Непрекращающийся бунт алжирского народа свидетельствует о том, что близорукость экономической политики в условиях серьёзных национальных проблем может создать серьёзную угрозу для выживания режима, пишет Исхак Диван, приглашённый профессор Школы международных и общественных отношений при Колумбийском университете, заведующий кафедрой арабского мира в университете Paris Sciences et Lettres.
Режим президента Алжира Абдель Азиза Бутефлики должен винить в слабом состоянии экономики страны, прежде всего, себя. В конце 2000-х годов увеличение государственных расходов за счёт возросших нефтяных доходов позволило оживить экономику после разорительной гражданской войны 1990-х годов. Однако после Арабской весны 2011 года государственные расходы возросли ещё больше, а затем увеличились опять в 2014 – в период четвёртой успешной избирательной кампании Бутефлики.
Феерия правительственной щедрости пришлась на период, когда в бюджете страны уже наблюдался дефицит. А затем у нефтяных цен провалилось дно. После этого бюджетный и внешний дефицит Алжира подскочили до 15% ВВП, поскольку стоимость ежегодных потребительских субсидий соответствует примерно четверти объёма ВВП страны.
В тот момент крах нефтяных цен стимулировал начало национального диалога: некоторые алжирские аналитические центры стали призывать к тому, чтобы страна отказалась от квази-социалистической системы нефтяного государства с центральным планированием и перешла к диверсифицированной рыночной экономке. И в 2016 правительство обнародовало так называемую «Новую экономическую модель», создав условия для постепенного процесса экономической либерализации.
Но политическая обстановка оказалась неблагоприятной. После спорной победы уже ослабшего Бутефлики в 2014 политическая элита страны крайне озаботилась единственным и очень острым вопросом, кто же станет его преемником. Нет, конечно, в 2014-2017 премьер-министр Абдельмалек Селлаль инициировал ряд косметических мер макроэкономической коррекции, в том числе провёл умеренную девальвацию валюты. А летом 2017 года его преемникАбдельмаджид Теббун приступил к реформам по сокращению расходов и коррупции. Однако экономическая элита Алжира начала яростно сопротивляться этим усилиям, что привело к отставке Теббуна.
Его сменил нынешний премьер-министр Алжира Ахмед Уяхья. Ожидалось, что он сосредоточится исключительно на вопросе преемника. Пытаясь умиротворить всё более недовольное общество, алжирское правительство заморозило внутренний и внешний дефицит страны на уровне около 10% ВВП, который удавалось закрывать, печатая деньги и быстрого сжигая валютные резервы (по $20 млрд в год).
Оглядываясь назад, сейчас кажется очевидным, что нерешительность действий режима, столкнувшегося с неприемлемыми макроэкономическими дисбалансами, была ошибкой. Судя по данным самого свежего опроса Arab Barometer (он был проведён в 2016), алжирцев не удалось обмануть «потёмкинскими» реформами правительства. Наоборот, дорогостоящие усилия режима по созданию искусственной стабильности, похоже, ударили по нему бумерангом. В период с 2013 по 2016, когда правительство стремилось всеми силами избежать раскачивания лодки, уровень экономической стабильности в общественном восприятии резко снизился.
Кроме того, в течение того же периода доверие общества к правительству резко упало, и, скорее всего, потому, что срочная необходимость реформ стала очевидна для всех. К 2016 рейтинги доверия у алжирского режима были одними из самых низких среди стран Ближнего Востока, и нет сомнений, что этот рейтинг упал ещё ниже в последующие годы.
Несмотря на усиление чувства экономической незащищённости, декларируемая приверженность алжирцев демократии оставалась на сравнительно высоком уровне – такой же, как у марокканцев, ливанцев и иорданцев. Средний класс, главный двигатель либерализации в регионе, как правило, начинает прохладней относиться к демократизации, когда возрастает экономическая нестабильность. Но в Алжире ощущение личной безопасности в обществе повысилось в период с 2011 по 2016, что, скорее всего, объясняется успешным умиротворением страны Бутефликой в течение предшествовавшего десятилетия.
Некоторые индикаторы общественного мнения в Алжире, 2007-2016
| Баллы (0-100) | 2007 | 2011 | 2013 | 2016 |
| 1. Восприятие экономической защищённости | 45 | 40 | 57 | 37 |
| 2. Восприятие физической безопасности | 62 | 50 | 56 | 60 |
| 3. Доверие к правительству | 45 | 30 | 70 | 32 |
| 4. Приверженность демократии | 52 | 58 | 65 | 57 |
Индекс усреднённых ответов примерно 1000 алжирских респондентов на некоторые вопросы Arab Barometer. 100 баллов соответствуют идеальной экономической защищённости и личной безопасности, полному доверию к правительству и абсолютной приверженность к демократии. Источник: опрос общественного мнения Arab Barometer, проведённый в Алжире, Египте, Иордании, Ливане, Марокко, Палестине и Тунисе в 2016. Ann Arbor, MI: Inter-university Consortium for Political and Social Research.
Как показывают тенденции общественного мнения Алжира, эта страна достигла квази-революционного момента. Глубокое недовольство и потеря доверия к правительству сочетаются с народными надеждами на установление лучшего политического порядка. А поскольку алжирцы чувствуют себя в физической безопасности, они не боятся выступать с требованиями к властям.
Именно этот мощный коктейль и движет массовыми протестами, которые начались 22 февраля 2019 в ответ на объявление о выдвижении кандидатуры Бутефлики на пятый срок. Сочетание недовольства с политическими чаяниями позволяет предположить, что в нынешнем восстании больше общего с Арабской весной 2011 года, чем с другими эпизодами народных беспорядков в прошлом. Тогда ими двигало, как правило, экономическое недовольство, например, бунтом в октябре 1988 года, «Чёрной весной» 2001 года, десятками тысяч локальных микро-бунтов в 2000-е годы, участники которых выдвигали очень конкретные претензии к правительству. Сегодняшняя комбинация больше походит для народных действий, чем для отчаяния. Арабская весна в Алжире увяла, после того как режим резко повысил государственные расходы и позволил провести ограниченные конституционные реформы, но не исключено, что новая возможность для осуществления фундаментальных перемен не будет упущена.
Несмотря на экономическую слабость Алжира, у страны всё же есть ценные активы, которые позволили бы ей совершить политический переход к более открытой системе. Помимо хорошо образованного населения, недавно модернизированных инфраструктурных сетей, трудолюбивой бюрократии и по-прежнему значительных нефтяных доходов (около $35 млрд в год), страна обладает ещё и валютными резервами в размере около $80 млрд, а её госдолг невелик.
Алжирцы, тем самым, хорошо вооружены для второй войны за независимость, только на этот раз они будут бороться не с колониальной державой. Они будут сражаться за то, чтобы вырвать демократический контроль у политической элиты, которая использует нефтяное богатство страны для обеспечения собственного выживания в ущерб социальному прогрессу.
