«Бог не играет в кости», — сказал как-то Эйнштейн. Но что ученый вкладывал в эти слова? Разбираемся вместе с обозревателем Nautilus Брайаном Галлахером, что говорил Эйнштейн о боге и религии, почему ученый считал, что проблема Бога и устройства Вселенной слишком сложна для нашего ограниченного ума, существует ли вообще конфликт науки и религии и что общего у Эйнштейна, Спинозы и Илона Маска. Статью с переводом на русский язык разместил «Моноклер»:
Отношение Альберта Эйнштейна к религии было своеобразным. Из современников его можно сравнить с Илоном Маском. Недавно на конференции с Axios у него спросили, верит ли он в Бога, — на что генеральный директор компаний SpaceX и Tesla сделал небольшую паузу, окинул взглядом аудиторию и произнес такую фразу: «Я думаю, что есть какое-то объяснение всей этой вселенной. То, что вы можете называть богом».
Эйнштейн называл это Богом.
Немецкий еврей, физик, известный открытием специальной и общей теории относительности и узнаваемый по своей безумной копне седых волос, говоря о непредсказуемой природе квантовой механики, он однажды произнес фразу «Бог не играет в кости». Эйнштейн полагал, что если и существует некое универсальное уравнение для описания вселенной, то в нем нет места случайности, поскольку, в таком случае, это уравнение было бы недостаточно полным (как копенгагенское объяснение квантовой механики). Интересно, что в настоящее время физики сходятся во мнении, что он был неправ: Бог – это и есть случай. Стивен Хокинг как-то заметил:
«Все доказательства указывают на то, что он ([Бог]) заядлый игрок, который играет в кости при каждом возможном случае».
Но что же с отношением Эйнштейна к религии? Новые ответы на этот вопрос могут появиться после аукциона Christie’s в Нью-Йорке. Ожидается, что на этом аукционе письмо Эйнштейна, написанное в 1954 году, будет продано не менее чем за 1,5 миллиона долларов ([«Письмо» было продано на аукционе 4 декабря 2018 г. за $2,892 млн.]). По этому случаю в Принстонском клубе проводится дискуссия о том, существует ли в принципе конфликт науки и религии, или его на самом деле нет. В дискуссии принимают участие физик-теоретик Брайан Грин, философ Ребекка Ньюбергер Гольдштейн, когнитивный психолог Таня Ломброзо и раввин Джефф Мительман, а также директор-основатель компаний Sinai и Synapses, поощряющих уважительный диалог религии и науки (данное мероприятие было проведено в декабре 2018 г.).
«Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в закономерной гармонии бытия, но вовсе не в Бога, который хлопочет о судьбах и делах людей»
Эта фраза из письма, которое Эйнштейн адресовал философу Эрику Гаткинду после прочтения его книги «Выбери жизнь: Библейский призыв к восстанию» («Choose Life: The Biblical Call to Revolt») – поверхностной критики религии в стиле Ричарда Докинза, Сэма Харриса или Кристофера Хитченса.
«Слово „Бог“ для меня, − писал Эйнштейн, − не более чем выражение и продукт человеческих слабостей, Библия — свод благородных, но все же примитивных легенд. Никакая интерпретация, даже самая изощрённая, не сможет для меня это изменить».
На протяжении десятилетий взгляды Эйнштейна на религию представлялись обществу крайне запутанными: в одной беседе у Эйнштейна Бог означает одно; в другой – совершенно иное. Читающим его письмо Гаткинду Эйнштейн видится атеистом. Но если послушать, что говорит Эйнштейн в других интервью, становится ясно, что это не совсем так.
«Я не атеист, − сказал он в интервью, опубликованном в 1930 году. – Я не знаю, могу ли я охарактеризовать себя как пантеист. Эта проблема слишком сложна для нашего ограниченного ума».
В этом интервью Эйнштейна спросили, считает ли он себя пантеистом. Остальную часть его ответа стоит процитировать полностью:
«Могу ли я не отвечать притчей? Человеческий разум, независимо от того, как хорошо он обучен, не может понять Вселенную. Мы подобны маленькому ребёнку, зашедшему в огромную библиотеку, стены которой забиты книгами на разных языках до потолка. Ребёнок понимает, что кто-то должен был написать эти книги. Но он не знает, кто и как их написал. Он не понимает языков, на которых написаны книги. Ребёнок замечает определённый порядок этих книг, порядок, который он не понимает, но смутно представляет. Это, как мне кажется, отражает отношение человеческого разума, даже наилучшего и самого культурного, к Богу. Мы видим, что Вселенная устроена удивительно, подчиняется определённым законам, но мы понимаем эти законы лишь смутно. Наш ограниченный разум не способен постичь загадочную силу, которая качает созвездия. Я очарован пантеизмом Спинозы. Я ещё больше восхищаюсь его вкладом в современную мысль. Спиноза — величайший из современных философов, потому что он первый философ, который относится к душе и телу как к одному целому, а не как к двум разным вещам».
Бенедикт Спиноза, еврейско-голландский философ 17-го века, также был в свое время принят за атеиста за свою фразу из трактата «Этика»:
«Все вещи составляют необходимое следствие данной природы Бога и определены к существованию и действию по известному образу из необходимости Божественной природы».
В 1929 году Эйнштейн ответил на телеграмму Герберта С. Гольдштейна (раввина из Нью-Йорка), в которой тот хотел узнать об отношении Эйнштейна к религии. Гольдштейн ссылался на высказывание Бостонского кардинала о том, что релятивистские взгляды физика – это «чистой воды атеизм». Эйнштейн ответил Гольдштейну так: “Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в закономерной гармонии бытия, но вовсе не в Бога, который хлопочет о судьбах и делах людей”.
Согласно выводам исследования 2006 года, для Эйнштейна это означало «космическое религиозное чувство», которое не подразумевает существование «антропоморфной концепции Бога».
Более полно эта мысль раскрывается в его интервью журналу New York Times:
«Религиозные гении всех времен были отмечены этим религиозным чувством, не ведающим ни догм, ни бога, сотворенного по образу и подобию человека. Поэтому не может быть церкви, чье основное учение строилось бы на космическом религиозном чувстве. Отсюда следует, что во все времена именно среди еретиков находились люди, в весьма значительной степени подверженные этому чувству, которые современникам часто казались атеистами, а иногда и святыми. С этой точки зрения люди, подобные Демокриту, Франциску Ассизскому и Спинозе, имеют много общего».
Таким образом, как сказал бы Эйнштейн, нет необходимости в конфликте науки и религии, или конфликте между наукой и «религиозными чувствами».
