В течение двух недель оппозиционный активист Шарофиддин Гадоев находился в руках властей Таджикистана. Но волна негодования со стороны правозащитников, дипломатов и сторонников оппозиционера заставила авторитарное правительство страны пойти на попятный, что случается нечасто, пишет Eurasianet.
2 марта Гадоеву позволили покинуть Таджикистан и вернуться в Нидерланды, где ему ранее было предоставлено политическое убежище.
В эксклюзивном интервью Eurasianet.org 6 марта Гадоев подробно рассказал об обстоятельствах своего похищения в Москве 14 февраля. Он также сделал сенсационное заявление, которое, если оно подтвердится, указывает на то, что Таджикистан готовится к передаче власти уже в ближайшее время.
Eurasianet: Вы приняли решение поехать в Россию. Что вас подвигло на это?
Гадоев: В России у нас два миллиона мигрантов. Они имеют право голосовать. У нас почти полмиллиона людей с двойным гражданством. Они также имеют право принимать участие в выборах. То есть 50% избирателей находятся за пределами Таджикистана.
Во-первых, российская сторона сама меня пригласила. Во-вторых, я был уверен, что смогу убедить официальный Кремль позволить Таджикистану проводить прозрачные выборы. Дать возможность проживающим в России гражданам Таджикистана принять участие в выборах, дать альтернативу, чтобы были и другие кандидаты на выборах. То есть, мы хотели мобилизовать жителей Таджикистана в России, это очень важно для оппозиции.
Также я хотел поговорить об образовании таджикской диаспоры на территории России, и собрать мигрантов вокруг диаспоры. Да, без разрешения вышестоящего руководства России оппозиция не может даже образовать диаспору.
Населению Таджикистана нужно вернуть возможность выбирать, чтобы они сами стали хозяевами своего будущего. Иначе население Таджикистана рано или поздно сделает все, но без участия России. Если будет такое отношения к таджикам со стороны России, то, естественно, таджики отвернутся от этой страны.
Eurasianet: Вы сами отметили, что Россия экстрадирует в Таджикистан всех инакомыслящих, даже тех, у которых есть российское гражданство. Так почему этот факт вас не насторожил?
Гадоев: Потому что меня пригласил человек, приближенный к президенту России Владимиру Путину. Я не буду сейчас называть имена, поскольку на данный момент это является материалами расследования.
Когда близкий к президенту человек приглашает тебя, половина вопросов отходит на задний план. Я не мог предположить, что вокруг Путина собрались преступные личности, бандиты. Сейчас я понял, что в России даже в самых верхах совершают преступления.
Eurasianet: Кто гарантировал вашу безопасность в России? С кем вы успели встретиться?
Гадоев: Мою безопасность гарантировал тот же человек, близкий к Путину. Он сам отправил мне пригласительное.
Я два раза делал российскую визу в Гааге [граждане Таджикистана имею право приезжать в РФ без визы, но Гадоев, в связи с получением убежища в Нидерландах, обязан был пользоваться особым проездным документом]. У меня два «красных уведомления» Интерпола, и без их разрешения и гарантий я не мог получить визу.
Eurasianet: Вы можете рассказать подробно о том дне, когда вас похитили?
Гадоев: 14 февраля я находился в гостинице Crowne Plaza Moscow. Я должен был встретиться за пределами Москвы с одним из высокопоставленных лиц России. Поэтому мне отправили машину.
Ко мне приехал помощник этого человека по имени Максим. Он же отвечал за организацию всех моих встреч.
Мне сказали быть готовым в 18:00, и что за мною подъедет машина. Максим приехал на черном BMW с шофером. Он сразу предупредил, что на полпути нужно будет пересесть в другой автомобиль.
Через 20 минут машина остановилась. Это было в пределах города, но в каком-то углу. Там также стоял белый минивэн с затемненными стеклами. Максим вышел из машины, поговорил с людьми, которые там находились. Потом сказал мне, что я должен пересесть в этом минивэн, поскольку дальше за меня будет отвечать другая контора.
Когда я вышел из BMW, вокруг меня собрались восемь человек в одинаковой одежде – в черных куртках и черных шапках. Все они были с наушниками. Я подумал, что это охрана, и спокойно сел в машину.
