Столкновение меняющейся жизни и старинных обычаев высекает искры бурных чувств у героев современной психологической драмы «Сулейман гора» (Suleiman Mountain), снятой в Кыргызстане российским режиссером-дебютантом Елизаветой Стишовой.
19 августа популярная стриминговая платформа MUBI, специализирующаяся на международном артхаусе, выпускает эту ленту в секции «Дебюты».
Сулейман гора, расположенная недалеко в Кыргызстане, близ города Ош, – традиционное место паломничества местных жителей, которые надеются молитвами добиться здоровья, благополучия и счастья. Для семьи мальчика Улука эти цели труднодостижимы. Его отец по прозвищу Карабас разъезжает по стране на стареньком грузовичке и пытается разобраться в своих чувствах к двум соперничающим женщинам. Его первая жена Жыпара считает себя матерью Улука и под этим предлогом забирает мальчика из детского дома. Вторая – ждет ребенка от Карабаса и использует это как способ удержать его.
Режиссер Елизавета Стишова родилась в Москве. Окончила актерский факультет ГИТИСа, работала в театре «Школа драматического искусства». В 2012 году окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров (мастерская Владимира Меньшова). В 2010-2013 годах работала на «Айтыш-фильме» (Бишкек), сняла в Кыргызстане короткометражку «Чайка». «Сулейман Гора» – ее полнометражный дебют.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал по скайпу с Елизаветой Стишовой.
Елизавета Стишова: Здравствуйте, я сейчас нахожусь в Казани, на показе моих фильмов.
Олег Сулькин: Вы показываете «Сулейман гору»?
Е.С.: Не только. Еще и «Жениха». Это короткий метр, который я сняла после «Сулейман горы» под Псковом, в Пушкинских горах.
О.С.: Игровой фильм?
Е.С.: Да. Марко Мюллер (итальянский кинодеятель. – О.С.) и китайский режиссер Цзя Джанке заказали его нам от России для специального альманаха-проекта БРИКС (группа из пяти стран, включая Россию. – О.С.) когда мы были с «Сулейман Горой» в Китае, на фестивале в Пинъяо, который Цзя Джанке возглавляет.
О.С.: Я видел «Сулейман гору» на мировой премьере в Торонто два года назад. Похоже, после нее ваша картина объездила весь мир.
Е.С.: Да, очень много поездила и продолжает еще ездить.
О.С.: Помимо того, что фильм хорошо снят, что еще, на ваш взгляд, привлекает публику в разных странах?
Е.С.: Не могу объяснить. Случается парадокс – хороший фильм не привлекает никакого внимания. Как, например, «Мешок без дна» Рустама Хамдамова, который для меня – потрясающий абсолютно. Он никуда и не поехал. Единственное, что стоит заметить: когда ты попадаешь на такой крупный фестиваль, как Торонто, полмира ты потом объездишь. А у нас еще много призов, они двигают картину дальше и еще дальше. Но это для меня момент совершенно лотерейный.
О.С.: Мне кажется, что тут срабатывает экзотика. Кыргызстан – малоизвестное место на Земле, скажем, для американцев.
Е.С.: Я с вами сразу поспорю. Моя картина – совсем иная, совсем не экзотичная. Кыргызские фильмы привлекают внимание, потому что они аутентичны. В нашем фильме драматургия совершенно другая. Обычно в кыргызском фильме рассказывается одна история, скажем, судьба какой-то женщины. У нас же – соединение азиатского экстерьера с довольно сложной европейской драматургией.
О.С.: Но согласитесь, что экзотика присутствует. Молельная гора, шаманство, еще что-то в таком духе.
Е.С.: Экзотика не всегда ездит по миру, а часто сидит дома. Всем уже надоела эксплуатация одного и того же. Я не думаю, что есть огромный спрос на кыргызское кино. В России смотреть не хотят, когда узнают, что это кыргызский фильм. Я не думаю, что дело в экзотике. Очень много моих друзей, — и кыргызов, и узбеков, – со своими фильмами не ездят никуда дальше Бишкека или Бухары.
О.С.: А откуда история про двух соперничающих жен и ребенка из детского дома? Сценарий Алисы Хмельницкой на чем был основан?
Е.С.: Я снимала в Кыргызстане свой дипломный фильм «Чайка». Мы в принципе все это наблюдали во время съемок. Видели мужчину, у которого было две жены. Все собирается из каких-то кусков. Потом перерабатывается в драматургию. Что нужно – брали, что не нужно – выкидывали. Шаманская линия образовалась, когда мы узнали, что полстраны там ходят к гадалкам. Отсюда возник интерес, и я пошла смотреть, как это происходит.
О.С.: Вы специально для съемок фильма приехали в Кыргызстан?
Е.С.: Я работала на Иссык-Куле вторым режиссером в съемочной группе моего друга и продюсера Садыка Шер-Нияза. Он снимал первый кыргызский исторический блокбастер «Курманжан Датка». С Садыком Шер-Ниязом мы объездили всю страну. Я получила тогда большой опыт.
О.С.: Вы говорите по-кыргызски?
Е.С.: Немного говорю, понимаю многое, особенно, когда погружаюсь в среду.
