Этот жестокий полководец и правитель понимал, что управлять надо умно и даже гуманно, пишет автор статьи в The American Conservative:
Авраам Линкольн, Джодж Вашингтон, Уинстон Черчилль и даже Барак Обама. Есть много исторических фигур, к которым в нашей непростой политической обстановке обращаются американцы в поисках вдохновения. Это особенно часто случается сегодня, когда только-только прошли промежуточные выборы. Но недавно я нашел еще более удивительного руководителя, который может преподать нам немало достойных политических уроков. Это Чингисхан.
Я говорю вполне серьезно.
В прошлом я преподавал историю, и поэтому недавно решил прочесть книгу Джека Уэзерфорда «Чингисхан», осознав, что очень мало знаю об одном из самых влиятельных людей в истории человечества.
По оценкам исследователей, ДНК Чингисхана есть у 0,5% населения нашей планеты. Пожалуй, это один из самых осязаемых способов оценить исторические последствия его правления. Но это только верхушка айсберга. Великий монгольский полководец захватил огромный кусок цивилизованного мира 13 века и более трети его населения. Он создал одну из первых международных почтовых систем. Он провозгласил всеобщую свободу религий на всех завоеванных территориях, а некоторые его военачальники были христианами.
Когда Чингисхан укрепил свою власть над разобщенными племенами степей северной Азии, он перевернул традиционную структуру власти с ног на голову. Когда одно племя не выполнило свое обещание присоединиться к его войскам на войне и напало в отсутствие Чингисхана на его лагерь, он пошел на беспрецедентный шаг. Он созвал народное собрание курултай, на которое собрались его последователи, и устроил публичный суд над аристократическими предводителями этого племени. Они были признаны виновными, и хан приказал их казнить в назидание другим аристократам, как бы показывая, что особого отношения к ним больше не будет. Затем он занял земли провинившегося клана, а остатки племени раздал своим людям. Сделал он это не ради порабощения людей, а чтобы включить покоренный народ в состав своей собственной нации. Монгольский лидер показал символический пример, усыновив сироту из вражеского племени и воспитав его как родного сына.
Уэзерфорд дает разъяснение: «Неважно, как начались эти усыновления, по сентиментальным причинам или по политическим. Темучин продемонстрировал должное понимание символического значения и практической выгоды таких поступков для сплочения своих последователей посредством фиктивного родства». Такую же уравнительную стратегию Чингисхан применял и в своем войске, избегая различий между племенами и превосходства одного над другим. Например, все должны были участвовать в общественных работах. Уэзерфорд добавляет: «Вместо того, чтобы использовать единое этническое или племенное название, Темучин все чаще называл своих последователей народом войлочных стен, указывая на тот материал, из которого они делали свои юрты».
Америка кажется расколотой не только по партийным пристрастиям, но также по расовой принадлежности и языку. Возникает все больше различий между технократической элитой и простыми людьми из числа рабочих, или так называемыми «изгоями». Обе партии проводят политику, которая только усиливает существующие разногласия, и часто используют их к собственной политической выгоде. Какую бы форму ни принимали эти разногласия — политика, основанная на этнической, религиозной, языковой принадлежности, предвыборные махинации — возникающие противоречия наносят непоправимый ущерб тому, что осталось от идеи общей и единой Америки. Лучшие политические лидеры — те, кто пусть несовершенно, но находят возможность перешагнуть через многочисленные различия нации и апеллировать к общему делу, призывая всех людей, вне зависимости от положения и привилегий, участвовать в деятельности, которая делает человека гражданином и формирует социальную ответственность.
Чингисхан видел в людях не отдельных индивидуумов, никак не связанных со своими семьями и общинами, а членов общества, объединенного неразрывными узами. Например, «отдельный человек не мог законно существовать за рамками семьи и более крупных общностей, к которым он принадлежал. Поэтому семья несла ответственность за правильное поведение своих членов. Чтобы быть справедливым монголом, человек должен был жить в справедливой общине». По сути дела это означало, что базовое социальное устройство подразумевает ответственность индивидуума за членов своей семьи и ближайших общин. Если член семьи совершал преступление, тщательной проверке подвергалась вся семья или род. Такая схема далеко не идеальна, но она отражает глубокое понимание Чингисханом той простой истины, что чем прочнее наши семейные узы, тем сильнее и сплочённее общество в целом. Политики точно так же должны проводить курс на поддержку и укрепление семьи, а не на ее подрыв и переосмысление, потому что она является основой общества.
У Чингисхана можно найти и другие примеры мудрости. Он признавал большую значимость местных особенностей и традиций, существовавших в его империи, которые являлись отражением древней формы субсидиарности (принцип, согласно которому решение хозяйственных проблем должно осуществляться в первую очередь на местном уровне). Уэзерфорд отмечает: «Он разрешал населению следовать нормам традиционного права в местах его проживания, если это не противоречило Великому закону (Яса), который был высшим законом общего права, распространявшимся на всех». В этом заключается еще одна важная задача для государственных руководителей, которые обязаны уважать и даже поощрять местные органы власти и местную экономику вместо того, чтобы мерить всех общим аршином.
А еще Чингисхан был защитником окружающей среды, поскольку принял закон, запрещающий охоту на животных с марта по октябрь, то есть, в период спаривания и размножения. Так он обеспечивал сохранение и устойчивое развитие родных земель монголов и их образа жизни. Он признавал важность религии в общественной сфере, освобождая религиозных лидеров и их имущество от налогов, а также не принуждая их к общественным работам.
Со временем он сделал то же самое в отношении важнейших специалистов, таких как чиновники, гробовщики, лекари, юристы, учителя и ученые. Конечно, в наше время многие из этих профессионалов уже получают хорошую компенсацию за свою работу, однако кое-кто, например, учителя, могли бы немало выиграть, обретя налоговые льготы.
Нет сомнений, что Чингисхан был жестоким человеком, оставившим после себя кровавое наследие. Но наряду с жестокостью у него было такое качество как глубокая политическая проницательность, позволившая ему создать одну из величайших империй во всемирной истории.
Он избегал традиционного племенного уважения к элите, отдавая предпочтение простому человеку; он проводил политику объединения разных народов под единым знаменем; он часто отказывался от политики выжженной земли, проявляя милость к своим врагам. Надо сказать, что если вражеские города без промедления капитулировали перед монголами, их обитатели не ощущали особых перемен в своей жизни. Как отмечает Уэзерфорд, Чингисхан перед смертью постарался научить этому своих сыновей:
«Он пытался научить их тому, что главное для правителя — это самоконтроль, способность обуздать свою гордыню. Он объяснял, что обуздать гордыню иногда труднее, чем укротить дикого льва, а победить в себе гнев сложнее, чем уложить на лопатки великого борца. Чингисхан предупреждал: „Если не можешь сдержать свою спесь, то не сможешь и править». Он наставлял сыновей никогда не считать себя самыми сильными и самыми умными. Даже самую высокую гору топтали своими лапами дикие звери, говорил он. Когда зверь взбирается на вершину горы, он становится выше ее».
Наверное, если бы американские политики взяли на вооружение поучения великого хана и сосредоточились на служении великим идеалам вместо того, чтобы бесконечно набирать очки, мы бы добились определенного общенационального успеха, причем без страшного кровопролития.
