Феномен экзотический – это как если бы устроить день кино разных американских штатов
И в каждом штате (ну или хотя бы в нескольких) была бы своя киностудия — и они потом бы, эти штаты, съезжались бы на фестивали. Ведь в СССР каждый год в очередной республике проводили так называемый Всесоюзный кинофестиваль. Масштабный, огромный, тысячи гостей отовсюду плюс иностранцы, приемы, пьянки, просмотры, помпезные открытия-закрытия во Дворцах преимущественно имени Ленина, весь город гудит: и все это, между прочим, за госсчет.
Тогдашние «теневики» если и воровали, то, конечно, не в таких астрономических масштабах, как сейчас. Ну, сужу по размаху, с каким делались эти фестивали: выделенные средства действительно шли на дело. Если, конечно, включить сюда, в смету, непрекращающиеся банкеты.
(В Грузии, например, во время бесконечных «дней культуры» сиречь перманентного застолья многие просто…умирали, не выдержав возлияний, так что несчастные жёны столичных писателей-композиторов-поэтов провожали своих благоверных как на эшафот).
Был еще, между прочим, отдельный Ташкентский фестиваль – по-моему, ежегодный. Вот где феерическая, масштабная пьянка, а собственно фильмы были никому неинтересны. Тем более туда привозили, скажем, четыреста (вот это размах!) пакистанских — в духе Болливуда, с песнями, плясками и плачущими брошенными невестами. Не программа, а кошмар наяву. Для меня это фильмы ужасов, дольше пятнадцати минут не выдерживаю: нервы, знаете ли.
Ну, и этот Всесоюзный. Когда очередь дошла до Алма-Аты, и я там тогда жила, я на этом фестивале работала – кстати, интересно.
На самом деле (сейчас меня заподозрят в симпатиях к СССР и «заказухе», хехе, и тем не менее я выскажусь) – и в этом самом ужасающем «сысысыре» были свои положительные стороны: существование и создание национальных студий – одна из них.
Ну, скажем, «Казахфильм», где я успела поработать, и тема мне потому близка. До перестройки, которая в наших палестинах шла медленнее, чем в центре, «Казахфильм» был действительно провинциальной студией. Прежде всего по духу провинциальной. Два-три интересных имени — например, Шакен Айманов, культовая фигура для Казахстана — и все. Работали здесь пришлые, москвичи и ленинградцы: кстати, большое значение для нас, «местного населения», имел тот факт, что во время войны в Алма-Ату были эвакуированы центральные студии. Сам Эйзенштейн снимал здесь «Ивана Грозного». Местная киностудия слилась с эвакуированными в Казахстан «Мосфильмом» и «Ленфильмом», превратившись в Центральную Объединённую киностудию художественных фильмов — ЦОКС, которая работала в Алма-Ате до 1944 года и выпускала в годы войны почти все советские худфильмы.
Мощная школа, на которой выросло не одно поколение казахских кинематографистов.
Другим студиям не так повезло, но и у них свои достижения: хотя, как сейчас помню, на провинциальную студию давали 4 «единицы» постановочного кино (зато все затраты полностью оплачивало государство), «Мосфильм» же снимал 200 картин. Вполовину меньше, чем Голливуд — там снимают почти четыреста, самая мощная кинематография в мире.
Если бы не «блатные» и не идеология, и провинциальные студии могли бы блеснуть: талант, как известно, как тот прыщ, который, как острила Раневская, на любом месте вскочит. Но и в Москве не пробиться: я уже писала о существовании параллельной истории советского кино – кстати, это всех видов искусств касается; есть и параллельная история советской живописи, и, возможно, музыки и чуть ли не архитектуры (в эскизах, наверно, многое сохранилось). Не говоря уже о литературе: там ведь средства не нужны, пиши как Кафка, в стол, и ходи аккуратно на службу, где никто не знает, что ты Кафка, а не скромный номенклатурный бухгалтер.
Между тем, и на провинциальных студиях были свои гении и свои достижения: литовец Жалакявичус, туркмен Нарлиев, латыши Подниекс и Герц Франк, эстонец Кальё Кийск (юношей воевавший в частях СС, что он как-то умело скрыл – интересная история).
Ну и отдельной строкой – грузинский Ренессанс, выдающаяся студия, лучшая в СССР. Вот где снимались фильмы международного уровня: великая «Пастораль» Иоселиани, «Отец солдата» Чхеидзе — советская классика, абсурдные комедии Шенгелая, картины Рехвиашвили и Квирикадзе.
Культовое, как сейчас говорят, «Покаяние», снято в обход цензуры и тайно от местной номенклатуры: под патронатом лично Шеварднадзе и Резо Чхеидзе, автора легендарного «Отца солдата» и тогдашнего директора «Грузия-фильма» — человека выдающегося, честного, умного. Он и знаменитые грузинские короткометражки, в Москве объявленные «формализмом» (по тем временам почти приговор), патронировал, поплевывая на указания из Кремля.
Да и в Киргизии была своя киношкола – в лице Шамшиева, Океева и, как ни странно, Видугириса, литовца по национальности, волею судеб попавшего в Киргизию и так там и оставшегося.
Не говоря уже об Украине: помимо великого Довженко, в Украине в свое время появился феномен «поэтического кино», вершиной которого стали «Тени забытых предков» Параджанова — картина, которая входит во все энциклопедии мира как образец величайшего кинематографа. Возможно, нынешняя молодежь и так называемая широкая публика не помнит имен Осыки и Ильенко, но и они когда-то входили в списки выдающихся достижений кинематографа семидесятых.
Все эти поиски – киноязыка, новых горизонтов кинематографа как искусства – никак не назовешь провинциальными, несмотря на то что СССР работал на внутренний рынок. И, кстати, на окраинах империи иногда можно было сделать что-то неподцензурное, хотя фильмы принимались централизованным Госкино, где сидели совковые монстры-идеологи. Судьбу Муратовой они потому и сломали, хотя ничего радикального и политически опасного она не снимала. Зато позволили выйти «Теням забытых предков» (ну, проглядели, бывает) и даже «Покаянию» и грузинским короткометражкам: хотя, как я уже писала, Грузии повезло с Шеварднадзе.
СССР, этот, согласитесь, дикий конгломерат совершенно разных народов (ну, например, эстонцы и киргизы), как это ни удивительно, иногда служил «делу интернационализма» и «дружбы между народами».
И хотя я ставлю эти выражения в кавычки, ибо они есть следствие чудовищного новояза и языка осуществившейся антиутопии, так оно и было – в отдельных случаях. Как говорится, лучше фальшивые декларации, чем искренняя ненависть: сейчас мало кто стесняется в выражениях по поводу «дикарей» с окраин.
Почитайте соцсети: там куражатся не только маргиналы, но и условная интеллигенция. Всё, что говорилось на кухнях и между собой (американцы тоже между собой недовольным чернокожими, можете не сомневаться) выплеснулось наружу.
Диляра Тасбулатова, кинокритик.