О.С.: В рассказанной истории мне непонятно, каким образом мальчик, родившийся в семье главной героини, оказался в детском доме.
Е.С.: Я посчитала, что объяснять это не так важно. Когда Карабас попал в тюрьму, она стала зарабатывать на взятку, чтобы его оттуда вызволить. Ей было некогда малышом заниматься, и она на время отдала его в детский дом. В Кыргызстане это распространено. Родители уезжают на заработки в Россию, и на это время иногда отдают детей в детские дома.
О.С.: Любопытно и то, что старинные верования, имеющие лишь косвенное отношение к исламу, во многом определяют каждодневную жизнь героев вашего фильма. Вы опирались на ваши личные впечатления?
Е.С.: Здесь это очень мощно распространено, практически –в каждом селе. Корни тенгрианства очень сильны (тенгрианство – доисламская религия тюрко-монгольских кочевников с культом Тенгри, обожествленного неба. – О.С.). Кроме того, официальная медицина настолько плоха, что люди предпочитают идти к гадалке, а не к врачам.
О.С.: Когда ты слышишь с экрана «Катюшу», которую поет кыргыз, а все вокруг с воодушевлением подтягивают, то понимаешь, что реликты советской эпохи и сегодня существуют.
Е.С.: Все советское до сих пор там работает. Работает киностудия «Кыргызфильм», а на ней работает худсовет. Они принимают или не принимают картины – как в советское время. И так везде, во всех институциях. Если Бишкек развивается, то села как жили, так и живут. Никаких изменений.
О.С.: Улицы Ленина не переименовывают?
Е.С.: Про Ленина у них вообще другая история. Ленин – герой. У них ни одного памятника ему не снесли. Кыргызы считают, что он спас их от геноцида.
О.С.: Кыргызское кино развивалось в советское время. На упомянутой вами студии работали такие крупные мастера, как Толомуш Океев и Болотбек Шамшиев. Экранизировались рассказы и повести Чингиза Айтматова. Как сегодня там обстоят дела?
Е.С.: У них был прекрасный писатель Талип Ибраимов, он умер недавно. У него очень современная проза, он и сценарии писал. Он оставил несколько учеников. В Кыргызстане сильны традиции национального эпоса, есть много поэтов. В литературе ощущается большой потенциал, он может проявиться очень скоро.
О.С.: Как вы относитесь к понятиям постимперского и имперского сознания применительно к Кыргызстану? И правомочно ли говорить, обращаясь к прошлому, об имперском сознании, имея перед глазами такие снятые в Кыргызстане замечательные фильмы, как «Первый учитель» Андрея Кончаловского и «Зной» Ларисы Шепитько?
Е.С.: Имеется в виду другое. Нужно уважать чужую культуру, не пытаться ее присвоить. Когда говорят об имперскости, то часто речь идет о хамстве, увы, порой свойственном русским. Они приезжают в Кыргызстан и ведут себя так, как будто это их земля. В Америке они себя так не ведут.
О.С.: Интересный подбор актеров. Как вы их выбирали?
Е.С.: Исполнитель роли Карабаса Асет Имангалиев, актер из Казахстана. Я случайно увидела его на фото и поехала в Алматы с ним общаться. Перизат Эрманбетову на роль Жыпары я утвердила почти сразу. Мощная артистка.
О.С.: Фильм показали в Кыргызстане?
Е.С.: Пока нет. Я против показа, пока не будет оплачена киргизская часть съемочной группы. Мне эта ситуация кажется некорректной. Мы надеемся, что кто-то нам поможет, и мы расплатимся.
О.С.: А вы получали российскую государственную помощь?
Е.С.: Нет, конечно. Нам дважды отказало министерство культуры РФ, вернее, трижды.
О.С.: Почему?
Е.С.: Ну как – фильм на кыргызском языке, с кыргызскими актерами. Ни одного русского актера. Чужой, как они считают, фильм. У нас забрали удостоверение национального фильма, которое дает определенные льготы, объяснив, что над фильмом работало слишком много иностранцев. При этом Минкульт непременно включает «Сулейман гору» в свои отчеты: вот, мол, русский фильм получил такой-то очередной приз на таком-то фестивале.
О.С.: Не могу не спросить вас о последних событиях в Кыргызстане – массовых волнениях и аресте бывшего президента Алмазбека Атамбаева. Ваша реакция?
Е.С.: Я все это только что горячо обсуждала со своими ребятами. Мне очень нравился Атамбаев. Он боролся с религиозным экстремизмом. То, что он пытался делать, мне казалось интересным. Происходящее печально, но я все равно им завидую.
О.С.: Почему?
Е.С.: Они свободней, чем мы. После последних событий стало ясно, что мы живем на территории несвободы.
О.С.: Вы имеете в виду жесткое подавление протестов в Москве?
Е.С.: Да. Все боятся, что что-то произойдет. Мы пока трусливы. (Протестная) часть населения пока еще очень слаба, мы ничего не можем сделать. Но что-то будет происходить, это точно.
О.С.: Вот для этого и нужны, наверное, шаманы и гадалки – чтобы все нам рассказали.
Е.С.: Согласна.
