В Соединенном Королевстве орудуют почти пять тысяч организованных преступных групп.
Но старые семейные фирмы ушли в прошлое, — сегодня на арене крупные многопрофильные международные организации, владеющие новыми технологиями. Лондон стал мировой столицей легализации доходов и сердцем европейской организованной преступности. Преступность — неотъемлемая часть британской экономики, пишет The Guardian.
Кто правит криминальным подпольем сегодня, и где они ведут свой бизнес? Было время, когда всем были знакомы фотороботы тех, кого разыскивает полиция, их клички в стиле персонажей Раньона (Дэймон Раньон — американский писатель, который писал о жизни улиц Нью-Йорка, — прим. редакции ИноСМИ), клубы и пабы, где подозрительные личности собирались и обдумывали свои темные делишки. Теперь преступность организуют как любой другой бизнес, и его главные действующие лица выглядят как самые обычные брокеры или магнаты. Мы живем в мире, в котором, по выражению Роба Уэйнрайта (Rob Wainwright), до недавнего времени главного полицейского Европы, преступность «стала анонимной». Подполье стало элитой.
По оценкам Национального агентства по борьбе с преступностью (National Crime Agency, далее — НАБП), в Великобритании каждый год отмывается 90 миллиардов фунтов стерлингов криминальных денег, что составляет 4% ВВП страны. Лондон стал мировой столицей легализации доходов и сердцем европейской организованной преступности. Английский стал языком международного преступного сообщества. Преступность — неотъемлемая часть британской экономики, обеспечивающая сотни тысяч рабочих мест, причем не только для профессиональных преступников, — по подсчетам НАБП, в настоящее время действуют 4629 организованных преступных групп, — но и для сотрудников полиции и тюрем, юристов и судебных чиновников, а также для охранного бизнеса, в котором сейчас занято более полумиллиона человек.
Так же, как уходили с главных улиц вывески местных магазинов, исчезают старые семейные фирмы преступников, будь то в Лондоне, Глазго, Ньюкасле или Манчестере. И так же, как британским футбольным фанатам пришлось выучить имена множества новых иностранных игроков, детективам пришлось сделать то же самое, когда появлялось все больше новых преступников. В Британию когда-то ввозили наркотики из полдюжины стран, сейчас их более 30. Молодой человек, который в прошлом искал бы себе места в сфере торговли или промышленности, теперь может обнаружить, что наркобизнес предлагает лучшие перспективы карьерного роста. А помимо наркотиков и оружия, британские торговые каналы теперь способствуют торговле женщинами из Восточной Европы и Африки для проституции и детьми из Вьетнама, которые работают у наркоторговцев на самых нижних позициях.
За последние четверть века изменился сам облик мировой преступности. «Международный характер преступности и технологий — вот, вероятно, два главных фактора, которые изменились», — говорит Стив Родхаус (Steve Rodhouse), заместитель директора НАБП. Выступая в непритязательной штаб-квартире НАБП в Воксхолле, на юге Лондона, Родхаус рассказывает, насколько быстро развивалась работа агентства. «Практически все наиболее значимые и крупные операции НАБП в настоящее время связаны с перемещением людей, товаров или денег через международные границы. Дни, когда мы имели дело с бандами наркоторговцев, бандами торговцев огнестрельным оружием или бандами, торгующими людьми, изменились, когда появилась концепция многопрофильной „полипреступности». Группы, удовлетворяющие запросы криминальных рынков, какими бы они ни были, сейчас встречаются гораздо чаще. Это бизнес, и люди стремятся эксплуатировать рынки, так зачем ограничиваться одним?»
Уэйнрайт, который девять лет занимал пост главы Европола, также отметил эту глобализацию преступности. Выступая на собрании Полицейского фонда (Police Foundation) сразу после своей отставки в прошлом году, он сказал, что Европол, европейский эквивалент Интерпола, расширившийся с момента его основания в 1998 году, когда «он состоял буквально из двух мужчин и собаки, — кажется, ищейки, — в Люксембурге», в настоящее время рассматривает 65 тысяч дел в год. По его подсчетам, к 2018 году в Европе орудовали 5 тысяч организованных преступных группировок, и модель мафии сменилась «более гибкой» моделью, в которой задействованы 180 различных стран и около 400-500 крупных специалистов по отмыванию денег. Это международный бизнес со специалистами по вербовке персонала, перемещению, отмыванию денег и подделке документов.
