Уходящий 2019 войдёт в историю Казахстана как год начала реализации гибридной формы полутранзита власти, что спровоцировало рост новых протестных настроений в обществе и появление дополнительных точек напряжения внутри элиты. Об этом пишет Досым Сатпаев на Forbes.kz.
Ушёл, чтобы остаться
В решении Нурсултана Назарбаева оставить свой президентский пост 19 марта 2019 года было несколько причин.
Во-первых, нежелание повторить судьбу президента Узбекистана Ислама Каримова, который неожиданно скончался в 2016, когда ему был 81 год. В результате Каримов не успел проконтролировать преемственность власти, что привело к разгрому его окружения и к ослаблению позиций членов его семьи со стороны нового главы Узбекистана Шавката Мирзиёева.
Кстати, в апреле текущего года, на внеочередном XIX съезде пропрезидентской партии Nur Otan (где Касым-Жомарт Токаев по предложению Назарбаева был выдвинут в качестве кандидата в президенты), первый президент РК косвенно подтвердил наличие этой причины, заявив, что начал готовиться к передаче власти около трёх лет тому назад, то есть в 2016. При этом тема транзита власти публично стала обсуждаться в Казахстане ещё с 2010 года, когда первый президент обрёл статус «лидера нации».
Во-вторых, Назарбаев захотел закрепить статус надсистемного игрока и быть похожим на Ли Куан Ю, который уже после своей отставки больше 20 лет трудился на специально учреждённых для него должностях старшего министра и министра-наставника, продолжая контролировать Сингапур. При этом политическую и законодательную инфраструктуры для своей роли «надсистемного контролёра системы» первый президент готовил в течение долгого времени.
В результате, оставив пост главы государства, Нурсултан Назарбаев сохранил за собой следующие позиции: «лидер нации»; пожизненный председатель Совета безопасности РК, что также позволяет первому президенту контролировать силовиков; председатель пропрезидентской партии Nur Otan; почётный сенатор; пожизненный член Конституционного совета; пожизненный председатель Ассамблеи народа Казахстана.
Назарбаев также контролирует деятельность фонда национального благосостояния «Самрук-Казына» и проводит заседания совета по управлению фондом. Таким образом, на данный момент первый президент занял удобную для себя позицию, когда он держит под контролем разные сферы, но формально ни за что не несёт ответственности.
Красные флажки
В сложившейся ситуации Касым-Жомарт Токаев пока чем-то напоминает Дмитрия Медведева, когда тот был президентом под контролем Владимира Путина, который также окружил его большим количеством «красных флажков». Отличие заключается лишь в том, что в Казахстане создали ещё один искусственный центр власти в виде Совета безопасности, чей статус был значительно повышен ещё в прошлом году. Вместо консультативно-совещательного органа Совбез стал конституционным органом, который должен координировать проведение единой государственной политики в таких сферах, как обеспечение национальной безопасности и обороноспособности РК, сохранение внутриполитической стабильности, защита конституционного строя и национальных интересов Казахстана на международной арене. Совбез состоит из 12 человек, представляющих все ключевые органы государственной власти.
Дополнительный «контролёр» для нового президента в этом году появился в лице старшей дочери президента Дариги Назарбаевой, которая стала председателем верхней палаты Казахстана – сената, а, следовательно, вторым человеком после президента по Конституции.
И если на уход Назарбаева с президентского поста мог повлиять узбекский опыт, то появление его дочери на посту спикера сената является дополнительной подстраховкой на случай, если в Казахстане вдруг повторится кыргызский прецедент, где преемник Сооронбай Жээнбеков решил бросить вызов своему бывшему «патрону» в лице экс-президента Кыргызстана Алмазбека Атамбаева, что для последнего закончилось арестом.
Кстати, согласно статье 44 Конституции РК, только с согласия сената парламента президент назначает, а также освобождает от должностей не только председателя Национального банка и генерального прокурора, но также председателя Комитета национальной безопасности РК.
Назарбаев в качестве председателя партии Nur Otan также пока держит парламент под контролем, где эта партия имеет большинство. Сейчас идет негласная борьба между двумя группами в элите вокруг сроков проведения парламентских выборов, которые по Конституции должны пройти в 2021 году. Одни считают, что проведение досрочных парламентских выборов в Казахстане будет неудачным политическим решением в связи с сохранением политического недовольства в обществе после скандальных президентских выборов.
Вторая группа активно лоббирует внеочередные парламентские выборы, во время которых Nur Otan опять должна быть главным фаворитом, чтобы получить большинство мест в парламенте, тем самым закрепив существующий партийный status quo, когда на партийном поле останутся старые неэффективные игроки, а новые партии не успеют появиться.
Кстати, здесь можно согласиться с мнением, что со стороны консерваторов может быть попытка реализовать схему, при которой нижняя и верхняя палаты парламента должны и в будущем быть под их контролем, куда они захотят провести побольше своих людей, чтобы создать противовес любому президенту.
