В сентябре 2019 года власти Туркменистана официально признали, что чиновники из Управления муфтия берут взятки за внесение верующих в список паломников, отправляемых за счет государства в Саудовскую Аравию, в Мекку.
Генпрокурор страны Батыр Атдаев поименно назвал лиц, которые злоупотребляли должностным положением и вымогали деньги с паломников. Ими оказались Ровшен Аллабердыев и Мухамметмурат Гурбангелдыев из Управления муфтия Туркменистана, а также ведущий специалист отдела по работе с религиозными организациями при кабинете министров Гурбанберды Нурсахедов.
По большому счету, сообщение генпрокурора о разоблачении взяточников в чалме не стало сенсацией для большинства прихожан туркменских мечетей, что неудивительно. Ведь среди верующих уже давно сформировалось убеждение, что просто так, без дачи взятки нужным людям, совершить хадж к святыням невозможно. К тому же о процветании коррупции среди чиновников от духовенства сообщали и некоторые зарубежные независимые издания. При этом и сами верующие, и неподконтрольные властям издания приводили конкретные суммы взяток – от 10 до 15 тысяч манатов ($555-$830).
И все же официальное признание коррумпированности духовных слуг народа вызвало в туркменском обществе большой резонанс. В связи с этим корреспондент turkmen.news Селим Хакнепесов задался вопросом: если на высшем уровне государственного управления и контроля за религией алчность идет впереди самих должностных лиц, то как обстоят дела на низовом уровне – мечетей, имамов и мулл? Предлагаем вниманию читателей присланный им материал.
Имам – доходная должность
Имамов всех уровней в Туркменистане назначает государство. Каждый региональный хяким имеет при себе совет по делам религии, который также подчиняется совету по делам религии при президенте Туркменистана. Получить статус имама мечети или главного имама района, города или области трудно. Кандидатам нужно пройти массу собеседований в вышестоящих структурах и столько же тщательных проверок по линии МНБ и МВД.
Если анкетные данные не соответствуют требованиям или же в предоставленных семейных сведениях до третьего колена обнаружится судимый родственник, то шансы стать имамом будут равны нулю. Национальность кандидата также играет не последнюю роль – на этот пост отбираются только туркмены.
Что же касается самой должности имама, то она, по словам верующих в Марыйском и Балканском велаятах, весьма «хлебная». Местное население очень набожное. Люди делают пожертвования или дают жертвенный обед–садака по любому поводу. И каждый раз вспоминают поговорку о том, что один садака отворачивает тысячу бед. Удачно завершилась хирургическая операция, сын или дочь поступили в вуз или получили диплом об его окончании, близкий человек чудом выжил в автоаварии, родился ребенок, вернулся сын из армии и т.д. – покупается жертвенный баран и устраивается садака. Масса обрядов с устройством жертвенного обеда связана с похоронами и поминками, И, ни один религиозный обряд не проходит без участия имама или муллы, без прочтения ими соответствующих аятов и сур из Корана.
Принято давать имаму деньги. Так делают все, приглашенные на обед. Сколько? В принципе, немного. Но, как говорят сами туркмены, капля за каплей – образуется озеро. Сколько денег прилипает к рукам имамов за день, за неделю или месяц – никто не считает. Чтобы хоть как-то наладить учет денежных пожертвований на кладбищах, а также в святых для мусульман местах и в мечетях, еще при Сапармураде Ниязове установили металлические ящики. Посетители кладбища или участники садака деньги за прочитанную муллой молитву должны опускать в щели этих ящиков под замком. Честные и добросовестные имамы требуют и добиваются того, чтобы деньги попадали в ящик. Однако честных мало. Иные хоть и просят на словах поступать именно так, на деле поощряют тех, кто вручает деньги им в руки. Некоторые имамы и муллы при этом не стесняются сказать, что, дескать, именно при таком способе пожертвования прочитанная молитва будет воспринята Всевышним.
Доходы священнослужителей, те, что люди дают по своей воле, без принуждения, можно сравнить, образно говоря, с потоком воды в полноводной реке. Они стабильны круглый год. Но бывают месяцы, когда суммы денег увеличиваются в разы. Особенно в священные месяцы Гурбан ай, Ораза ай, Сапар ай. Например, питре – милостыню, которую каждый мусульманин должен выплатить нуждающимся до наступления поста в месяц Рамадан за себя и всех членов своей семьи, некоторые потерявшие совесть муллы присваивают себе. Иные нагло обходят все семьи и собирают зекат-питре. Размер питре незначителен и обычно равен стоимости нескольких килограммов пшеницы. Но вспомните об озере, которое образовывается капля за каплей…
«В церкви смрад и полумрак. Дьяки курят ладан… Нет, и в церкви все не так, все не так, как надо». Перефразируя этот куплет из известной песни Владимира Высоцкого, один из моих собеседников рассказал, что и в мечетях Туркменистана все не так, как надо. Наглость отдельных представителей духовенства переходит все нравственные границы.
До 2017 года решением предыдущего президента для организации похорон умершего и проведения 3-го, 7-го, 40-го и 100-го поминальных дней наиболее социально уязвимым слоям населения выдавалось по 20-25 кг риса и других продуктов. Но, скажем, в мечети Балканабада для этих целей закупали низкокачественный дробленый рис–сечку, а деньги списывали по цене дорогого. Поминальный плов из такого продукта сложно было приготовить, а если что-то и получалось из него, то угощать людей было просто стыдно. Поэтому переживающие горе родственники усопшего залезали в долги и сами покупали для поминок хороший рис на базаре. В 2017 году выдачу любого риса семьям, где кто-то умер, прекратили.
