Казахстанские власти должны понимать, что тактическая победа Сооронбая Жээнбекова не решает стратегические проблемы Кыргызстана в политической сфере, которую постоянно будут сотрясать разные конфликты, тем более, что тот вакуум, который образуется после ареста Алмазбека Атамбаева, займут другие оппозиционные политики, особенно в преддверии парламентских выборов.
А провалы в решении социально-экономических проблем, связанных с ростом бедности и безработицы, с превращением Кыргызстана в самого крупного в Центральной Азии должника Китая, превратят Жээнбекова в президента-разочарование, что приведет к новому росту социальной напряженности и к новым протестам, пишет казахстанский эксперт Досым Сатпаев в своей статье «Почему кыргызский «Боливар» не вынес двоих», размещенной на сайте Esquire.kz:
Впервые в истории Центральной Азии экс-президент арестован. И этот прецедент опять создал Кыргызстан, где произошел серьезный политический конфликт между действующим главой государства С. Жээнбековым и бывшим президентом А. Атамбаевым, который после непродолжительного вооруженного сопротивления все-таки был взят под стражу, будучи обвиненным в коррупционных преступления, что, естественно, является лишь камуфляжем, который должен скрыть истинные политические мотивы этого столкновения.
Вообще стоит отметить, что Кыргызстан с 2005 года является в регионе своеобразной белой вороной, которая выделяется на фоне своих более авторитарных соседей. Это страна, как политическая лаборатория постоянно проводит какие-то политические эксперименты, результаты которых непредсказуемы, противоречивы, но интересны одновременно, потому что все в этой маленькой центральноазиатской республике делается в первый раз в Центральной Азии.
Две революции, несколько сбежавших из страны президентов, попытка создать первую в регионе парламентскую республику в окружении сверхпрезидентских систем, более или менее честные парламентские и президентские выборы, которые, кстати, позволили тому же Жээнбекову стать главой государства.
Все это превращает Кыргызстан в довольно интересный объект исследования для экспертов, которых условно можно поделить на две группы.
Оптимисты считали, что все эти эксперименты, все эти пробы и ошибки позволили Кыргызстану приобрести более серьезный политический опыт по сравнению с застойными в политическом плане соседями. Пессимисты, видели во всем этом лишь политические игры и авантюризм, на фоне которых никто серьезно не занимался экономикой и социальной сферой.
Но истина, как всегда, где-то посередине. Кыргызстан – гибридное государство, где определенные элементы демократии с более широкими политическими свободами и наличием политической конкуренции сочетаются с классическими болячками большинства центральноазиатских стран: коррупция, патрон-клиентские отношения, сырьевая экономика, неуважение к закону и низкая правовая культура власти и общества, значительная доля теневой экономики, синдром «временщика» и т.д.
Разница заключалась в том, что если в других более авторитарных государствах Центральной Азии, традиционно на троне был только один «Наполеон», то в Кыргызстане после 2005 года появилось довольно много более мелких «наполеончиков» в основном регионального уровня.
Неудивительно, что были времена, когда в Кыргызстане было зарегистрировано более 200 политических партий, которые больше напоминали клуб односельчан, земляков и родственников какого-либо кыргызского политика, чем политическую организацию.
Интересно отметить, что одним из тех, кто решил активно сокращать количество «наполеончиков» разного уровня, был президент Алмазбек Атамбаев, при котором в тюрьме оказалось немало кыргызских политиков, представляющих для него определенную политическую угрозу, как, например, Омурбек Текебаев. При этом злая ирония заключалась в том, что все это Атамбаев также делал для того, чтобы расчистить политическое поле для своего, как он считал, «преемника» в лице Сооронбая Жээнбекова в преддверии президентских выборов.
Но Алмазбек Атамбаев не учел того, что, как и в других центральноазиатских государствах, в Кыргызстане понятие «преемник» и «преемственность» являются довольно относительными, так как после прихода к власти любой «преемник» начинает менять политическую систему под себя, чтобы освободится от пуповины, которая долгое время связывала его с предшественником. Так было, например, в Узбекистане и Туркменистане.
В конечном счете, в отличие от своих соседей, именно в Кыргызстане, как в свое время это было в Украине, Грузии и Армении, появился прецедент охоты на бывших руководителей государства.
Двое из них в лице А. Акаева и К. Бакиева нашли убежище в других странах. Но если бы они остались в стране, то Атамбаев был бы явно не первым экс-президентом, которому грозил бы тюремный срок. Отличие лишь в том, что и Акаев, и Бакиев стали жертвами революций, в то время как Атамбаев стал жертвой собственной политической игры, где не просчитал все возможные последствия своих же решений и действий.
