В понедельник, 9 декабря, в рамках проекта Управления ООН по наркотикам и преступности по развитию судебно-экспертной деятельности в Бишкеке прошел круглый стол «Судебная экспертиза как гарант прав человека при осуществлении уголовного правосудия».
В обсуждении актуальных вопросов применения экспертиз на практике приняли участие профильные эксперты, представляющие Государственную судебно-экспертную службу (ГСЭС), независимые судебно-экспертные организации, а также юристы и представители академических кругов.
В ходе дискуссии стороны отметили, что с вступлением в силу нового уголовного законодательства в Кыргызстане был расширен перечень возможностей в сфере производства судебных экспертиз, разработаны и внедрены новые нормативно-правовые акты. Однако, несмотря на усилия заинтересованных сторон, нерешенным остается ряд проблемных вопросов, требующих доработки на законодательном и иных уровнях.
Первым слово взял кандидат юридических наук, член Экспертной рабочей группы по мониторингу судебно-правовой реформы при Аппарате президента Кыргызской Республики Аслан Кулбаев. Спикер указал на то, что в применении судебной экспертизы на практике существует множество недоработок, несмотря на то, что вопросам экспертизы в новом Уголовно-процессуальном кодексе КР уделено значительное внимание.
«Вопросы соблюдения прав человека, вокруг которых строится весь процесс, в уголовном судопроизводстве занимают основополагающее место. Это касается и проведения экспертиз, результаты которых являются ключевыми источниками доказательств и имеют такую же силу, как и прочие доказательства. Если сравнить старый УПК с новой редакцией, в последней появилось примерно в два раза больше норм, касающихся экспертизы. Что говорит о внимании со стороны законодателей к данной теме», – отметил член ЭРГ.
По словам Кулбаева, при назначении экспертиз важно обеспечивать права всех сторон и знакомить их с перечнем вопросов, которые ставят перед экспертом, четко соблюдать установленные законом сроки и порядки. Лидирующую роль в этом процессе должен играть следственный судья, на которого ложится ответственность по соблюдению прав человека.
В своем выступлении Аслан Кулбаев также упомянул о трех формах назначения экспертизы – через ходатайство защитника следователю, через обращение к следственному судье и через запрос адвоката в экспертное учреждение либо к конкретному эксперту, обладающему соответствующей квалификацией. Говоря о силе заключения экспертиз в уголовном судопроизводстве, Кулбаев отметил, что с юридической точки зрения все заключения экспертиз имеют одинаковую силу в уголовном судопроизводстве.
«Но часто возникает вопрос, каким способом адвокат может назначить экспертизу. Ведь по старым правилам они назначались по постановлению органа, осуществляющего досудебное производство, либо судьи. Несмотря на то, что сегодня адвокат может направить запрос в учреждение, поставив перед экспертом четкие вопросы, в некоторых судах отказывают в приеме экспертных заключений, предоставленных стороной защиты, ссылаясь на то, что это можно осуществлять только на стадии досудебного производства. Однако, согласно нормам действующего законодательства, и следователь, и судья обязаны принять и приобщить результаты экспертиз к материалам дела и оценивать их наравне с другими доказательствами», – напомнил член экспертной рабочей группы.
Призвав адвокатов активно использовать возможности экспертизы, Аслан Кулбаев перешел к проблемам их применения, отметив, что в КР не решен вопрос сроков их проведения, в особенности – по экономическим делам. Законодательно установлены сроки от 2 месяцев до года, однако часто эта норма не соблюдается, несмотря на то, что подозреваемого запрещено держать в этом статусе более 12 месяцев. Не менее актуальной проблемой эксперт назвал слабую материально-техническую базу государственных экспертных учреждений и дефицит кадров. В качестве примера Кулбаев привел Баткенскую область, где отсутствуют современные лаборатории, способные осуществлять экспертизу, когда, например, происходят ДТП либо совершаются наркопреступления. Следователям приходится за свой счет ездить в Ош для проведения исследований. Результатом отсутствия лабораторий в регионах является увольнение следователей и дознавателей. В заключении своего выступления эксперт призвал государство обратить внимание на вопросы производства экспертизы, особенно с учетом того, что власть взяла курс на цифровизацию всего Кыргызстана.
