100 лет назад так называемый испанский грипп, «испанка», прошелся смертельной косой по всему миру, унеся около 100 миллионов жизней. Ученые считают, что рано или поздно людям придется столкнуться с похожим штаммом этой болезни. Что тогда будет? Помогут ли нам достижения современной медицины? Об этом в публикации Би-Би-Си.
Это началось почти ровно столетие назад, и поначалу сезонная заболеваемость гриппом не вызывала особой тревоги. Большинство тех, кто переболел весной, довольно быстро выздоровели, а уровень смертности был не выше обычного.
В заголовках тогдашних газет доминировали новости с полей сражений Первой мировой, а вовсе не сообщения о гриппе. Но наступила осень, и все изменилось.
Вирус, ранее ничем не отличавшийся от вирусов гриппа прошлых лет, вдруг мутировал в чрезвычайно вирулентный штамм и начал свой смертельный поход по Северной Америке и Европе.
Заразившись, люди порой умирали уже спустя несколько часов, в лучшем случае — дней.
Всего за четыре месяца испанский грипп (так назвали болезнь) распространился по всему миру, от Барселоны до Кейптауна, от Аляски до Австралии, дотянувшись до самых отдаленных и, казалось бы, изолированных поселений. («Испанкой» было заражено около 550 млн человек, или 29,5 % населения планеты. — Прим. переводчика.)
Пандемия испанского гриппа стала затихать к следующей весне, но к тому времени по разным оценкам она унесла жизни от 50 до 100 млн человек, то есть примерно 5% всего населения земного шара.
Век спустя пандемия 1918 года видится нам как сценарий фильма ужасов или нечто очень далекое, примерно как средневековые вспышки бубонной чумы, оспы и других смертельных болезней, с которыми сейчас полностью (или почти полностью) покончено.
Однако грипп (инфлюэнца) нас и не думает покидать — каждый год от него умирает от 250 тыс. до 500 тыс. человек.
Каждый год мы сталкиваемся с немного другим штаммом вируса сезонного гриппа, но пандемии (эпидемии, которые охватывают всю территорию страны или континента) могут развиваться и из различных вирусов животного происхождения.
Уже после 1918 года мир перенес довольно серьезные пандемии в 1957, 1968, 1977 и 2009 гг.
Учитывая склонность этого вируса к мутациям и его постоянное присутствие в природе (например, у диких водоплавающих птиц), специалисты сходятся во мнении, что появление штамма столь же заразного и смертельного, как «испанка» (а то и похуже) — лишь дело времени.
«Пандемии гриппа — как извержения вулкана, ураганы или цунами: они просто случаются, и некоторые из них страшнее, чем другие, — констатирует Майкл Остерхолм, директор Центра исследований инфекционных заболеваний Миннесотского университета (США). — Думать, что с нами не может случиться ничего подобного событиям 1918 года, просто глупо».
Но когда именно это случится, продолжает он, невозможно предвидеть: «Всё, что мы знаем, это то, что это может начаться в любой момент — например, сейчас, когда мы с вами разговариваем».
Точно так же невозможно предвидеть и то, как будут разворачиваться события, если вспыхнет пандемия с вирусом, подобным «испанке» — но мы можем выдвинуть ряд обоснованных предположений.
Первое, что надо сказать: эффективность вируса будет зависеть от того, насколько быстро мы отреагируем на вспышку и сумеем ли сдержать ее на ранней стадии, отмечает Роберт Уэбстер из отделения инфекционных болезней детской клиники Св. апостола Иуды Фаддея (Мемфис, США).
Для этого разработаны и действуют системы раннего обнаружения: например, бригада наблюдения за гриппом Всемирной организации здравоохранения осуществляет мониторинг развития заболеваемости в шести главных лабораториях по всему миру, и дополнительные сельскохозяйственные лаборатории следят за тем, что происходит с птицей и скотом.
«Наша система наблюдения, возможно, хороша, но мы не можем отследить каждую курицу и каждую свинью в мире — это просто невозможно, — говорит Уэбстер. — Нам понадобится значительная степень удачи, чтобы поймать эпидемию на ранней стадии».
Реальность, по его словам, такова, что вирус почти наверняка начнет распространяться.
А когда такое случится, заражен будет весь мир — скорее всего, в течение нескольких недель, учитывая нынешнюю степень мобильности населения.