Один из главных факторов — это, безусловно, интернет. Уэйнрайт сравнил его влияние на преступность с влиянием автомобиля в 1920-х и 30-х годах, когда вдруг преступники получили возможность быстро скрываться и пользоваться преимуществами новых рынков. Он также упомянул даркнет, где, по его подсчетам, продавалось 350 тысяч видов различных незаконных товаров, — 60% из них составляли наркотики, — но кроме них там было буквально все, от оружия до порнографии, и даже работала система рейтинга для оценки скорости доставки и качества. Новые лица, о которых британская полиция — и часто Интерпол и Европол — не знали, наряду с растущим количеством технически подкованных преступников, способных скрыть свою личность, смешались в ядовитый коктейль, новый вид — «Злодеи анонимные».
***
Одна из группировок, которых не слишком волнует анонимность, — «Хелбанианз» (Hellbanianz, буквально «адские албанцы», — прим. редакции ИноСМИ), банда дерзких молодых албанцев, базирующаяся на востоке Лондона, в Баркинге. В 2017 году они взорвали сеть, когда появились в инстаграме и начали выкладывать рэп-композиции на «Ютуб» (YouTube), хвастаясь нечестно нажитым богатством и мощью своего оружия.
Самый видный член банды, Тристен Аслани (Tristen Asllani), который жил в Хэмпстеде, в 2016 году сел на 25 лет за торговлю наркотиками и преступления, связанные с огнестрельным оружием, в том числе за незаконное хранение чешского автомата «Скорпион» (Škorpion). Его поймали на севере Лондона, когда после полицейской погони его автомобиль врезался в мастерскую по ремонту компьютеров в Крауч-Энде. На странице социальной сети под названием «Мой албанец в тюрьме» появилась фотография Аслани, на которой он изображен по пояс голым и, по-видимому, много часов провел в тюремном спортзале. Фото подписано так: «Даже в тюрьме у нас есть все условия, не хватает только шлюх».
Роскошные машины и пачки банкнот, которые мелькают в видеороликах «Хэлбанианз», были плодами от импорта кокаина и марихуаны, но банда также участвовала в торговле оружием. На фотографиях были изображены купюры по 50 фунтов, обернутые вокруг торта, и логотип «Эйч-би» (HB), выложенный марихуаной. После того, как других членов банды арестовали и посадили в тюрьму, они опубликовали фотографии, сделанные с помощью контрабандных мобильных телефонов внутри тюрьмы, на которых они радостно наносят на стены название своей банды.
Мухамед Велиу (Muhamed Veliu), албанский журналист-расследователь, который хорошо знает Лондон, сказал, что «Хелбанианз» много лет играли заметную роль в преступном мире восточного Лондона. «Они подают дурной пример молодым албанцам. При виде подобных фотографий те думают, будто английские улицы вымощены золотом… Как ни странно, несмотря на то, что они находятся в тюрьме, они показывают остальному миру фотографии своей жизни за решеткой». Он рассказал о своих опасениях, что в британских СМИ сложился стереотипный образ албанцев как преступников, но добавил, что ограбление «Секьюритас» 2006 года, когда два албанца сыграли ключевую роль в краже 53 миллионов фунтов стерлингов из депозитарного офиса в графстве Кент, на родине стало своего рода поводом для национальной гордости. «Это было „преступление века», совсем другое дело, чем, например, проституция, — самая низменная форма преступления. Конечно, это нехорошо, но нужно было быть смельчаком, чтобы решиться на такое, и, во всяком случае, они пошли ва-банк, — так рассуждали в албанской общине». В настоящее время в британских тюрьмах находится около 700 албанцев.