Но когда я в нее сел, картина приобрела другой характер. Кстати, когда мы сели в машину, мне эти люди сказали, что они представляют МВД России.
На меня надели наручники, скотчем заклеили мне рот, а также намотали мне скотч на голову. Потом надели мне на голову целлофановый мешок и продырявили его у носа, чтобы я мог дышать.
Потом обыскали меня и вытащили все, что у меня было – ID-карту, проездной документ, банковские карточки, деньги. Около часа мы ездили в минивэне. Потом меня пересадили в другую машину.
Я ничего не видел, вокруг меня тоже ничего не говорили. Я все говорю по ощущениям.
Я тогда думал, что меня устранят бесследно, или допросят и потом устранят. Через полчаса машина опять остановилась. Я услышал звук самолетов и сразу понял, что решено отправить меня в Душанбе.
Тогда я наклонил голову и пальцами порвал целлофан и скотч. Я сказал, чтобы передали человеку, который был мне гарантом и подставил меня, что я предвидел возможность такой ситуации и предусмотрел варианты. Я заявил, что он рискует вызвать очередной международный скандал.
Когда я это сказал, меня начали сильно бить по голове. Один из них вышел, поговорил по телефону, а потом вернулся и начал искать, нет ли у меня прослушивающих устройств.
Кстати, когда я разорвал мешок, я опознал ФСБ. Все ребята были одеты в их форму. Я тогда понял, что меня задержали сотрудники МВД, а потом передали в руки ФСБ.
После меня опять замотали скотчем. Мне кажется, что я вошел в самолет через какой-то черный ход. Там не было ни шума, ни официальной регистрации. Никакого паспортного контроля.
Eurasianet: Расскажите, как вы попали в Душанбе.
Гадоев: В самолете я услышал таджикскую речь и понял, что точно я лечу в Душанбе.
Я был в бизнес-классе, далеко от людей.
Но я очень хотел, чтобы обо мне узнали, чтобы были свидетели, которые могли бы потом рассказать в СМИ, что меня похитили.
Я опять разорвал скотч и громко начал говорить: «Я Шарофиддин Гадоев, и меня похитили». Я несколько раз это повторил и пытался перейти в салон, чтобы об этом узнали как можно больше людей.
В это время двое сотрудников Уголовного розыска МВД Таджикистана били меня по рукам и ногам, по спине и голове. Ударили также по лицу, и у меня изо рта пошла кровь.
В какой-то момент … один член экипажа прижал мою голову к полу, а другой залепил мне рот скотчем. Я летел до Душанбе около четырех часов, наклонив голову к ногам.
Eurasianet: А что произошло по прибытии в Душанбе?
Гадоев: В Душанбе меня сразу заперли в подвале и предложили три варианта: меня сразу уничтожат и никто не узнает, что я долетел до Таджикистана; дадут мне срок от 25 лет до пожизненного; или я буду сотрудничать с властями и обвинять Мухиддина Кабири [находящегося за границей лидера оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), объявленной властями страны вне закона].
Власти хотели, чтобы я встал перед камерой и сказал, что Мухиддин Кабири получает деньги от Ирана, от международных правозащитных организаций, от Фонда Сороса, и хочет дестабилизировать Таджикистан. И что ПИВТ является террористской организацией.
Со мною в первый же день встретились [замминистра внутренних дел] Абдурахмон Аламшозода, [начальник управления по борьбе с терроризмом Госкомитета национальной безопасности Таджикистана] Амирбек Бекназарови и [высокопоставленный представитель Таджикистана в ШОС] Ахтамхон Пиров. Они сказали мне, что необходимо выступить перед камерой, чтобы «пешво» [«лидер», как часто называют президента Эмомали Рахмона] меня амнистировал.
Они велели мне сказать, что Мухиддин Кабири исповедует шиизм, что я лично видел у него камень (шииты читают молитву, ставя специальный камень) и как он читает молитву с этим камнем. Также я должен был сказать, что у ПИВТ в иранском Мазандаране есть специальный лагерь, где они готовят боевиков. Я пытался им объяснить, что никогда не слышал, чтобы Кабири говорил о том, что нужно кого-то убить или мстить кому-то.