«Мы должны уделять больше внимания вопросам назначения и проведения экспертизы, без которой все заложенные институты в кодексе не будут работать», – резюмировал Аслан Кулбаев.
На проблему некомпетентности представителей закона в вопросах экспертизы обратил внимание доктор юридических наук Олег Ким.
«Правоприменители в лице следователей и судей не обременяют себя оценкой методик с точки зрения права. Закон четко определяет — экспертизы должны соответствовать нормам и принципам права человека. В правоприменительной практике они просто вслепую принимают заключение эксперта за основу и выносят решение по делу. Неизвестно, что тут играет большую роль: коррупция или некомпетентность», – заявил Ким.
Отдельным вопросом докладчик вынес проблему формирования экспертной квалификационной комиссии ГСЭС, ведь на сегодняшний день в ее ряды входят лица, не имеющие ученой степени по тому направлению, экспертизу которого они проводят. Эксперт предположил, что к этой ситуации могло привести желание монополизировать экспертную деятельность либо коррупционные факторы. Было предложено пересмотреть состав Экспертно-квалификационной комиссии при ГСЭС с обязательным включением в ее состав специалистов по всем видам экспертиз, представителей академических структур, вузов, негосударственных судебно-экспертных организаций. Их же в целях разработки и валидации методик судебно-экспертных исследований Государственной судебно-экспертной службе рекомендовали включить и в состав научно-методического совета при ГСЭС.
Зампредседателя Государственной судебно-экспертной службы Табылды Матсаков признал обоснованной критику экспертов и пообещал поднять озвученные инициативы на уровне ГСЭС.
«Можно ли доверять экспертным заключениям, если квалификационная комиссия является неполноценной, но выдает сертификаты компетентности экспертам, а методики не отвечают нормам и принципам права? В итоге ведь решаются судьбы людей, зачастую – по шаблону, что является нарушением их прав, — подчеркнул Олег Ким. – Например, при ДТП берутся усредненные данные по различным техническим параметрам. С одной стороны, это может показаться оправданным шагом, но с точки зрения права действует принцип презумпции невиновности в пользу обвиняемого. Поэтому часто усредненные данные не имеют ничего общего с тем или иным ДТП. Правовую оценку дают следователи и судьи, однако эти действия не имеют к доказательствам никакого отношения, так как должна учитываться относимость. В конечном итоге заключение с усредненными показателями становится инструментом доказывания, хотя никакого отношения к ДТП не имеет».
Говоря о медицинской экспертизе, глава Экспертно-консультативного центра Толкун Бекбулатова призвала внедрять новые виды экспертиз, отметив, что на данный момент государственные учреждения проводят около 60 видов экспертиз, а 5-7 негосударственных организаций предоставляют незначительный объем экспертных услуг.
«Мы говорим о киберпреступности, терроризме и экстремизме. Соответственно, необходимо внедрение компьютерно-технической, психолингвистической, религиоведческой и других видов экспертиз, — подчеркнула Т. Бекбулатова. – Если говорить о ДНК, в Казахстане для проведения данных исследований работают семь лабораторий – по одной каждой области. У нас же в Кыргызстане нет ни одной. При этом возможности судебной экспертизы в Кыргызстане колоссальны. К большому сожалению, с момента обретения независимости институт судебной экспертизы был оставлен на задворках. Я думаю, что такая ситуация сложилась из-за того, что нет понимания роли института экспертизы для защиты прав человека».
Отмечая положительные изменения в сфере судебной экспертизы, Бекбулатова напомнила, что в Кыргызстане в недавнем времени были внедрены Единый государственный реестр судебных экспертов, Единый реестр методов и методик, понятие валидации методик, аккредитации лабораторий на соответствие национальным и международным стандартам, которые обеспечивают деятельность лабораторий и статус признания в профессиональной среде. Вместе с тем Толкун Бекбулатова подчеркнула, что многие правоприменители – следователи и судьи – не обладают информацией о том, какие экспертизы могут проводиться в Кыргызстане на сегодняшний день.