«Албания является крупнейшим в Европе производителем каннабиса, — говорит Тони Сэггерс (Tony Saggers), бывший глава отдела по борьбе с наркотиками и разведкой в НАБП. — Важно не создавать стереотипы, однако война в Косово привела к тому, что албанцы притворялись косовцами, чтобы получить убежище в Великобритании. Многие из тех, кто приехал, просто хотели лучшей жизни, но среди них были преступники, которые могли создавать незаконные сети… Британские преступники стремятся быстро разбогатеть, а стратегией албанцев было разбогатеть постепенно, поэтому они снизили цены на кокаин в Великобритании. Они знали, что, если расширятся, то смогут завоевать рынок». Вдобавок на них работала репутация. «Албанские преступники могут быть безжалостными и даже кровожадными, когда контролируют организованную преступность у себя дома, — сказал Сэггерс, — но когда они приезжают в Великобританию, то пытаются расположить к себе или запугать: „Раз мы уже здесь, нужно налаживать общение» — какой-то такой у них подход. Так что в Соединенном Королевстве старые албанские преступники нечасто прибегают к насилию, потому что знают, что насилие привлекает больше внимания».
Албанцы успели зарекомендовать себя самым мрачным образом, когда в 2003 году 26-летний Луан Плакич (Luan Plackici) попал в тюрьму и признался, что заработал более миллиона фунтов стерлингов на торговле «бедными, наивными и доверчивыми» молодыми женщинами, которые думали, что их ждет работа официанток или барменш. Некоторым приходилось обслуживать до 20 мужчин в день, чтобы оплатить «путевку» из Румынии и Молдавии стоимостью 8 тысяч фунтов стерлингов.
Международный характер торговли людьми был полностью раскрыт в 2014 году в результате судебного процесса над бандой, которая ввезла в Британию более ста женщин. Тогда главаря банды Вишала Чодхари (Vishal Chaudhary) посадили в тюрьму на 12 лет. Чодхари, который вел роскошную жизнь в элитном лондонском жилом комплексе Кэнэри-Уорф, знакомился с молодыми женщинами из Венгрии, Чехии и Польши через социальные сети, предлагая работу нянек, уборщиц или администраторов в Англии. Но когда женщины добирались до Великобритании, их заставляли работать в борделях. Банда Чодхари, которая в полном составе попала за решетку, состояла из его брата Кунала, который работал в манчестерском отделении аудиторской фирмы «Делойт» (Deloitte), венгерского солдата по имени Кристиан Абель (Krisztian Abel) и сестры последнего, Сильвии, помогавшей набирать женщин.
Многие молодые люди вовлечены в то, что правовая система называет «вынужденной преступностью». Адвокат Филиппа Саутвелл (Philippa Southwell) специализируется на таких делах, которые, в частности, касаются молодых вьетнамцев, незаконно ввезенных торговцами людьми в Великобританию и вынужденных работать на фермах каннабиса, чтобы погасить долги в размере до 30 тысяч фунтов стерлингов, которые их родители взяли на себя, чтобы у детей была возможность начать новую жизнь в Европе.
«Механизм работы таких преступных организаций состоит в том, что они обрабатывают детей или молодых людей и отправляют их в путешествие по всему миру, которое может длиться долгие месяцы, — говорит Саутвелл. — Их вывозят из Вьетнама, часто транзитом через Россию, Германию и Францию на лодках, грузовиках и даже пешком. По прибытии в пункт назначения их запирают в помещении и заставляют ухаживать за растениями каннабиса, поливая их и контролируя освещение. Культивация каннабиса — сложное производство наркотических средств стоимостью несколько миллионов фунтов, при этом электроэнергия часто добывается незаконно и используется дорогостоящее оборудование. Окна зданий могут быть заколочены. Фермы обычно располагаются в сельской местности, где шанс быть замеченными ниже».
Мальчики и юноши оказываются в своего рода долговом рабстве, но как бы они ни трудились, их долг никогда не бывает погашен. «В системе уголовного правосудия существует неправильное представление о том, что они могут уйти, когда захотят, потому что двери не всегда бывают заперты, — говорит Саутвелл, — но реальность такова, что им некуда идти: их удерживает страх, одиночество, боязнь оказаться в долговом рабстве, угрозы насилия — все эти методы, вместе взятые, постоянно используют торговцы людьми».