Не хочу всех, кто в чалме, считать жадными на деньги. Есть в Туркменистане имамы – я их видел своими глазами, которые любые пожертвования от людей честно пускают на богоугодные и праведные дела – на благоустройство территорий кладбищ и уход за могилами, на создание комфортных условий для садака, на покупку казанов, чайников и пиал, чашек и ложек, ковров и паласов, других необходимых вещей.
Однако, справедливости ради, следует сказать и о тех, у кого жажда наживы и алчность берет верх. В Балканабаде, например, участились случаи выноса умершего на кладбище из мечети. Часто в последний путь из божьего дома провожают людей, которые при жизни вели неправедный образ жизни. Бывало, и это местным жителям хорошо известно, когда из мечети выносили даже самоубийц. Население считает, что имамы им перед окончательным уходом из этой жизни отпускают грехи, причем далеко не бесплатно.
Но простые верующие желают, чтобы мулла проводил обряд джиназа по-старому, то есть в доме умершего. За это родственники должны заплатить ему 200-300 манатов ($11-$16). Ставки не окончательные, они могут вырасти, если в это время к мулле с аналогичной просьбой обратится более обеспеченная семья другого усопшего. Еще лет 20 назад люди в знак благодарности за проведенный обряд вручали имаму небольшой узелок, в который заворачивали несколько лепешек, горсть сладостей, нехитрую домашнюю выпечку и 5-6 манатов впридачу. Сегодня, чтобы мулла не сбежал с места траура раньше 7-го дня, в Балканабаде ему платят 1000 манатов. Не заплатишь – мулла завтра не явится, и тогда организаторам поминок придется, опять-таки за деньги, искать другого человека, который будет встречать и провожать прибывших на поминки людей чтением сур Корана.
Многие мои знакомые-верующие убеждены: должность имама в Туркменистане продается и покупается. Не хочется в это верить, но вспомните, как мы до последнего не верили в разговоры о том, что паломников в хадж отправляют за взятки, пока об этом официально не сообщил генеральный прокурор страны. Уж если за шанс поехать к мусульманским святыням брали деньги, то где гарантия, что «хлебная» должность имама не предмет купли и продажи?
Божий дом или дом политпросвещения?
Туркмены во всех регионах страны считают мечеть божьим домом. Они так и говорят: «Hudaýyň öyi». Первое, что замечаешь при посещении этих «домов», это присутствие в них, казалось бы, канувшего в лету духа политической пропаганды и агитации советского периода. Если во времена СССР работу с населением вели пропагандисты и агитаторы от КПСС, то сейчас эту функцию отчасти выполняют имамы мечетей, занимаясь пропагандой и агитацией безграничных способностей и мудрости президента Гурбангулы Бердымухамедова.
И на самом деле: на пятничном джума-намазе в некоторых мечетях Дашогузского, Марыйского и Балканского велаятов, а также в Ашхабаде, имена Всевышнего и пророка Мухамеда в проповедях некоторых священнослужителей упоминаются реже, чем имя, титул и другие регалии Г. Бердымухамедова, а цитаты и фразы из книг про лошадей и алабаев или из публичных высказываний президента звучат кощунственно и нелепо. Они режут слух, вызывают у прихожан неприятие и внутренний протест. А когда проповедь или очередную молитву имам заканчивает словами «пусть будет этот мир, а вместе с ним пусть будет наш президент…» — многих откровенно передергивает.
Однако ни в Губадаге, ни в Балканабаде нет таких, кто бы рискнул возразить имаму, напомнил бы ему о том, что человек, которого он так восхваляет и обожествляет, является таким же, как все, простым смертным, рабом божьим. Или что Коран и другие святые писания были, есть и всегда останутся нетленны, а макулатура за авторством человека, волею судьбы ставшего во главе отдельно взятого государства, уйдет в небытие сразу, как только человек этот покинет свой пост.
Далеко не все готовы внимать навязываемым им небожественным ценностям. Так на пятничную молитву повсеместно приходят много верующих, однако большинство из них сразу после намаза стараются покинуть божий дом, чтобы не слушать политическую проповедь имама. В этом и проявляется скрытый протест прихожан. Люди уходят, ссылаясь на свои неотложные дела, а иные стараются вовсе не ходить в мечеть, а совершать пятничный намаз у себя дома.
Аллаяр из поселка Дружба города Дашогуза из тех, кто не доверяет имаму. Не столько потому, что тот восхваляет президента, а не Аллаха, а потому, что тот «стучит» в местное управление МНБ на прихожан, задающих «неправильные» вопросы, или же на тех, кто делится с другими верующими своими сомнениями по поводу содержания проповедей имама.
По словам мужчины, мечеть так же, как и любая другая организация или учреждение, курируется сотрудниками соответствующего отдела МНБ, которые регулярно посещают божий дом, дабы наедине с имамом разузнать у него, кто чем дышит, как себя ведет и, может быть, собирается после намаза группой.
Своими подозрениями по поводу негласного сотрудничества имама с кураторами из органов нацбезопасности и внутренних дел в приватной беседе поделились знакомые и родственники, посещающие мечети в столице, в Сакарчаге и в Балканабаде. Один из них даже вспомнил случай, когда после джума-намаза в мечети Балканабада местный имам и человек в форме сотрудника полиции предупреждали верующих не собираться вместе, не вести крамольные, в их понимании, разговоры о канонах шариата.
Неудивительно, что, видя, как себя ведут имамы, многие верующие разочаровываются в проповедниках шариата и становятся легкой добычей тех, кто считает, что миром правят шайтаны.
