Таких “никогда” у жительницы города Актобе Марины (имя девушки изменено по ее просьбе) теперь много, пишет «Караван». О происшедшем в поезде сообщением Астана-Нұрлы жол – Актобе в ночь с 25-го на 26 сентября 2018 года она вспоминает дрожащим голосом.
Со слов Марины, ее насиловали в купе проводники. По очереди. Пятый месяц девушка работает с психотерапевтом. Но кошмар еще не закончился!
– Знаете, что особенно противно? – говорит пострадавшая. – Полицейские решили, что я сделала это (написала заявление в полицию. – Прим. авт.) из-за денег.
У них было отношение ко мне, как к девушке легкого поведения. Все спрашивали: почему я молчала, ведь никто ничего в поезде не слышал?
Да, я из простой рабочей семьи. Всю жизнь пахала. Подрабатывала в школе, в институте рефераты писала, уборщицей работала. Я видела такую нищету, что научилась ставить цели и зарабатывать. Больше 10 лет на руководящих должностях. В 35 лет многого достигла – у меня квартира, машина, бизнес… Никакие деньги мне не нужны!
“Я впервые столкнулась с такой сильной депрессией”
…Она возвращалась домой из деловой поездки. Опаздывала на поезд. “Марина?” – спросил улыбающийся проводник (подозреваемый в изнасиловании). Проводил в купе. Там сидел молодой человек. Девушка оставила сумки, отправилась в вагон-ресторан. Разговорилась с другими пассажирами.
– Проводник (подозреваемый. – Прим. авт.) прошел мимо раза три, спросил: а когда вы вернетесь на место? Я вам расстелил постель. Улыбался, подмигивал, – рассказывает пострадавшая. – На какой-то станции вновь подошел: когда в вагон пойдешь? Я ответила – какая разница! Он стоял с черным пакетом. Откуда я знала, что в нем пиво? Прихожу в купе – он сидит, пьет пиво. Спросила: где сосед? Он: ну я же проводник, кто тут хозяин? Мол, я его попросил, он и свалил. Я не стала ругаться. Сказала, что устала, спать хочу. Он ушел.
По словам Марины, пришел под утро, когда девушка спала, открыл купе своим ключом. Она даже не поняла, что произошло, – тот навалился и сразу начал насиловать.
Девушка была в шоке и… не смогла издать ни звука. Говорит, все тело оцепенело. Дальше – еще страшнее. Следом пришел другой проводник и тоже совершил насилие.
– Когда он ушел, у меня все сжалось, я поняла – надо что-то делать. Ведь может и третий прийти. Пропал голос, в горле клокотало, а говорить не могла. Второй (подозреваемый. – Прим. авт.) оставил свой телефон на соседней полке. Я включила свет. Тут открылась дверь. Он пытался взять телефон, я кинулась с ним драться. Но голоса не было. Он меня тоже бил – экспертиза зафиксировала синяки.
– Пострадавшая позвонила в декабре 2018 года, мы с ней говорили два часа, она, не прекращая, плакала, – рассказывает руководитель ОФ “Не молчи” Дина СМАИЛОВА. – Я впервые столкнулась с такой сильной депрессией. Она долго не решалась позвонить, у нее не было душевных сил…
Да, это было странно для окружающих, что женщина так отреагировала, не оказала сопротивления. У нее случилась паническая атака – была сильно напугана. Онемела. В нашей практике было несколько таких ситуаций, когда человек не может сопротивляться, кричать. Со слов Марины, она вышла из купе, шла по вагону и шептала: меня изнасиловали…
Никто ее не слушал. Спросила проводников: какая станция? Стала набирать номер полиции. Ее обманули, назвали другую станцию. Отношение к пострадавшей было негативное.
“Девственница, что ли, была? Тоже трагедию устроили!”