«Грипп — это один из тех вирусов, которые, как только попадают в восприимчивую среду, тут же дают вспышку заболеваемости, — отмечает Джерардо Чоуэлл, профессор эпидемиологии и биостатистики Университета штата Джорджия. — Заразившийся человек начинает распространять вирус за день до того, как у него самого появятся симптомы».
Поскольку за последнее столетие количество людей на планете выросло более чем в четыре раза, можно предположить, что заразившихся и умерших будет соответственно больше, чем в 1918 году.
Если 100 лет назад вирус убил 50 миллионов, то ныне можно ожидать более 200 миллионов смертей. «Нам просто не хватит мешков для трупов — они очень быстро закончатся».
Как свидетельствует история, смертность на планете будет распределена неравномерно. Во время пандемии «испанки» в некоторых странах она была в 30 раз выше, чем в других.
Например, в Индии вирус унес жизни 8% населения, а в Дании — менее 1%. Нечто похожее было и в 2009 во время пандемии вируса H1N1: в Мексике умерло примерно в 10 раз больше людей, чем во Франции.
Специалисты считают, что такое неравенство предопределено многими факторами, в том числе генетической уязвимостью определенных этнических групп или, скажем, тем, болело ли население похожим гриппом ранее.
Например, представители народности маори, коренные жители Новой Зеландии, в 1918 году умирали от испанского гриппа в вероятностью в семь раз более высокой, чем население планеты в среднем.
Важную роль, по словам Чоуэлла, играют и такие факторы, как санитария и гигиена, уровень развития и доступность услуг здравоохранения. «В 2009 году в Мексике многие обращались за помощью в больницы уже на такой стадии болезни, что было уже поздно», — подчеркивает он.
Для многих жертв вируса это было экономическое решение: пойти на прием к врачу означало пропустить рабочий день и лишиться оплаты.
«Я не говорю, что это применимо к каждому мексиканцу, но для наиболее уязвимых групп населения это было характерно», — говорит Чоуэлл.
Если пандемия вспыхнет в США или других странах, где нет государственного здравоохранения, такая социоэкономическая модель поведения почти наверняка будет преобладать среди малообеспеченных слоев.
Чтобы избежать больших счетов за лечение, не имеющие медицинской страховки будут тянуть до последнего, не обращаясь к врачу, и в определенный момент времени станет уже поздно.
«Мы такое уже наблюдаем на примерах вспышек других инфекционных заболеваний», — добавляет Чоуэлл.
Лучшее средство остановить пандемию — вакцина, говорит Лоне Симонсен, эпидемиолог, работающий в Университете Роскилле (Дания) и Университете имени Джорджа Вашингтона (США).
Но для этого сначала надо установить, что это за вирус, создать вакцину и затем доставить ее во все страны мира — все это легче сказать, чем сделать.
Антивирусные вакцины против гриппа (которых вообще не существовало до 1940-х) сейчас создаются довольно быстро, но все равно процесс занимает несколько месяцев.
И если даже мы достигнем успеха в создании такого препарата, будет совершенно невозможно произвести количество доз, достаточное для всех и каждого, подчеркивает Остерхолм.
«Если говорить о всем мире, то в первые 6-9 месяцев доступ к вакцине будет только у 1-2% населения», говорит он.
При этом не надо забывать, добавляет Остерхолм, что эффективность нынешних вакцин от сезонного гриппа — в лучшем случае 60%.
Кроме того, хотя у нас есть такие лекарства для борьбы с гриппом, как тамифлю, мы не располагаем их запасами, необходимыми в случае пандемии.
«Сегодня у нас нет достаточного количества антивирусных препаратов даже в богатейшей стране мира, США, — подчеркивает Чоуэлл. — Чего же тогда ожидать от Индии, Китая или Мексики?»
Если всего этого недостаточно, то вот вам еще: те лекарства от гриппа, которые у нас сейчас есть, менее эффективны, чем лекарства от других болезней — прежде всего потому, что в мире на сезонный грипп привыкли смотреть как на довольно обычную, неопасную хворь, говорит Уэбстер.
«Нужно что-то серьезное, подобное пандемии ВИЧ, чтобы научное сообщество внимательнее отнеслось к заболеванию».
Учитывая все вышесказанное, больницы очень быстро будут переполнены, говорит Остерхолм, а запасы лекарств и вакцины почти сразу подойдут к концу.