***
Со времен китайских торговцев опиумом 1920-х годов, итальянских гангстеров 30-х, мальтийских сутенеров 50-х, западно-индийских «ярдиз» 60-х, турецких торговцев героином в 70-х — и вплоть до гангстеров из восточноевропейских стран и нигерийских мошенников в наши дни — существовала несправедливая тенденция считать иностранцев главными фигурами уголовного мира. В то время, как все они могли действительно играть определенную роль, доморощенные британские правонарушители — будь то ловкие мошенники или безжалостные криминальные авторитеты — всегда были основой преступного мира.
«Каждый хочет стать гангстером, — говорит Би Экс (BX), молодой бывший бандит с северо-запада Лондона. — Все видели их по телеку и хотят быть как они. Они смотрят музыкальные клипы, и им кажется, что такие люди зарабатывают сотни тысяч фунтов, а они в реальной жизни до сих пор живут с мамой. Большинство из них родом из бедных районов и видят, как их родители пашут, с трудом сводя концы с концами. Они приходят домой, мамы дома нет, а все места, где дети могли бы поиграть, закрываются. В девяти случаях из десяти они бросают школу, недоучившись. Так что, если у тебя нет денег, на работу ты устроиться не можешь, ты воспользуешься этой возможностью. Мои родители понятия не имели, чем я занимаюсь, — на моем лице этого не было написано».
Недавний всплеск поножовщины привлек внимание к бандам. В какой-то момент в прошлом году в Олд-Бейли шло шесть отдельных судебных процессов по делу об убийстве с помощью ножа, причем все они были связаны с бандитами, и в каждом было более одного обвиняемого не старше 22 лет. «Дело не в черных или белых, все это делают, — говорит Би Экс. — Нет такого: „Я черный, он белый, мы точно повздорим»». У мелких дилеров все еще были широкие возможности: «Можно зарабатывать косарь в неделю».
Ключевым фактором оставалась иерархия внутри банд. «Если вы наркоторговец, вам нужно найти людей, которые сделают всю грязную работу за вас. Вот как это работает: более опытные дельцы, которым, скажем, 24 или 25 лет, видят, что вы хорошо справляетесь, и могут взять вас под свое крыло. Молодые ребята, которые заглядывают вперед, думают: „Я часть предприятия этого парня. Пройдет несколько лет, и я могу стать как он, получить повышение по службе». Как говорится, верность окупается».
Территория важна с точки зрения бизнеса. «Если вы сбываете пять кило в неделю, а потом вдруг только три кило в неделю, не нужно долго думать, чтобы понять, что кто-то забирает ваших клиентов. Так что придется устранить соперника. Как это сделать? Уничтожить их или предупредить полицию. Стучать, конечно, недопустимо, но я знаю одного парня из Саутхолла, он сейчас миллионер; он соперничал с парнем из того же района, поэтому сообщил о нем полиции».
Есть подозрение, правда, ничем не подкрепленное, что некоторые информаторы продолжали совершать преступления, находясь под защитой полиции. «Все старые правила больше не работают. Я знаю людей, которые работают с полицией, чтобы заработать себе иммунитет. Я знаю человека, который, как всем известно, сотрудничает с полицией, он даже стрелял в людей, но если вы вобьете его имя в „Гугл», вы ничего о нем не найдете, и, поверьте мне, он натворил столько, что у меня пальцев не хватит сосчитать».
Риски высоки. «Из людей, с которыми я вырос, только мы трое не сидели в тюрьме, хотя меня много раз арестовывали. Мой старший брат все время кочевал из тюрьмы на волю — девять месяцев здесь, шесть недель там. Но полиция сейчас контролирует все меньше, чем когда-либо, так что это дает вам стимул, и даже если вас арестуют, вы не проведете там долгое время».
Молодые банды постепенно сменили старые семейные бригады, а молодые грабители на скутерах и в шлемах, пробивающие себе путь в ювелирки и магазины мобильных телефонов, пришли на смену старым грабителям банков с обрезами в руках.
***
В то время, как эти мелкие доморощенные преступники, возможно, все еще процветают, все большее число представителей британского преступного мира следуют старым имперским традициям и отправляются за границу, чтобы работать без посредников, окопавшись не только в традиционных убежищах в Испании, но и в Нидерландах, Тайланде и Южной Африке.
