На протяжении трех десятилетий в конце ХХ века в Северной Америке отмечался рост числа серийных убийств. Было выдвинуто немало версий о том, чем это могло быть вызвано. Один историк решил выяснить, могли ли здесь сыграть свою роль опустошительные последствия Второй мировой войны, говорится в статье BBC «Сыновья Каина»: чем был вызван всплеск серийных убийств в 1980-е?».
Питер Вронски впервые увлекся темой маньяков и серийных убийц в 23 года, после того как в прямом смысле столкнулся с одним из них в гостиничном лифте.
Шел 1979 год, и молодой историк из Канады находился в Нью-Йорке по работе.
Он в нетерпении дожидался лифта, который все никак не ехал, застряв на четвертом этаже видавшего виды отеля Travel Inn Motor. Когда же двери наконец открылись, оттуда в гостиничный холл вывалился хмурого вида человек, бесцеремонно толкнувший Питера плечом, словно бы не замечая его.
«Он будто бы смотрел сквозь меня, — вспоминает Вронски. — Он был как будто в полном трансе, словно меня там вообще не было».
Следующим утром Вронски узнал из новостей об убийстве и расчленении двух девушек, произошедшем в этом отеле днем ранее.
Год спустя, следя по газетам за арестом и судом над Ричардом Коттингемом, он наконец осознал, что «Мясник с Таймс-сквер» и странный мужчина, с которым он столкнулся в лифте, это один и тот же человек.
Это заставило его задуматься: откуда берутся эти монстры? Что они собой представляют?
Пути Вронски и Коттингема пересеклись в то время, когда Северная Америка переживала пик серийных убийств.
Данные, собранные разными исследователями, показывают, что рост числа серийных убийств начался в конце 1960-х и достиг максимума в 80-е годы, когда в одних только Соединенных Штатах орудовали по меньшей мере 200 маньяков. После этого тенденция пошла на спад, который продолжался последующие два десятилетия.
Криминалист Джеймс Алан Фокс из Северо-Восточного университета в Бостоне полагает, что у роста числа серийных убийств в ту эпоху, по всей вероятности, было несколько предпосылок.
Во-первых, этот период совпал с общим ростом числа насильственных преступлений в США и Канаде.
В то время в обществе происходили крупные изменения: люди стали активнее переезжать с места на место и с меньшей вероятностью знали тех, кто живет с ними по соседству.
Все большее распространение приобретали поездки автостопом, что облегчало для убийц задачу поиска наиболее беззащитных жертв.
Отслеживание преступлений, скоростные шоссе и отравление свинцом
«Все это создавало идеальную среду для поиска убийцами своих жертв», — говорит Фокс.
Раскрытие преступлений также оставляло желать лучшего.
У полиции тогда еще не было массивных компьютеризированных баз данных и электронных хранилищ криминалистической информации, которые позволяли бы связывать между собой похожие по почерку преступления.
Анализ ДНК не использовался в криминалистике вплоть до середины 80-х годов, что затрудняло отслеживание убийц.
Анализ ДНК близких родственников позволил недавно выявить и задержать 72-летнего Джозефа ДеАнжело, который, как считают, был тем самым «Убийцей Золотого штата», виновным в череде жутких убийств в 70-80-е годы.
Канадский криминалист Майкл Арнтфилд рассказывает, что в те времена полиция, столкнувшись со шквалом серийных убийств, оказалась в растерянности, а исследования, касавшиеся преступлений подобного рода, находились в зачаточной стадии.
Сам термин «серийный убийца» возник лишь в начале 80-х.
«Преступники, вне всякого сомнения, имели на старте хорошую фору», — говорит он.
Среди других факторов, которые теоретически могли сыграть свою роль, называют увлеченность публики и средств массовой информации темой серийных убийств, что могло создавать лавинообразный эффект; развитие сети федеральных скоростных автомагистралей, что позволило убийцам ощутимо расширить географию своих злодеяний; и, наконец, вредоносное воздействие свинца, содержавшегося в бензине, которое связывают с общим ростом преступности.
