Расширенное заседание казахстанского правительства с участием президента, прошедшее 15 июля 2019 года, представляет особый интерес с точки зрения оценки и критики прежних управленческих решений и институтов – особенно знаковым в этом отношении стало развенчание проекта LRT в Нур-Султане, признание его нерентабельным и провальным.
Некоторые эксперты оценили риторику Касым-Жомарта Токаева как пусть обезличенную и косвенную, но все-таки критику прежней управленческой системы, и попытку провести некий водораздел – «так было раньше, но сейчас так не будет». У некоторых сторонних наблюдателей возникли даже параллели с первыми публичными выступлениями президента Кыргызстана Сооронбая Жээнбекова, в которых постепенно обозначились противоречия с прежним руководством республики, приведшие затем к его окончательному размежеванию с Алмазбеком Атамбаевым, говорится в статье Асак Кайгы на сайте ia-centr.ru:
В этом контексте интересен вопрос: каков был главный сценарий политического транзита в Казахстане, запущенный 19 марта 2019 года, и насколько его практическая реализация отличается от первоначального плана.
Начнем с первого вопроса. Поначалу многие эксперты и комментаторы ошибочно решили, что Токаеву отведена роль транзитного президента, местоблюстителя, и преемником Елбасы рано или поздно станет Дарига НАЗАРБАЕВА. Этот сценарий похож на события в Индии середины 1960-х годов, когда после кончины Джавахарлалу Неру его место занял «транзитный премьер-министр» Лал Шастри. Спустя два года Шастри скончался, и его сменила Индира Ганди, дочь Джавахарлала Неру.
Если же обратиться к сценариям самоотречения после президентства со стороны транзитного президента и возврата «престола» в руки семьи предыдущего правителя в современной истории, то наиболее показательным является опыт Сингапура. В Сингапуре после добровольной отставки Ли Куан Ю к власти пришел его сторонник Го Чок Тонг, который правил Сингапуром с 1990 по 2004 годы. А после него страну возглавил старший сын Ли Куан Ю – Ли Сянь Лун, до сих пор находящийся у власти.
Такой сценарий для правящей элиты кажется идеальным, так как позволяет «цивилизованно» передать власть в стране в рамках одной семьи. Но тут мы видим одно существенное различие между Сингапуром и Казахстаном. В Казахстане в отличие от Сингапура, с одной стороны наблюдается «перепроизводство элит», а с другой стороны, общий объем «феодальных владений» сокращается, порождая все больше межэлитных конфликтов.
В этом контексте, смена первого лица в государстве будет только способствовать процессу раскручивания маховика столкновения элитных групп, в результате которого большое количество представителей политической элиты окажется на задворках истории, а у второго президента появится своя гвардия, которая в основном будет сформирована из представителей второго и третьего эшелона элиты, которые благодаря своим навыкам и талантам смогли пробиться в первые ряды.
Кроме того, возросшая гражданская активность 2019 года показала, что реализация такого сценария политического транзита может привести к широким акциям протеста, размах которых трудно прогнозировать. Наконец крепнут голоса экспертов, которые считают, что никаких планов продвигать Даригу Назарбаеву в качестве третьего президента у Елбасы не было в помине – для него гораздо важнее войти в историю. Это решение сближает его с Ататюрком, чья семья после его смерти не влияла на политическое развитие Турции.
Что касается практической реализации запланированного сценария, то наглядным примером срыва всех договоренностей является кейс Жээнбекова – Атамбаева в Кыргызстане. В 2017 году Алмазбек Атамбаев пожертвовал многим, в том числе отношениями с казахстанским руководством, ради того,чтобы его протеже стал президентом. Но в течении одного года Сооронбай Жээнбеков смог перевернуть все с ног на голову. Ближайшие соратники экс-президента были посажены в тюрьму, а сам Атамбаев, в конце концов, лишился«президентского иммунитета». Триггером начала расхождения двух главных лиц кыргызстанской политики стал «черный лебедь» — авария на Бишкекской ТЭЦ. Но есть значительные отличия между Атамбаевым и Назарбаевым.
Во-первых, Назарбаев находился у власти несколько президентских сроков, в то время как Атамбаев, видимо, не успел распробовать власть на вкус за один президентский срок.
Во-вторых, окружение Назарбаева обладает намного большими ресурсами и влиянием, чем Атамбаев, поэтому конфликт с ними может иметь куда более тяжелые политические последствия.
Сегодня мы наблюдаем, что низовой и средний уровни государственного аппарата постепенно перестаиваются под нового президента. После того, как Токаев приступит к широкомасштабной ротации представителей высшего эшелона элиты, этот процесс со-настройки госаппарата и действующего главы государства будет завершен. Но учитывая дипломатический бэкграунд второго президента и внешние факторы, это, скорее всего, произойдет не ранее, чем через два-три года.
Действия Токаева напоминают действия Владимира ПУТИНА в первый срок его президентства, когда он в течение первого срока держал возле себя старую команду Бориса ЕЛЬЦИНА, но после переизбрания сменил ее и «раскулачил» некоторых олигархов.
При этом Путин, критикуя «лихие 90-е», сохранял уважение к фигуре своего предшественника. Таким образом, можно утверждать, что Токаев уже запустил постепенный процесс своего отхода от образа первого президента. Но многие факторы будут способствовать тому, что разрыва с традицией не будет. Ситуация будет схожа с первыми двумя сроками Владимира Путина, который критиковал неэффективность прежней системы («лихие 90-ые»), но саму фигуру Ельцина – нет. При этом вероятность реализации сценария возврата власти к семье первого президента с каждым месяцем становится все меньше и меньше.
