Тема частных военных компаний снова попала в фокус западных СМИ. Однако на этот раз речь о вполне реальной деятельности основателя печально известной Blackwater Эрика Принса. Подробнее — в материале российского Федерального агентства новостей:
ЧВК Blackwater получила славу палачей и головорезов после американской военной кампании в Ираке. Расстрелы мирных жителей, пытки, насилие, незаконная продажа оружия — во всем этом неоднократно бывали замечены наемники Эрика Принса.
А теперь выясняется, что Эрик Принс за последние пять лет построил целый полувоенный бизнес в Китае и его подозревают в помощи Пекину в подавлении уйгурского населения в провинции Синьцзян. Американские эксперты опасаются, что Принс мог передать китайским властям ценный опыт создания частных военных структур. Соответственно, дальше Китай уже будет справляться со своими задачами без Принса.
Из-за дурной репутации, которая сложилась вокруг Blackwater, Принсу пришлось сначала переименовать, а в 2010 году продать свою ЧВК. Уже с 2013 года центр бизнеса Принса сместился в Китай, где он основал новую охранную компанию Frontier Security Group (FSG). Ему удалось заручиться поддержкой одной из крупнейших китайских государственных инвестиционных групп Citic, которая управляет активами на 96 миллиардов долларов.
В чем заключается идея нового бизнеса? Еще в 2013 году председатель КНР Си Цзиньпин объявил о начале национального проекта «Один пояс — один путь». Это огромная стройка, за счет которой Китай должен связать транспортные коридоры и другую инфраструктуру Европы, Азии и Африки. FSG в свою очередь должна обеспечить охрану строек, которые должны были пройти через неспокойные регионы страны.
Политический и экономический аналитик Владимир Соловейчик в комментарии ФАН отметил, что ситуация в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР (СУАР) традиционно непростая для китайских властей. Еще в гоминьдановские времена местные руководители Синьцзяна вели достаточно независимую от Чан Кайши политику, что вызывало недовольство центральных властей, но тогда ничего они поделать не могли. Через Синьцзян шла советская военная помощь, в которой Китай, отбивавшийся от японской агрессии, остро нуждался.
«После прихода к власти в Китае КПК во главе с Мао Цзэдуном отношение центральных властей к уйгурской проблеме не изменилось. Несмотря на то, что у власти сперва в Синьцзяне, а потом — после принятия Конституции КНР — и в СУАР был поставлен верный маоист, долголетний кандидат в члены политбюро ЦК КПК Сайфуддин (Азизов), сопротивление уйгур политике китаизации росло, приняв острый, вооруженный характер в годы «культурной революции».
Тогда уйгуры оказывали вооруженное сопротивление присланным из центра отрядам хунвейбинов, как правило, ханьской (китайской) национальности», — пояснил Владимир Соловейчик.
По словам эксперта, в дальнейшем национальное противостояние в СУАР между уйгурами и ханьцами усилилось и противостоянием религиозным в силу активного распространения радикального ислама среди уйгурцев. В сочетании с уйгурским национализмом это оказалось питательной базой для многолетней и продолжающейся до сих пор подпольной и партизанской борьбы в СУАР. Кроме того, уйгурское подполье занимается многочисленными террористическими актами на всей территории КНР, в том числе и в Пекине.
«Органы государственной безопасности КНР, сотрудники министерства общественной безопасности КНР и военнослужащие НОАК, хотя и внешне держат ситуацию в СУАР под контролем, но полностью выкорчевать уйгурское подполье не в состоянии.
Тем более что политика на китаизацию общественной жизни, образования и культуры в СУАР объективно толкает в ряды националистов новое пополнение из числа безработной уйгурской молодежи, не нашедшей себя в структурах управления, бизнесе или науке КНР, не сумевшей сделать карьеру в рядах КПК», — рассказал Владимир Соловейчик.
Эксперт заметил: учитывая то обстоятельство, что нынешнее руководство КПК крайне заинтересовано в позитивном имидже на международной арене, что международные правозащитные структуры постоянно обращают внимание на ситуацию с правами человека в СУАР и ТАР (Тибетский автономный район КНР), недовольство уйгурского населения активно используют в своих целях внешнеполитические противники властей КНР. Поэтому внутри политбюро ЦК КПК, по всей видимости, и было принято решение (скорее всего, негласное, необнародованное) о том, что «самую грязную работу» против уйгурских сепаратистов, выступающих за отделение от КНР и создание независимого государства «Уйгурстан», должны вести не сотрудники китайских спецслужб и бойцы НОАК, а частные военные компании.
«Одной из таких, вполне возможно, и оказалась, судя по сообщениям американских СМИ, частная военная компания Эрика Принса. Понятное дело, что на принадлежащую гражданину США негосударственную силовую структуру всегда проще свалить вину за пытки или казни тех или иных гражданских лиц на территории СУАР, если что-то вдруг подобное всплывет и станет достоянием общественности. Не исключено, что в структуре Принса прошли обучение и китайские специалисты.
Таким образом, они сами окажутся в состоянии создавать соответствующие частные военные компании из числа граждан КНР или хуацяо (энтнические китайцы, ханьцы, проживающие за пределами КНР) для использования их внутри КНР или за рубежом», — добавил Владимир Соловейчик.
Эксперт заметил, что администрация США и лично президент Дональд Трамп на фоне ведущейся ими сейчас внешнеторговой войны с КНР активно выступают против руководства КПК и его политики по всему кругу проблем. Эта борьба включает и права человека. Соловейчик предположил, что в Соединенных Штатах будет раскручен скандал вокруг деятельности Принса и его людей в СУАР и тогда данная частная военная компания будет вынуждена покинуть китайский рынок, передав его местным специалистам.