Человек, которому суждено было переписать правила наркоторговли — воспитанный улицами ливерпулец Кёртис Уоррен (Curtis Warren) по кличке Коки, или Коки Уотчмен (Cocky Watchman — Дерзкий Сообщник). Он родился в 1963 году, а в 12 лет, когда его осудили за угон автомобиля, встал на путь криминала. В 16 чуть не угодил в тюрьму для малолетних преступников за нападение на полицию. За этим последовали и другие преступления, но только когда он перешел в наркобизнес, работая из Амстердама, за ним закрепилась репутация одного из самых быстро развивающихся наркоторговцев современности — «объекта номер один» Интерпола и главной цели совместной спецоперации британско-голландских спецслужб под кодовым названием «Рак» (Operation Crayfish).
Хотя переезд Уоррена в Амстердам, где также обосновались и другие британские дилеры, казался здравой идеей в том смысле, что он оказывался вдали от британской полиции, были здесь и свои минусы, поскольку власти Нидерландов могли без ограничений прослушивать его телефон и собирать необходимые доказательства. (Хотя они не могли обойтись без помощи англичан, чтобы понять ливерпульский диалект.) В октябре 1996 года полиция Нидерландов изъяла 400 килограммов кокаина, 60 килограммов героина, 1500 килограммов каннабиса, пистолеты и поддельные паспорта. Были арестованы девять британцев и колумбиец, и вскоре стало ясно, что самая крупная рыба — это Уоррен. Его приговорили к 12 годам за сговор с целью ввоза в Британию наркотиков предположительно на сумму 125 миллионов фунтов стерлингов. По мнению газеты «Обсервер» (The Observer), он был «самым богатым и успешным из когда-либо пойманных британских преступников», и единственным торговцем наркотиками, который попал в список богатых людей газеты «Санди таймс» (Sunday Times). Даже через 20 лет после операции «Рак» в Ливерпуле продавались футболки со старыми фотографиями Уоррена.
После освобождения из голландской тюрьмы в июне 2007 года Уоррен был на свободе пять недель. Он направился в Джерси, но находился под постоянным наблюдением и вскоре был арестован. В 2009 году он был признан виновным в сговоре с целью ввоза каннабиса в Джерси на сумму 1 миллион фунтов стерлингов и заключен в тюрьму на 13 лет. Уоррен, как считается, вложил свое состояние в разные виды бизнеса — от автозаправочных станций до виноградников, футбольных клубов и отелей. Суд Джерси обязал его заплатить 198 миллионов фунтов стерлингов после того, как он не смог доказать, что его бизнес-империя не была основана на доходах от торговли кокаином. Детективы тайно сделали запись его разговора с посетителем в тюрьме, которому он хвастался в 2004 году, что ему удавалось отмыть огромные суммы денег. «Черт возьми, приятель, иногда мы делали около 10 или 15 миллионов фунтов стерлингов в неделю», — говорил он некоторым своим посетителям. «Я хвастался как идиот и просто выпендривался перед ними», — оправдывался Уоррен позже. Генеральный прокурор Джерси, королевский адвокат Тимоти Ле Кок (Timothy Le Cocq) назвал его «одним из самых заметных представителей организованной преступности Европы». Он сел еще на 10 лет, потому что не смог заплатить нужную сумму денег.
Он сказал журналистке «Гардиан» (The Guardian) Хелен Пидд (Helen Pidd), когда она брала у него интервью в тюрьме в Джерси, что не одобряет наркотики: «Я не выкурил ни одной сигареты и не выпил ни одной рюмки. Я в жизни не пробовал алкоголь или что-то еще. Не интересно». Больше всего после своего освобождения он стремился уехать из Англии — «и никогда не возвращаться». Он добавил: «А еще я бы не хотел так огорчать свою маму».
Мало кто лучше разбирается в деле Уоррена, чем бывший офицер НАБП Тони Сэггерс, который был экспертом на процессе Уоррена и продолжает им заниматься. «Кёртис Уоррен был лишь первой ласточкой, — сказал он. — Можно понять людей вроде него, которые живут в непростых условиях и обстановке, в муниципальных домах, и он был по-своему смелым в некоторых отношениях, раз сумел утвердиться в таких местах, как Венесуэла и Колумбия, которые, вероятно, тогда были даже опаснее, чем сейчас. Он занял место на другом конце цепочки поставок и так или иначе определил подобную модель поведения элитного торговца наркотиками. Но в настоящее время преступники высокого уровня все реже сами занимаются делами, преспокойно используя других, находящихся под ними».