Питер Вронски добавляет к этому списку еще одну гипотезу: он полагает, что всплеск серийных убийств на североамериканском континенте в конце ХХ века обязан своим происхождением разорительным последствиям Второй мировой войны и детям солдат, возвращавшихся с полей сражений в Европе и на Тихом океане.
Эту идею он развивает в своей недавно увидевшей свет книге «Сыновья Каина: история серийных убийц».
В поисках причин такого избытка серийных убийц на протяжении трех десятилетий Вронски решил более пристально изучить личности преступников и, в частности, их детство.
«Серийные убийцы росли и жили среди нас, они выходцы из нашего общества», — говорит он.
«Они не пришельцы, которые прибыли к нам с другой планеты. Они были детьми, которые выросли и стали серийными преступниками».
Вронски обратил внимание на то, что детство многих убийц пришлось на годы Второй мировой войны и послевоенной эпохи — времени, когда о психологическом эффекте глобального конфликта и его беспрецедентной ожесточенности никто особо не задумывался.
Многие из убийц того времени ничего не говорили под запись о своих отцах, рассказывает Вронски, но те, кто упоминал о них, часто ссылались на то, что те возвращались с войны с травмированной психикой.
По словам историка, не столь явно выраженный, но, тем не менее, все же заметный всплеск серийных убийств наблюдался в период между 1935 и 1950 годами, вслед за Первой мировой войной. Вронски надеется, что социологи и криминалисты обратят более пристальный взгляд на военное прошлое отцов этих убийц и взаимоотношения между родителями и детьми в их семьях.
Он также указывает на популярную культуру той эпохи как на существенный фактор, повлиявший на будущих убийц, в особенности бульварные романы с криминальными сюжетами и журналы, посвященные реальным преступлениям, на обложках которых часто размещались сексуализированные образы жертв насилия и которые широко продавались по всей Северной Америке.
«В сердцевине этого находится травма, разлад в семье, а впоследствии — оформление посредством масс-культуры фантазий в готовые сценарии, которые затем воплощались в реальные преступления», — говорит он.
Майкл Арнтфилд полагает, что это вполне правдоподобная гипотеза, особенно с учетом того, что послевоенные десятилетия ознаменовались глубокими социальными сдвигами.
«Быстрое разрастание городов вширь и тотальный переворот в демографии страны вело к скоротечности во всех сферах, к повышению мобильности, к распаду семейных отношений , и многие из этих людей вышли как раз из всего этого», — сказал он.
Библейское зло
Арнтфилд, как и Вронский, считает, что похожие тенденции отмечаются и в нынешнем столетии — социальные сдвиги, финансовый кризис 2008 года, войны и терроризм — что может породить схожий феномен в последующие десятилетия.
«Мы находимся в тисках эпохи, когда происходят одновременно бурные и раскалывающие общество события, — говорит Арнтфилд. — И это непосредственно открывает двери для «золотого века» серийных убийств.
Безусловно, многие ветераны, возвращавшиеся с войны, становились потрясающими отцами, сыновья солдат, переживших психическую травму на войне, вырастали во вполне эмоционально уравновешенных людей, так же как и многие дети из разбитых семей».
«Мы не до конца понимаем, когда и почему срабатывает этот переключатель», — признается Арнтфилд.
В отчете отдела бихевиористики ФБР, который занимается изучением поведения людей, говорится: «Невозможно выделить одну причину или фактор, который превращает человека в серийного убийцу. В большей степени это комбинация множества факторов, участвующих в формировании подобного типа личности».
«Наиболее значимый фактор — это собственное решение самого серийного убийцы, который становится на этот преступный путь», — добавляют составители отчета.
По оценкам ФБР, менее 1% всех убийств за любой отчетный год совершается серийными убийцами.
«Это коктейль из разных факторов, одной-единственной причины никогда не бывает», — говорит Вронски о том, что же в конце концов толкает этих убийц на их злодеяния.
