Заключенные в сети: как интернет превратился в Большого Брата

Вы помните радужные перспективы, которые нам рисовал интернет?

Расцвет демократии; возможность неограниченного общения для людей, находящихся в самых разных частях света; гигантский объем знаний, приобретенных человечеством за всю его историю, — на расстоянии одного клика.

Сегодня интернет забит фанатичными проповедями на любой вкус, сенсационными кликбейт-заголовками, а контролируют его несколько крупных компаний. Это игровая площадка для русских диверсантов, неонацистов и конспираторов.

Интернет заманил платежеспособных клиентов на фестиваль Fyre и помог усадить тролля из Twitter в Овальный кабинет. И да, все, что вы читаете, смотрите, пролистываете, печатаете, отслеживается и передается сомнительным посредникам, представителям правительства и прочим интернет-гигантам.

Мы и не заметили толком, как оказались страшно далеки от мечты.

Когда-то, еще в 1990-х, орегонский сенатор Рон Уайден просто хотел, чтобы интернет — и маленький человек, стучащий по клавишам в своей комнатенке в общежитии, подстегиваемый энергетиками и большой мечтой, — получил шанс. «Я понятия не имел, какие будут последствия», — говорит он мне, растянувшись на диване у себя в офисе и водрузив ноги на кофейный столик.

Экспертов, равных Уайдену по уровню технической компетентности, среди американской политической элиты больше нет.

Помните, как в 2006 году бывший тогда сенатором Тед Стивенс рассказал, что «…получил интернет, который послали его подчиненные, только в 10 утра, потому что он застрял там среди других сообщений…», и разъяснил, что «интернет — это вам не грузовик, куда можно напихать всякой всячины, это набор специальных трубок»?

Или как сенатор Оррин Хэтч допрашивал Марка Цукерберга, как можно зарабатывать на бесплатном продукте? Но Уайден не просто технически подкован; он связующее звено между хактивистским сообществом и конгрессом (хактивизм — от слов «хакер» и «активизм» — использование компьютерных сетей для продвижения политических идей, защиты прав человека и обеспечения свободы информации), где 69-летний демократ выступает в защиту сетевого нейтралитета, криптографической стойкости и компьютерной безопасности выборов.

Есть у Уайдена и некоторая склонность к либертарианству, благодаря которой он, как член комитета сената США по делам разведки, периодически вытаскивает на свет случаи незаконного прослушивания, которым не брезгует Агентство национальной безопасности, или публично ставит под сомнение этичность применения ЦРУ программы дронов (программа использования беспилотников как карательного инструмента против террористов).

Для Уайдена тема надзора и слежки — личная. Его родители бежали из нацистской Германии. Отец Уайдена, Питер, пошел добровольцем в отдел пропаганды американской армии, где писал памфлеты, имевшие своей целью деморализацию немецких солдат, а впоследствии занимался журналистикой. «Отец говорил: надо задавать трудные вопросы, — вспоминает Уайден. — Потому что самые крупные шишки всегда стремятся добиться пусть маленького, несправедливого, но преимущества».

И все же Уайден приложил руку к тому, что журнал «Экономист» окрестил термином techlash, — нарастающему потоку критики в адрес таких гигантов индустрии, как Google и Facebook.

Он был одним из авторов нескольких законодательных актов, регулирующих интернет, в том числе исторического раздела 230 Закона о соблюдении правил приличия в системах связи 1996 года. Согласно закону, веб-сайты стали рассматриваться как библиотеки, и это освободило их от ответственности за то, что публиковали пользователи.

Это причина, по которой YouTube до сих пор не завален исками об авторских правах, а Reddit не несет ответственности за публикации своих «реддиторов».

Кроме того, закон разрешил веб-сайтам самим контролировать свой контент и по своему усмотрению удалять любые спорные материалы. «Щит и меч» — так Уайден называет эти две части раздела 230. Но технологические компании, надежно прикрытые «щитом» от ответственности, опустили свои «мечи», дав возможность иностранным правительствам превратить ничего не подозревавшие Facebook и Twitter в платформу для подрывной деятельности пятой колонны.

Уайден озабочен наличием таких ресурсов, как InfoWars, принадлежащий известному радиоведущему Алексу Джонсу, и распространением «языка ненависти». «А вы что, считаете нормальным — говорить оскорбительные вещи родителям, у которых погибли дети?» Тем не менее Уайден остается непоколебимым защитником свободы слова. «Я настаиваю на том, что правительство не должно регулировать контент веб-сайтов, — говорит он. — Но я бы хотел, чтобы крупные компании сами начали серьезно бороться с той пакостью, что творится у них на платформах. Ведь они, очевидно, способны на это, когда им выгодно, например, когда речь идет о порнографии».

Офис Уайдена, несмотря на весь богатый опыт и обширные знания его хозяина, на удивление скромно технически оснащен. Он похож на любое другое рабочее пространство — с семейными фотографиями, сувенирами и безделушками, с кипой бумаг на столе. Единственная видимая предосторожность — стикер, закрывающий камеру на ноутбуке. Но, в отличие от большинства политиков, сидящих в офисах, в распоряжении Уайдена имеется группа экспертов высочайшего уровня (неофициальное кодовое обозначение: guerrilla movement — «партизанское движение»). Старший советник Крис Согоян, авторитетный и неутомимый борец за кибербезопасность, называет Уайдена самым главным «ботаном» среди сенаторов (и считает это комплиментом). В прошлом году Согоян — при содействии босса — убедил Верховный суд начать кодировать свои имейлы; обнародовал информацию о том, что вблизи Белого дома все мобильные телефоны прослушиваются.