В течение последних двух десятилетий другие британские преступники тоже сумели широко расставить свои сети. Одним из самых известных был Брайан Райт (Brian Wright), когда-то один из самых активных британских контрабандистов кокаина, которого прозвали Молочником (The Milkman) — потому, что он всегда доставлял. Он работал с контролируемого Турцией Северного Кипра и из Испании. В 1998 году он, как утверждается, импортировал почти две тонны наркотика, в результате чего, по словам одного из таможенных следователей, «кокаин поступал быстрее, чем люди могли его нюхать». У Райта, уроженца Дублина, была вилла недалеко от Кадиса, которую он назвал «Эль Лечеро» — по-испански «молочник», — и еще домик в Аскоте и квартира на Королевской набережной в Челси, и использовал часть своих доходов, подкупая организаторов гонок, на которые он затем ставил, отмывая прибыль от наркотиков. В конце концов его задержали в Испании, привезли обратно в Англию, и в 2007 году в возрасте 60 лет он был признан виновным в поставке наркотиков королевским судом Вулиджа и заключен в тюрьму на 30 лет.
Некоторые преступники отрабатывали очень успешные мошеннические схемы на пожилых британцах. Джон Палмер, который принимал участие в грабеже слитков из хранилища Бринкс-Мэт (после чего получил прозвище «Голдфингер», то есть «Золотой палец»), разбогател на нечестном бизнесе по совместной аренде жилья на Тенерифе. Безжалостный манипулятор, он воспользовался тысячами доверчивых душ, многие из которых были пожилыми отдыхающими, — они поверили его рассказам о богатстве, которое могут заработать, инвестируя в квартиры для таймшеринга, которые никто и не думал строить. Казалось, у него было всё: яхта, машины с именными номерами, десятки объектов в собственности. Он даже добрался до 105 строчки в списке богачей «Санди таймс». «Помни о золотом правиле, — таков был его девиз. — Кто владеет золотом, устанавливает правила». Но в 2001 году он был осужден за мошенничество с таймшерами, в результате которого 16 тысяч жертв потеряли приблизительно 33 миллиона фунтов, и получил восемь лет тюрьмы.
Затем, в 2015 году, Палмер был застрелен наемным убийцей в своем саду в Эссексе. Ходили слухи, что его убили, потому что он мог сотрудничать с испанской полицией по другому делу о мошенничестве. Обвиняемый по тому делу был осужден в Испании в мае этого года, а полиция Великобритании как раз выпустила новый призыв о помощи в поиске убийцы Палмера, — напоминая, что предлагается вознаграждение в размере 100 тысяч фунтов стерлингов, на случай, если на это клюнут пожилые стукачи из уголовного мира.
Иллюзии о том, что Испания все еще может быть надежным убежищем для покинувших родину преступников, окончательно развеялись в 2018 году, когда Брайан Чаррингтон (Brian Charrington) — партнер Кёртиса Уоррена, считавшийся одним из крупнейших международных наркодилеров своего поколения, — сел на 15 лет за наркоторговлю и отмывание денег в Аликанте. Испанская пресса окрестила его el narco que escribía en Wikipedia («наркобарон, который писал в Википедии», — прим. редакции ИноСМИ) за то, что он то и дело обновлял и дополнял свою страничку. Этот бывший владелец автосалона из Мидлсбро был арестован в 2013 году на своей вилле в Кальпе, на побережье Коста-Бланки, где некоторые агенты по недвижимости предлагают в качестве дополнительной услуги установить пуленепробиваемые стекла наряду с джакузи и площадкой для барбекю. Ходили безумные слухи о крокодилах в его бассейне, но, к сожалению, полиция ни одного не нашла.