«Боливар» при любом раскладе не смог бы выдержать два центра власти: формальной в лице Жээнбекова и неформальной в лице Атамбаева, как того хотел последний.
Ошибка Атамбаева была в том, что он перемудрил с разными моделями «преемственности», опробованными в других странах, которые он хотел применить в Кыргызстане, как, например, схема «Путин-Медведев» по аналогии с российской моделью или роль «куратора» как Ли Куан Ю. Но Кыргызстан – это не Сингапур и не Россия.
У Атамбаева был сложный выбор. Либо сделать ставку на сильного «преемника», который будет гарантом безопасности для своего протеже, но при этом сохраняется риск, что у сильного преемника появятся и свои амбиции. Либо поддержать слабого и управляемого «преемника», что приведет к угрозе того, что он долго не продержится на президентском посту в Кыргызстане, где довольно сильны протестные настроения и революционные традиции.
Атамбаев выбрал первый вариант и ошибся. Жээнбеков как сильный игрок с амбициями не хотел быть его марионеткой и направил против Атамбаев его же собственную политику по нейтрализации конкурирующих «наполеонов». И отличие Атамбаева от того же Путина состояло в том, что Медведев на посту президента был не только под пристальным контролем силовиков, парламента и других политических структур, но он также считал себя частью путинской команды, в отличие от Жээнбекова, который оказался лишь случайным попутчиком в атамбаевской команде. И, когда он пришел к власти, его не контролировал ни один политический институт, связанный с Атамбаевым, так как такого института не было у экс-президента, кроме обещания самого Жээнбекова играть роль «преемника».
И если вернуться к уже упомянутой злой иронии, то она заключается в том, что Алмазбек Атамбаев когда-то посадил в тюрьму немало своих политических оппонентов, расчищая политическое поле для своего «преемника» в лице Сооронбая Жээнбекова.
В свою очередь, Жээнбеков, придя к власти, нейтрализовал уже самого Атамбаева и его ближайшее окружение, желая расчистить политическое поле, но уже в преддверии предстоящих парламентских выборов, убрав самого серьезного своего оппонента, который собирался наказать Жээнбекова за «предательство».
Но проблема Кыргызстана заключается в том, что этот замкнутый круг постоянного противостояния действующих президентов со своими предшественниками тяжело будет разорвать, в том числе по причине уже созданных прецедентов. Это значит, лишая Алмазбека Атамбаева с помощью подконтрольного парламента неприкосновенности как экс-президента под воздействием политической конъюнктуры, Жээнбеков может создать проблемы и для себя в будущем, так как, рано или поздно, он также будет «бывшим», а, следовательно, и потенциальной мишенью для тех, кто придет после него.
И ему также придется столкнуться с той же дилеммой, с которой столкнулся Атамбаев: поддержать сильного или слабого преемника, уже зная, что оба варианта могут быть проигрышными.
Кстати, если вернуться к казахстанской модели транзита, то на нее повлиял не только узбекский опыт, когда досрочный уход Н. Назарбаева со своего поста был навеян желанием избежать узбекского сценария, связанного с неожиданной смертью Ислама Каримова, который не успел создать свой механизм преемственности. Поэтому, первый президент РК решил покинуть свой пост не в результате неожиданной смерти, а в качестве надсистемного игрока, пытаясь успеть сформировать механизм преемственности власти, в том числе обезопасив свою семью.
Но, с точки зрения механизма выбора своего «преемника», первый президент, судя по всему, также внимательно наблюдал за ситуацией в Кыргызстане, где все усиливающееся противостояние между экс-президентом и Жээнбековым, которого он считал своим «преемником», убедило Назарбаева в том, что управляемый «преемник» под присмотром семьи и силовиков, более безопасный вариант, чем преемник с амбициями.
Таким образом, можно сказать, что в текущей казахстанской модели транзита, есть и доля кыргызского опыта с точки зрения изучения ошибок Атамбаева во время поиска своего «преемника».
Хотя настоящий транзит власти в Казахстане начнется только с уходом первого президента с политической сцены, когда элита останется без надсистемного куратора. И поэтому вполне возможно, что в казахстанской политической элите по мере усиления межгрупповой борьбы может возникнуть все тот же «кыргызский синдром» превращения экс-президентов в политическую мишень для тех, кто придет вместо них. Это значит, что появление казахстанского варианта Жээнбекова нельзя исключать.
