На днях власти официально заявили, что в бунте в худжандской колонии в основном участвовали заключённые, осуждённые за терроризм. Они не только являются авторитетами в зонах, но и вплотную занимаются пропагандой радикально-исламистских идей среди других осуждённых. Эксперты заявляют, что это было ожидаемо, пишет «Азия -Плюс».
Бунт стал неожиданностью для властей. Не ожидали такой дерзости от осужденных, и уж точно такого огромного количества среди погибших – 21 осужденный и 2 сотрудника колонии, а потому, возможно, и молчали долго.
Собственно, молчат и сейчас. Небольшие подробности и официальное подтверждение об инциденте прозвучали от главы МИД Сироджиддина Мухриддина в Брюсселе.
Он сообщил, что в бунте участвовали, в основном, осуждённые за терроризм, в том числе, сторонники террористической группировки ИГИЛ.
«Охранники и сотрудники колонии призвали бунтовщиков к диалогу. Но заключённые продолжали сопротивление, несколько человек совершили попытку побега. 12 из убитых заключённых отбывали наказание за участие в боевых действиях в Сирии и Ираке на стороне ИГИЛ, трое были членами экстремистских групп «Ансоруллах», «Джундуллах» и «Исламского движения Узбекистана», — вот всё, что сказал тогда глава МИД.
Неофициально еще известно, что в отношении семи сотрудников колонии возбуждены уголовные дела за халатность, а руководитель Главного управления исправления уголовных наказаний Иззатулло Шарифзода внезапно ушел на пенсию. Не сам, по решению правительства…
Не в первый раз…
Если бунт, поддерживаемый осужденными экстремистами, стал неожиданностью для властей, то для экспертов он был логичен. Более того, они даже предупреждали власти о том, что в таджикских колониях идет стремительная радикализация осужденных.
В прошлом году в Таджикистане было завершено исследование по радикализации в местах лишения свободы по заказу Совета безопасности Аппарата президента. В исследовании участвовали религиоведы, психологи, криминалисты, сотрудники МВД, Минюста и ГКНБ страны. Его нет в открытом доступе, и вряд ли он будет.
Во время исследования были проинтервьюированы боевики, которые сейчас находятся в местах лишения свободы.
«Реальные боевики с опытом боевых действий, а не те, которых за лайки, репосты, длинные бороды и короткие штаны посадили», — отмечает один из таджикских экспертов. — Еще лет пять назад было видно, что таких не «сломать», а их авторитет среди криминала, и бытовиков в колониях растет, и уже начали формироваться «зелёные» зоны», (колонии, где популярны исламистские идеи, — ред.)».
— Инцидент в худжандской колонии не первый случай, когда участниками, или даже зачинщиками беспорядков становятся граждане, осужденные за экстремизм или терроризм. Началось все в 2015 году с первыми комбатантами (лицо, принимающее непосредственное участие в боевых действиях в составе вооружённых сил одной из сторон международного вооружённого конфликта, — ред.) в тюрьмах, — говорит другой таджикский эксперт.
«Недавно подобная ситуация была в СИЗО №1 (в апреле 2018 года), когда «сирийцы» порезали памирского авторитета. Но тогда всё свели к местничеству, а это был первый звоночек. Потом, летом этого же года, в Вахдате произошли разборки между ворами и «исламистами». Зачинщиков тогда, и там, и там, просто раскидали по разным колониям».
По словам специалистов, в прошлом году за экстремизм и терроризм в Таджикистане, было осуждено около пяти сотен человек.
— Но из них примерно около сотни реально радикализированные, другие люди случайные, по глупости где-то, что-то перепостили, или держали какую-то запрещенную литературу, а может даже по факту невиновные, — говорит эксперт. – Вот эти случайные — тоже большая группа риска. Они считают, что их несправедливо осудили, они обижены на власть, а, следовательно, более восприимчивы к радикальным взглядам, и тут, пожалуйста, в наших местах лишения свободы есть, от кого учиться.
Нужно строить отдельную тюрьму?