Три дня я находился в Варзобе [под Душанбе] и два дня дома в Фархоре, а оставшиеся дни жил в съемной однокомнатной квартире в Душанбе с тремя сотрудниками ГКНБ по адресу: улица М. Курбонова, 11. На улице меня охраняли сотрудники «Альфы».
Eurasianet: Встречались ли вы в Таджикистане с высшим руководством страны? В СМИ идут разговоры, что вы встречались с [сыном президента Рахмона и мэром Душанбе] Рустамом Эмомали и [главой ГКНБ] Саймумином Ятимовым?
Гадоев: Мне предлагали встретиться с Рустамом, но этого не случилось. Также должна была состояться встреча с Рамазоном Рахимзодой, но этого тоже не произошло.
С Ятимовым я встретился несколько раз.
Eurasianet: О чем вы говорили с Ятимовым?
Гадоев: В моем похищении было замешано МВД. Но с 16 февраля, по решению президента, мое дело передали ГКНБ.
Наша первая встреча с Ятимовым состоялась 15 февраля на варзобской даче правоохранительных органов. Мы должны были заново образовать «Группу-24» внутри Таджикистана [«Группу-24» была действовавшим из-за границы оппозиционным объединением, во главе которого стоял Умарали Кувватов, убитый в Стамбуле в марте 2015 года].
Я должен был стать руководителем этой группы и создавать видимость альтернативной оппозиции внутри страны. Но при этом мы были бы под контролем властей и не должны были прямо критиковать президента и его семью. Также я должен был ликвидировать движение «Реформы и развитие», которая зарегистрирована в Нидерландах.
Также в мои обязанности должна была входить поддержка Рустама Эмомали на президентских выборах 2020 года.
Кроме того, я должен был проводить пропаганду, чтобы другие люди также приехали из Европы в Таджикистан.
Eurasianet: Перед поездкой в Россию вы записали видеообращение, в котором предупредили, что вас могут похитить или убить. Какова была реакция, когда ваши соратники выложили это видеообращение после похищения?
Гадоев: После публикации этого видео Ятимов лично встретился со мною два раза. Он спросил меня, почему я ранее не сказал о существовании видео. Я ответил, что говорил об этом, но никто меня не слушал.
Eurasianet: По вашим словам, по приезде в Душанбе вы делали заявления на камеру, осуждая своих соратников. Как вас убедили сделать эти заявления?
Гадоев: Физические пытки применялись в моем отношении в Москве, на самолете и сразу же по приезде, в подвале. Били меня по рукам, по ногам, по лицу. После того, как я согласился записать видео, в моем отношении не было физических пыток. Но было очень много шантажа, угроз и манипуляций. Я решил с ними поиграть.
Если вы заметили, видео постоянно прерывается, очень сильно монтировано. Это потому, что эти люди указывали мне, что говорить, и я повторял за ними, как попугай. Мне самому не нужно несколько раз прерывать речь, чтобы высказать свою мысль.
Eurasianet: Как получилось, что вам открыли коридор для выезда из Таджикистана?
Гадоев: На Таджикистан было оказано сильное международное давление. В частности, в этом содействовало посольство Германии в Душанбе. Они твердили, что Шарофиддин похищен и должен быть освобожден. Также внесли свой вклад Евросоюз и США. Нидерланды тоже не были безразличны.
Кампания стала масштабной, и власти сами хотели поскорее избавиться от меня.
Мне уже 28 февраля генерал Бекназаров сообщил, что меня выпустят в Амстердам. На это дал добро Рахмон. Он, оказывается, лично контролировал мое дело.
Они же выпустили мое видео с самолета. Сами привезли моих родных, чтобы они попрощались со мною. Также дали мне 1230 евро на личные расходы.
Eurasianet: Что планируете делать дальше?
Гадоев: Сейчас Генеральной прокуратурой Нидерландов возбуждено уголовное дело по факту моего похищения. Я приложу максимальные усилия, чтобы в деле были сильные материалы. Также я намерен обратиться в Европейский суд по правам человека, обратиться в ООН.
Я выступаю сторонником равного общества, чтобы все были равны перед законом, чтобы проходили прозрачные выборы, и у людей была достойная жизнь.