В то же самое время, взаимоотношения с Жээнбековым для казахстанских властей являются более комфортными, учитывая то, что новый президент Кыргызстана попытался быстро снизить дипломатическую напряженность между двумя странами после жестких выпадов Атамбаева в адрес руководства Казахстана во время президентских выборов в Кыргызстане. То есть в конфликте Жээнбеков – Атамбаев официальные власти Казахстана неофициально были на стороне действующего президента, как это продемонстрировала и Россия, куда в поисках поддержки ездили как Жээнбеков, так и Атамбаев.
Кстати, все эти встречи также указывают на то, что среди других политических элит стран Центральной Азии кыргызская элита является наиболее пророссийски ориентированной. Это значит, что в отличие от Казахстана, других стран Центральной Азии или Китая, у России есть возможность прямо или косвенно влиять на внутриполитические процессы в Кыргызстане, поддерживая тех или иных политиков. Наличие российской военной базы в этой стране, а также большая армия кыргызских гастарбайтеров в России дают Кремлю дополнительные козыри.
Интересно, что когда Казахстан также косвенно пытался выразить свою моральную поддержку одному из кыргызских политиков в лице Омурбека Бабанова во время последних президентских выборов, это вызвало негодование в Кыргызстане с подачи Алмазбека Атамбаева, что в какой-то степени также помогло Жээнбекову обогнать Бабанова в избирательной гонке. Таким образом, у Казахстана нет внутри Кыргызстана серьезных рычагов политического влияния. Поэтому, наша республика может быть лишь наблюдателем, как, впрочем, и другие страны Центральной Азии, которые уже привыкли к постоянной турбулентности кыргызской политики.
Единственно, что все опасаются лишь такой дестабилизации обстановки в стране, которая может перерасти в более масштабное вооруженное столкновение, что отразится на региональной безопасности во всем регионе.
Казахстан всегда был заинтересован в сохранении политической стабильности в Кыргызстане, учитывая то, что эта страна не только близкий сосед, но также является членом ОДКБ и ЕАЭС. Пока серьезного раскола в Кыргызстане не произошло, возможно, по причине того, что многочисленные внутриполитические кыргызские игроки постоянно ведут войну всех против всех на локальном уровне, что мешает появлению в стране как общенационального оппозиционного лидера, так и нескольких крупных конкурирующих центров силы, которые могли бы объединить как сторонников, так и противников власти.
Две революции, когда люди пытались поверить в появление таких лидеров в лице Бакиева или Атамбаева, вскоре вызвали лишь разочарование у многих. Тот факт, что в поддержку того же Атамбаева во время его вооруженного сопротивления спецназу при задержании выступила лишь небольшая группа сторонников, указывает на этот тренд. Многие простые кыргызстанцы устали от политических игр и хотят реальных социально-экономических реформ.
В конечном счете, доверие к любой власти часто связано с материальным достатком граждан.
Даже рейтинги Путина в последнее время демонстрируют падение из-за того, что люди уже устали от поиска новых «внешних врагов», когда рядом сидят старые коррупционеры и сохраняются старые социально-экономические проблемы, которые власти не решают эффективно.
Конечно, с экономической точки зрения, Кыргызстан не входит в список важных торговых партнеров Казахстана, который сам нередко создает препятствия для кыргызских экспортеров в рамках ЕАЭС. Но в любом случае политические события в этой стране сильно не влияют на казахстанскую экономику, на которую более существенно оказывает воздействие экономическая ситуация в ЕС, России или в Китае.
И, с инвестиционной точки зрения, Кыргызстан не очень интересен для казахстанского бизнеса, который видит здесь большое количество инвестиционных и политических рисков. Тем более что новым, более интересным рынком для казахстанских предпринимателей в Центральной Азии может стать соседний Узбекистан, где пытаются либерализовать экономику и улучшить инвестиционный климат.
Но казахстанские власти должны понимать, что тактическая победа Жээнбекова не решает стратегические проблемы Кыргызстана в политической сфере, которую постоянно будут сотрясать разные конфликты, тем более, что тот вакуум, который образуется после ареста Атамбаева, займут другие оппозиционные политики, особенно в преддверии парламентских выборов.
А провалы в решении социально-экономических проблем, связанных с ростом бедности и безработицы, с превращением Кыргызстана в самого крупного в Центральной Азии должника Китая, превратят Жээнбекова в президента-разочарование, что приведет к новому росту социальной напряженности и к новым протестам.