«Здесь, в США, мы уже перегрузили систему здравоохранения обычным сезонным гриппом, а ведь этот год не предложил ничего особенно необычного в этом плане, — отмечает он. — Это показывает, насколько ограничены наши резервы и способности реагировать на серьезное увеличение количества заразившихся».
Точно так же, как и в 1918-м, как только число заболевших и количество смертных случаев возрастет, в городах по всему миру жизнь просто остановится.
Офисы и школы закроются, общественный транспорт перестанет работать, возможно, отключится электричество, и на улицах будет все больше мертвых тел.
Продуктов скоро перестанет хватать — как и лекарств, критически необходимых при таких болезнях как диабет, различные сердечно-сосудистые заболевания и т.д.
«Если результатом пандемии станут сбои в производстве и доставке таких лекарств, люди просто начнут умирать, — говорит Остерхолм. — Сопутствующий ущерб от пандемии, подобной той, что произошла в 1918 году, может быть серьезнейшим».
Даже когда пандемия вируса выдохнется сама собой, произведенный ею эффект может носить долговременный характер.
Вирус 1918 года особенно страшно действовал на тех, кто не был ни особенно старым, ни особенно молодым, то есть на людей в самом расцвете сил — таких было 95% среди погибших, напоминает Симонсен.
Таким образом была уничтожена очень важная часть работоспособного населения. Множество детей осиротело. Семьи остались без добытчика, кормильца.
Почему в 1918 году так тяжело переносили болезнь наименее, казалось бы, для нее уязвимые?
Ученые это поняли только в 2005 году, когда исследователям удалось реконструировать вирус «испанки» из тканей умершей от него инуитской женщины в поселении Бревиг-Мишн на Аляске, где менее чем за неделю скончались 72 из 80 жителей.
Одно из тел сохранилось в вечной мерзлоте — достаточно хорошо для того, чтобы микробиологи нашли в легких гены вируса.
Во время опытов над животными с применением воссозданных вирусов ученые выяснили, что штамм вируса гриппа 1918 года невероятно быстро и агрессивно развивается в организме. Это вызывает естественную (и потенциально летальную) реакцию иммунной системы, которую называют цитокиновой бурей.
Организм, отвечая на заражение вирусом, начинает в больших количествах вырабатывать цитокины — химические соединения, которые должны уничтожить вторгшегося врага.
Но цитокины сами по себе токсичны — именно они становятся причиной болей (в суставах и проч.) во время гриппа, и когда их слишком много, это приводит к остановке работы органов и смерти человека.
Поскольку у здорового взрослого иммунная система сильнее, чем у ребенка или старика, она отвечала на вторжение вируса более мощным выбросом цитокинов, считают исследователи, — настолько мощным и неразборчивым, что погибал весь организм.
«Мы наконец поняли, почему вирус был настолько патогенным, — говорит Уэбстер. — Организм по сути убивал сам себя».
Спустя десятилетия после «испанки» исследователи разработали различные иммуномодуляторы, помогающие справиться с цитокиновыми бурями. Однако эти препараты не идеальны и не находятся в свободном доступе.
«Сейчас мы не намного лучше умеем справляться с цитокиновыми бурями, чем делали это в 1918-м, — подчеркивает Остерхолм. — Есть аппараты, которые помогают вам дышать и обеспечивают циркуляцию крови в вашем организме, но в общем наши достижения в этой области весьма и весьма слабенькие».
Это означает, что, как и в 1918-м, мы скорее всего станем свидетелями огромного количества жертв среди молодых взрослых и людей средних лет.
А поскольку средняя продолжительность жизни сегодня на десятилетия превышает ту, что была век назад, смерть именно этих представителей населения окажется еще более пагубной для экономики и общества, говорит Чоуэлл.
Но среди этого мрака есть и лучик надежды на спасение — универсальная вакцина от гриппа.
На это наконец выделены значительные финансовые ресурсы, и усилия создать такую прорывную вакцину против любого гриппа набирают обороты.
Но нам остается только ждать и надеяться, что она будет создана вовремя — до того, как на планете вспыхнет новая смертельная пандемия.
«Исследования в начальной стадии, так что будем надеяться, что мы получим универсальную вакцину до того, как появится этот гипотетический страшный вирус, — говорит Уэбстер. — Но в данный момент мы не готовы».
