России предстоит еще раз уточнить границы своих жизненных интересов
В последнюю неделю кампании по выборам президента России Кремль получил два послания с постсоветского пространства. Оба они обозначили направления, которые, очевидно, потребуют особого внимания российского лидера.
Одно из них поступило от премьер-министра Грузии. По сути, это призыв не то чтобы забыть об августовской войне и вражде, но начать относиться друг к другу с большим гуманизмом хотя бы ради ответственности перед будущими поколениями. За это оппозиция – бывшая власть, уличенная Москвой в русофобии, – обвинила в «предательстве» власть нынешнюю, куда более лояльную к Москве.
Ответное письмо МИД РФ, выдержанное в комплиментарном стиле, в реальности оказалось на руку не нынешним властям Грузии, а тому политическому лагерю, который, как считает российская сторона, и довел межгосударственные отношения до разрыва. Притом что у Москвы больше возможностей для маневра для улучшения отношений, чем у Тбилиси. Например, симметричный ответ на безвизовый режим, давно введенный Грузией для россиян. Но комментарий российской стороны на призыв грузинского премьера дал повод тамошней оппозиции продолжить обвинять власть якобы в бессмысленном и унизительном коленопреклонении перед Кремлем и мог надолго отбить охоту у самих властей писать обращения на этот адрес.
Второй месседж можно считать коллективным. Поступил он из Центральной Азии, где на днях на саммит собрались президенты местных государств, за исключением туркменского, командировавшего спикера парламента.
Задолго еще до встречи в Астане президенты в своих столицах всячески подчеркивали ее неформальный характер. В казахстанской столице нажимали на словосочетание «региональная кооперация» и, словно для не особо понятливых, добавляли, что это совсем не «региональная интеграция». Хотя в чем такая уж принципиальная разница, особо понятнее не стало. В конце концов хозяин неформального, согласимся уж с этим, раз так нужно участникам, саммита Нурсултан Назарбаев объяснил что к чему: во-первых, сближение стран региона не направлено против кого-то; во-вторых, все страны региона будут продолжать сотрудничество, расширять его и с Россией, и с Китаем, и с другими заинтересованными в этом государствами, и во всех существующих альянсах; в-третьих, при этом региональные проблемы отныне страны будут решать без участия внерегиональных игроков, будь то Китай, Евросоюз, США или Россия.
Исключив «во-первых» как дипломатический реверанс, а «во-вторых» как само собой разумеющееся, в практическом остатке получаем только «в-третьих». При пристальном рассмотрении оного стоит вычленить Китай и ЕС, не замеченных в склонности вмешиваться в решение региональных проблем, напрямую не затрагивающих их интересы. С США – полная противоположность, потому как региональная интеграция, названная кооперацией, полностью вписывается в американский проект «Большая Центральная Азия», и если он будет идти гладко, то с какой стати Вашингтону вмешиваться. Так, остается Россия, чье активное вхождение в интеграционный проект ОЦАС (Организация центральноазиатского сотрудничества) привело к скоропостижной кончине едва наметившегося альянса. То есть едва ли не самый беспроблемный союзник Москвы, активно ищущий при этом себе место под солнцем в ряду мировых лидеров, попытался обозначить предел ее интересов на будущее в центральноазиатском направлении.
Москве, считающей регион зоной своих геополитических интересов, а стало быть, ответственности, несомненно, следует принять к сведению прозвучавший посыл, а следовательно, и настроения. Сдержать возможное раздражение на то, что эти настроения проявились в сложный для России период мощного давления Запада. Расценить их как новые условия более тонкой игры, в которой субъекты ее геополитической ответственности желают сами нести полную ответственность хотя бы за двусторонние отношения в региональном пятиугольнике.
