есть высокая вероятность стать жертвой преступления?
Перед тем, как создать структуру, нужно определить новые и четкие оперативные функции деятельности. За эти полгода, что существует новая универсальная патрульная служба милиции, чувствуются изменения работы милиции для населения? Все было сделано механически, страна упустила шанс. И теперь это будет дорогой процесс. Дело не только в финансовых затратах. Не поменялась и философия работы сотрудников. И заложниками опять становится население.
Граждане чувствуют, что сотрудники универсальной службы универсальны? А может, эти универсальные сотрудники 80% своего времени проводят только на дорогах, наблюдая правила дорожного движения, и зарабатывают легкие деньги? Они остаются карательными милиционерами или стали помогать обществу? Я надеялся, что появится новая служба полиции и надписи на автомобилях, униформах. Если бы было принято такое волевое решение, то и международные организации, доноры, думаю, дали бы деньги на решение технических вопросов. Но этого не произошло. И это последствия реактивного управления реформой полиции, плохого полицейского менеджмента.
−Вы сказали о донорской помощи. Но так называемые культурологические факторы – неверие в результат реформы, играют роль. Никто не хочет вкладывать деньги в проект, который не будет завершен. Любой задастся вопросом: а будет ли эффект?
−Для того, чтобы и общество, и доноры поверили, необходимо продемонстрировать политическую волю. Да, мы создаем новую полицию! Да, мы принимаем новый закон о полиции! Но это дорогостоящий проект, и нам может потребоваться 200-300 млн евро. И мы несем политическую ответственность – полиция будет создана. Только тогда доноры начнут искать деньги. Нужно уметь убеждать. Это как в бизнесе. Если я вижу, что мои деньги ушли неизвестно куда, и опять говорят, дайте деньги, нам нужны тысяча компьютеров, 300 автомашин и так далее. Мы можем купить сто автомобилей, тысячу компьютеров. Ну и что с того? Мышление и поведение, культура, этика сотрудников милиции останутся на прежнем уровне. Компьютеры не заменят человеческого фактора.
Впрочем, деньги есть и в самой системе. Я не знаю страны, где идет переходный период, чтобы уборщица, водитель или финансист носили бы форму. Те служащие, которые не выполняют прямые функции милиции, должны быть гражданскими или иметь статус государственных служащих. У вас есть такое? У вас даже министр и его заместители, финансисты − все в форме. А это ведь тоже стоит дополнительных денег налогоплательщиков. А вы снимите эту форму с них и отдайте эти деньги милиции по общественной безопасности, криминальной милиции. И вы увидите, что не надо много денег.
Должен быть хороший руководитель – менеджер полиции и всей системы внутренних дел. Министр внутренних дел должен быть гражданским человеком. Он не должен быть в форме.
−Одной из составных частей реформы является изменение законодательной базы. Создана рабочая группа по разработке нового закона. Но пока у общества нет четкого представления, каким он будет, этот новый документ. Каким вы его видите?
−Я думаю, что обществу не обязательно знать все эти законодательные проволочки. Но общество должно знать, будет ли этот закон о милиции или о полиции. И какие будут права и обязанности у полицейского. Какую роль новая полиция будет играть? И какие услуги она будет предоставлять обществу?
Общество должно понимать, что участковый инспектор или инспектор по делам несовершеннолетних не должен сидеть в кабинете и выполнять приказы начальства, а выполнять свои прямые функциональные обязанности на местах, ближе к населению.
Также общество должно знать, имеет ли право полицейский проникать в частную собственность. Где это прописано? Только в законе это должно быть указано. А всякие подзаконные акты не соответствуют международным стандартам. Работа милиции должна основываться только на законе.
−А вы ознакомились с решением Совета обороны относительно новой структуры МВД? Что вы об этом думаете?
−Да, я посмотрел. Но я еще не услышал аргументы, почему именно такая структура предлагается. Но как независимый эксперт вижу, что новая структура требует дальнейшей доработки. Предлагается создать пять независимых служб. Но они, как я вижу из того, что прописано в этом документе, будут опять дублировать функции друг друга. Предлагается создать следственный департамент. Но уже почти все страны отошли от этого. Все функции досудебного производства отдали прокуратуре. У меня вопрос: а какова роль Министерства внутренних дел? Она остается милитаризованной структурой? Мне не ясно. Я вижу риск, что ничего не получится.
−Наблюдая за процессом преобразования ОВД, складывается впечатление, что реформой занимаются непрофессионалы. Ну, или они просто говорят, что хотят изменений, а на самом деле никто не хочет ничего менять.
−Реформу делают непрофессионалы современного управленческого менеджмента. От кого идет инициатива, от общества или от бюрократов, которые держатся за свои кресла? В этом процессе главную роль должен играть парламент. Он имеет законодательное право. И депутаты должны четко сказать, что реформы без нового закона быть не может. Не должно быть так, что министр внутренних дел делал реформу так, как хочет он. Или же аппарат правительства посоветовал, как должно быть. Процесс должен проходить с привлечением профессионалов, с учетом мнения общественности.
Специально посмотрел сайт МВД и не нашел там никакой информации о новом видении создания новой системы общественной безопасности. Что сделано? Какие результаты? Кто отчитывался перед обществом? Увидел только лозунги. У меня складывается впечатление, что реформа не идет совсем. Нет прозрачности. Если общество спрашивает, им отвечают: так надо. Это стиль работы милитарной организации. Чем меньше общество знает, тем лучше. Это принцип закрытости от общества. Оно до сих пор не знает, сколько сотрудников милиции по республике, этой информации придали статус государственной тайны. Руководство должно понимать, что без открытости никакой поддержки граждан оно не получит. Например, в Литве полиция отчитывается перед обществом через каждые полгода. За каждую копейку отчитываются: куда сколько ушло, что сделано, что планируется сделать. И население может спокойно раскритиковать работу полиции. И эта позитивная критика принимается. Общество постоянно контролирует деятельность полиции.
−Вы говорите о необходимости участия общества в процессе выработки решений. Каким образом это должно происходить?
−В Кыргызстане активное гражданское общество. Вот хороший пример: в Кыргызстане недавно прошел семинар, где по инициативе Гражданского союза «За реформы и результат» собрались активисты со всех регионов страны и обсуждали новую модель милиции. Голос гражданского общества должен быть услышан.
− Подытоживая нашу беседу, все же хотелось бы услышать сроки. Сколько лет нам еще ждать результата реформ − пять, десять лет или никогда?
−Это очень сложный вопрос. Слово «реформа» пугает сотрудников. Я бы даже назвал это не реформой, а изменениями, построением новой правоохранительной системы или системой общественной безопасности. Вы отстаете от своих соседей. В Казахстане уже полиция. В России полиция. В Таджикистане разрабатывается законопроект о полиции. Но еще не поздно. Минимум десять лет займет реформа всей правоохранительной и судебной системы. А новую полицию можно сформировать и в течение трех лет.
Спасибо за интересную беседу.