А дальше были допросы сотрудниками службы безопасности, затем линейного отделения полиции на станции Актобе. О пережитом ужасе девушка говорит дрожащим голосом, еле сдерживая рыдания:
– Приехали родственники подозреваемых. Мы вместе три часа находились в коридоре. Один из них сказал: девственница, что ли, была? Тоже трагедию устроили! Подошел другой – мол, я брат, не пиши заявление… Потом были допросы, медосвидетельствование, экспертиза…
– Девушка сидела одна, родственники подозреваемых демонстративно звонили Баке, Саке, Маке, говорили: братишка, помоги, у меня тут такое дело, – дополняет Дина Смаилова. – Марина не выдержала, позвонила подруге, чтобы та ее поддержала.
Говорит, полицейские открытым текстом говорили – если у вас обоюдный секс был, зачем проводника сажаете в тюрьму?
Всем пришлось доказывать, что бывает такая психологическая реакция организма. 70 процентов женщин при совершении в отношении их насилия реагируют именно так: не сопротивляются и молчат. Срабатывает защитная реакция мозга, который понимает, что могут быть увечья, тяжелые последствия. К сожалению, этой информацией не владеет полиция, поэтому идут такие неприятные допросы.
Эксперты: из-за стресса может быть такая реакция
– Родственники подозреваемых выяснили, где живут родители Марины, собрались их навестить, попросить прощения, о чем сообщили по телефону пострадавшей, – продолжает Дина Смаилова. – Это произошло 28 сентября. Девушка как раз в больницу на укол пришла. У нее случился нервный срыв. Врачи дали успокоительное, после ей потребовалась помощь психотерапевта. Она длительное время принимала антидепрессанты.
А ведь в своем ходатайстве пострадавшая просила у следователя полной конфиденциальности, чтобы об изнасиловании не узнали родители. Мама тяжело болеет, папа – инвалид.
Но следователь настаивал на допросе родителей, хотел выяснить ее психологическое состояние, почему она так реагировала.
Как сообщила Дина Смаилова, Марина прошла уникальные психологические, психиатрические экспертизы. Мы не можем оглашать их результаты, но, в общем, можем сказать: подобная реакция организма возможна. Тем более девушка рассказала, что в 22 года ее пытались украсть, и тогда она тоже потеряла голос. Подруга Марины дала показания, что та именно таким образом реагирует на стресс.
“Если суд будет проходить в глубинке, кто туда поедет?”
Марина и Дина Смаилова считают, что в действиях следственных органов много нарушений, о чем сообщили в прокуратуру. Например, очные ставки между пострадавшей и проводниками других вагонов проведены лишь… 25 декабря 2018 года, то есть через три месяца после совершения правонарушения! Только 26 декабря был выдан запрос на проведении обследования в областном кожно-венерологическом диспансере.
– Проводников сразу отстранили от работы, – рассказывает руководитель ОФ “Не молчи”. – Уголовное дело завели по ч. 1 ст. 120 (изнасилование) на каждого отдельно. Мы писали жалобы и статью переквалифицировали на часть вторую – групповое изнасилование. Девушка об этом не знала.
Мужчин признали подозреваемыми. Один находится под домашним арестом, второй – под залогом имущества.
Из-за того, что изнасилование произошло в дороге, между Костанаем и Актобе в районе станции Тарановка, уголовное дело завели там. По ходатайству адвоката его перевели в Актобе, где находятся все фигуранты – подозреваемые, потерпевшая, свидетели. Следствие подходит к концу, и дело снова забирает Костанайский суд, чтобы судебный процесс проходил в Тарановском райцентре. Это почти 700 километров от Актобе! Какой смысл? Если суд будет проходить в глубинке, кто туда поедет?
Кто повезет всех свидетелей, за чей счет? У пострадавшей – тяжелейшая психологическая травма. В поезд она в жизни не сядет! А ей придется ездить на эти суды. Самолеты туда не летают. Это страшная нервотрепка.
Зачем человека подвергать дополнительному стрессу? А может, судьи просто не хотят громкой огласки этого дела?
– В поезд я больше в жизни не сяду! – говорит Марина. – И больше никогда не обращусь в казахстанскую полицию. Я два месяца лечилась у психотерапевта. И сейчас не сплю. Мне снова нужна помощь.
– Сколько денег потрачено на услуги адвоката, врачей?
– Около 400 тысяч тенге. Думаю, уйдет еще столько же, а может, и больше… Но я пойду до конца!