Чаррингтона обвинили в том, что он поставлял огромное количество наркотиков в Испанию через причал для яхт в городе Альтеа, к северу от Бенидорма. Он утверждал, что его деньги заработаны законным путем. «Я покупаю и продаю виллы и плачу налоги», — сказал он суду, но все равно был оштрафован почти на 30 миллионов фунтов стерлингов. После длительного расследования с участием испанской, британской, венесуэльской, колумбийской и французской полиции его активы, включая дюжину домов, а также автомобили и лодки, были конфискованы. После приговора статью в Википедии, посвященную ему, быстро обновили.
***
Одни только названия криминальных мемуаров, опубликованных за последние десять лет, говорят сами за себя. В 2015 году вышел «Последний настоящий гангстер» (The Last Real Gangster) Фредди Формана (Freddie Foreman); книга «Последний гангстер: моя последняя исповедь» (The Last Gangster: My Final Confession) Чарли Ричардсона (Charlie Richardson) была издана сразу после его смерти в 2012 году; книга «Последний крестный отец, жизнь и преступления Артура Томпсона» (The Last Godfather, the Life and Crimes of Arthur Thompson) была опубликована в Глазго в 2007 году. Реквием по старому британскому уголовному миру.
Во многом он уже окутан дымкой ностальгии. Телесериал «Острые козырьки» (Peaky Blinders) породил собственную индустрию модных аксессуаров. Теперь вы можете купить запонки «острых козырьков» в форме бритвенных лезвий или носить кепку и жилет из одноименной новой линейки одежды Дэвида Бекхэма, — наверное, члены этой безжалостной и жадной банды из Бирмингема 1920-х годов, на истории которой основан сериал, мрачно усмехнулись бы. Веб-сайт henorstag.com даже рекомендует использовать стиль «острых козырьков» как идеальный вариант для проведения мальчишника: «Для темы, которая понравится дамам, вам нужно воспроизвести стиль начала XX века с черными фуражками, стильными серыми или черными костюмами-тройками, а также темно-серыми пальто и туфлями, чтобы завершить образ». (Добавьте дубинку и опасную бритву, и вы на самом деле сразите их наповал.)
Несмотря на то, что бренд близнецов Крэй (Kray twins) по-прежнему представляет из себя что-то вроде магазина «Маркс энд Спенсер» преступного мира, — письмо в рамке от Ронни Крэя из Бродмурской больницы продается на сайте «Ибэй» (eBay) за 650 фунтов стерлингов, — изменения в законодательстве дают преступникам меньше шансов хвастаться былыми подвигами. В старые времена, в соответствии с правилом «двойной ответственности», если вас признали невиновным в убийстве, вас не могли судить за это снова. Это правило было отменено Законом об уголовном правосудии 2003 года, поэтому дни, когда злодей мог рассказать в своих мемуарах, как ему удалось совершить преступление, прошли. Акт о коронерах и правосудии 2009 года признал незаконным получение преступниками прибыли за счет своих преступлений, поэтому они больше не могли продавать свои истории, по крайней мере, официально. Закон 2002 года о доходах от преступной деятельности и его растущее применение в отношении закоренелых преступников означает, что незаконные доходы могут быть конфискованы.
Неудивительно, что краже со взломом в Хаттон-Гардене 2015 года — той самой «последней работе», которую выполняли пожилые «алмазные хрипуны», — уделялось так много внимания. Даже один «последний из последних», Фред Форман (Fred Foreman), надеялся, что ему предложат участвовать в этом. «Я слышал, что Терри [Перкинс (Terry Perkins), один из зачинщиков] искал меня незадолго до того, как произошла эта кража со взломом, поэтому я предполагаю, что так оно и было», — говорит он.
Перкинс умер в своей камере в тюрьме Белмарш в прошлом году. Форман, который сделал себе имя с братьями Крэй в 1960-е годы, теперь живет в доме престарелых в западном Лондоне. Он сомневается, что нынешнее поколение гангстеров когда-нибудь напишет мемуары: «Я не думаю, что кто-то, кто обратился к преступности в наши дни, проживет достаточно долго, чтобы создать себе репутацию, не так ли?»
Но вербовщики преступного мира — бедность, жадность, скука, зависть, давление со стороны сверстников, гламурные ценности — никогда не будут испытывать недостаток в добровольцах, независимо от того, проживут ли те достаточно долго, чтобы сделать себе имя, или нет.