«Многие инструменты судебной экспертизы не используют в полном объеме. Понимание и важность проведения экспертиз должны определять те, для кого мы предоставляем эти услуги – следователи, судьи, прокуроры, адвокаты. Они должны делать заказ на качественные исследования. Если глава Верховного суда КР, генпрокурор, глава МВД заявят о том, что такие экспертизы действительно необходимы государству, обратятся к правительству, мы получим новые инструменты правосудия», — резюмировала глава Экспертно-консультативного центра.
В ходе диалога представители адвокатуры подняли вопросы в отношении большого количества заключений экспертов с вероятностными выводами.
«Система вероятностных выводов существовала еще при Советском союзе, — отметил эксперт кафедры криминалистики и судебных экспертиз КГЮА Талгар Касымов. – Есть варианты, когда от вероятностных выводов можно уйти к категоричным. Между тем, в законодательстве вероятностный вывод в совокупности с другими доказательствами самостоятельно не рассматривается. Поэтому я выступаю против вероятностно-отрицательных выводов, поскольку они заведомо делают человека виновным. Этот вариант экспертизы позволяет правоприменителям снять с себя ответственность, однако можно сказать, что во многих случаях такие экспертизы являются ложными».
Также в рамках круглого стола была представлены возможности комплексной психолого-лингвистической и религиоведческой экспертиз, которые должны проводиться по уголовным делам, связанным с признаками экстремизма и терроризма. Индира Асланова, руководитель Центра религиоведческих исследований, отметила важность комплексного подхода для определения признаков экстремизма, при этом подчеркнув, что «зачастую лица, назначающие экспертизы, ставят перед экспертами правовые вопросы, на которые, по сути, должны отвечать судьи, опираясь на заключения эксперта». Также она акцентировала внимание на том, что часто правоприменители путают теологическую и религиоведческую экспертизы.
По ее словам, в 2016 году Верховный суд сделал обзор по делам, связанным с экстремизмом, и большинство дел было связано с хранением экстремистской литературы. И по большинству были назначены экспертизы.
«Самое большое число экспертиз пришлось на религиоведческие, чуть меньше – на теологические, и всего по одному делу была назначена комплексная психолого-лингвистическая. Принципиальная ошибка состояла в том, что теологическую и религиоведческую экспертизы правоприменители рассматривали как синонимы, хотя в законодательстве указаны их отличия», — отметила эксперт.
Говоря о видах исследований, Индира Асланова подробно остановилась на необходимости популяризации комплексной психолого-лингвистической экспертизы. Например, при определении наличия экстремистского контента.
«В этих случаях всегда должна быть комплексная экспертиза: лингвист определяет, кем, что и как сказано или написано, психолог определяет, как в том или ином контексте текст или иной информационный материал может быть воспринят. К изучению материалов также могут быть привлечены религиоведы, социологи, политологи, ведь экстремизм не всегда является сугубо религиозным. Большая ошибка состоит еще и в том, что перед экспертами зачастую ставят правовые вопросы. Но их должен решать судья, например, является ли материал экстремистским. Эксперт должен лишь указать на признаки. К сожалению, практика постановки правовых вопросов, не находящихся в компетенции экспертов, сохраняется до сих пор. Лишь единицы иногда отказываются проводить экспертизы, обосновывая это выходом за рамки компетенций. Из 326 экспертиз, изученных нами по статье 229 прим. 2 (Приобретение, изготовление, хранение, распространение, перевозка и пересылка экстремистских материалов), в 254 делах суды использовали заключения экспертов в качестве единственного доказательства», – отметила И. Асланова.
В ходе обсуждения участники круглого стола сошлись во мнении о необходимости развития судебно-экспертной деятельности в уголовном судопроизводстве в целях защиты прав человека, а также о важности развития наряду с ГСЭС негосударственных судебно-экспертных организаций.
Кроме того, эксперты отметили важность проведения мероприятий по повышению квалификации и обучению экспертов как государственных, так и негосударственных судебно-экспертных организаций, по профессиональной подготовке сотрудников правоохранительных и судебных органов, адвокатов по вопросам назначения и производства судебных экспертиз, а также оценки заключений экспертов как доказательства по делу.
В заключении участники круглого стола инициировали вопрос о регулярном проведении тематических встреч, круглых столов, международных конференций по вопросам судебно-экспертной деятельности и необходимости создания рабочей группы по подготовке проектов по внесению изменений в НПА, регламентирующие судебно-экспертную деятельность.