Эксперты считают, что пришла пора решать проблему. Чтобы террористы в тюрьмах не вербовали себе новых сторонников, нужно отделять заключенных осужденных за экстремизм и терроризм, от всех других. Для этого необходимо или строить для них тюрьму, или в колониях создавать отдельные блоки. К слову, об этом сейчас думают и в России.
Изолированный тюремный режим позволит минимизировать распространение экстремистской идеологии среди осужденных, и их вербовку в ряды террористических организаций, считают таджикские эксперты.
Фаридун Ходизода, эксперт по вопросам религии, говорит, что пока идет расследование причин бунта в худжандской колонии, трудно комментировать что-либо, но вопросы возникают.
— Например, глава МИД сказал, что 12 из убитых заключённых отбывали наказание за участие в боевых действиях в Сирии и Ираке на стороне ИГИЛ.
Как они могли оказать влияние на 200 остальных заключенных? Значит, оперативная работа поставлена не на должном уровне.
По словам Ходизода, необходимость отдельно содержать заключенных по обвинению в терроризме и экстремизме, может быть есть: «Но такой специализированной тюрьмы, как Гуантанамо на Кубе или «Жаслык» в Узбекистане, у нас пока нет. И пропаганда экстремистских идей, и вербовка людей в их ряды идут не только в тюрьмах, но и повсеместно, поэтому важнее обращать внимание на условия содержания заключенных, и на то, как обращаются с ними».
— Нельзя переступать красную черту, унижать честь и достоинство заключенных, — объясняет он. — Колонии называют исправительными учреждениями, и попавшие туда люди должны выйти оттуда перевоспитанными, а не с радикальными взглядами. Когда такая работа со стороны администрации тюрем не ведется, человек выходит оттуда с душевной травмой, становится неадекватным к окружающим.
Фаридун Ходизода убежден, что следует навести порядок, проводить реформы в исправительно-трудовых колониях страны, искоренить коррупцию в пенитенциарной системе.
Хуршед Кунгуратов, главный психиатр Таджикистана считает, что содержать преступников, осужденных за экстремизм, вместе с другими уголовниками не стоит.
— Дело в том, что когда человек попадает в места заключения, чаще всего, от безысходности он становится более религиозным, обращается к Богу, начинает читать Коран, и если в этот момент ему будут проповедовать радикальные идеи, он может ими заразиться.
Экстремисты, как правило, умеют проводить агитацию, вербование, плюс, они очень хорошие психологи и способны расположить к себе человека. Поэтому, содержать их вместе с другими преступниками опасно.
Он считает, что для такой категории преступников условия должны быть жёстче, например, камерная система.
«В таком случае, они не смогут повлиять на других заключенных, и не смогут создавать свою общину внутри колоний», — уверен главный психиатр Таджикистана.
И ещё
Эксперты в большинстве своем приветствуют назначение нового главы ГУИУН, бывшего первого зампреда ГКНБ Мансурджона Умарова: он знает о проблемах в местах лишения свободы не понаслышке, потому как, по некоторым данным, курировал исследование по радикализации.
Правда, есть и обратная сторона медали: экс-глава управления нередко разрешал тем же СМИ посещать колонии, писать о том, что там происходит. Останутся ли они «открытыми» при Умарове?
В тему
По словам экспертов, есть один очень неудобный вопрос для наших правоохранительных структур, который никто не поднимает.
При подавлении бунта в Худжанде использовали спецназ. 21 погибший среди заключенных.
— У нас нет специальных единиц по подавлению бунтов и беспорядков, то есть anti riot troops (дословно — войска против беспорядков, — ред.), а это значит что любые бунты и беспорядки, и гражданские тоже, будут подавляться «Альфой», которая натренирована, и обучена под выполнение задач иного плана: они натренированы на силовое подавление бунта, а не на переговоры. Это боевой спецназ, для решения спецзадач военного характера, — говорит таджикский эксперт.
В данном случае, они действовали по своим инструкциям, они вооружены боевым оружием, и обучены физически ликвидировать угрозу в военной ситуации.
Ни слезоточивого газа, ни водометов, ни спецтехники для перекрытия дорог в их арсенале нет, они вообще не обучены их применять.
В случае, не дай Бог, гражданского неповиновения на людей тоже бросят военный спецназ, ибо ничего другого у нас нет, убежден эксперт.