Но в таком случае им придется расширить полномочия премьер-министра, которого будет избирать управляемое партийное большинство в парламенте, тем самым ещё больше сократив власть президента. Интересно, что примерно о такой же схеме сейчас идёт дискуссия в России, где местные эксперты пытаются понять, сможет ли похожий сценарий провернуть Путин после завершения своего президентского срока.
Бегущий по лезвию
Таким образом, в этом году второму президенту пока ещё передали не саму власть, а лишь полномочия частично её использовать под контролем первого президента. И настоящий транзит власти в Казахстане начнётся только с момента окончательного ухода первого президента с политической сцены. Тем более что его политическое время уже заканчивается. Это понимают многие во власти и в обществе. Но нынешнее состояние полутранзита власти ставит Касым-Жомарта Токаева в довольно сложную ситуацию.
С одной стороны, у него пока нет своей команды, нет широкой сети своих ставленников как в центральных, так и в региональных органах власти, а также в национальных компаниях. У него нет значительного административного ресурса. Отсюда риск саботажа со стороны бюрократического аппарата его инициатив и предложений, что может ударить по его репутации реформатора.
Стоит отметить, что ситуация полутранзита уже понизила работоспособность госаппарата, который в период междуцарствия находится в ожидании большей конкретики по поводу своих собственных перспектив. То есть важным вызовом для Токаева является работа по наращиванию своего административного влияния внутри номенклатуры, что невозможно будет сделать без попыток проявить больше самостоятельности в кадровых вопросах.
А это в любом случае будет создавать конфликтную ситуацию в отношениях с «Библиотекой». 2019 год и так уже стал рекордсменом по частоте кадровых перестановок, в том числе в администрации президента, где сменилось несколько руководителей АП, а также их заместителей, что лишь подтверждало наличие роста напряжения внутри госаппарата.
Наглядным было назначение нового руководителя администрации президента. Им стал Ерлан Кошанов, который до этого занимал должность акима Карагандинской области и на этом посту сменил Крымбека Кушербаева, который был главой АП чуть меньше трёх месяцев.
Следует отметить, что незадолго до своего ухода Кушербаев со скандалом отправил в отставку акима Шымкента Габидуллу Абдрахимова, обвинив в «потере кредита доверия». Эта кадровая отставка была согласована с Токаевым, но, скорее всего, не понравилась в «Библиотеке». И поэтому чуть позже Абдрахимов демонстративно был назначен советником премьер-министра Аскара Мамина, а Кушербаева заставили переместиться в кресло менее влиятельного государственного секретаря.
В 2019 мы также наблюдали тренд, связанный с постепенным окончанием эпохи «старой гвардии» первого президента. Этот тренд начался недавно и займёт ещё определённый срок. Но кто-то уже ушёл в мир иной. Кого-то понизили, а кого-то отправили на пенсию, как несколько лет тому назад это было в случае с Нуртаем Абыкаевым или Асланом Мусиным.
В этом году свои номенклатурные позиции потерял Марат Тажин, которого отправили послом в Чешскую Республику, явно не входящую в список важных стратегических партнёров Казахстана. А бывшего посла Казахстана в России Имангали Тасмагамбетова освободили от этой должности в связи с пенсионным возрастом, что в условиях Казахстана нередко является лишь одним из способов нейтрализации потенциально влиятельных игроков.
Хотя это, впрочем, не исключает его появления в новом статусе уже на публичном поле Казахстана во время настоящего транзита власти. И в этом транзите свою игру также попытаются начать другие оставшиеся представители «старой гвардии» первого президента, которым есть что терять в схватке с молодым поколением управленцев.
С другой стороны, прошедшие 9 июня 2019 года президентские выборы нанесли серьёзный удар по легитимности второго президента, которому придется приложить много усилий, чтобы повысить её в глазах общества через проведение конкретных социально-экономических и политических реформ, а не играя в популизм.
То есть сложность для Токаева заключается в том, что, в отличие от многих других глав государств, которые занимали президентскую должность как «президенты надежд», а часто уходили как «президенты разочарований», у него всё наоборот. Свой пост он занял как «президент разочарований», чтобы сейчас попытаться изменить свой имидж как «президент надежд».
Понятно, что при таком количестве «красных флажков» и доминировании консерваторов во власти сделать это будет нелегко. Ведь даже экономические реформы сейчас имеют границы, которые упираются в интересы влиятельных олигархов из окружения первого президента, являющихся сторонниками сохранения «экономики фаворитов».
Но сохранение политического и экономического status quo лишь увеличит проблему, связанную с ростом протестных настроений в обществе, с которыми уже столкнулся второй президент. В 2019 у многих людей постепенно ушёл страх перед системой и выросло желание, чтобы с ними считались.
Новая оппозиция
2019 год также может стать рекордсменом по количеству акций протеста и количеству задержанных людей. Кстати, многие эксперты считают, что уходящий год вообще стал годом массовых протестов по всему миру: в России, в странах арабского мира, в Латинской Америке и в Европе. Что касается Казахстана, то ещё в июне, по данным МВД, на митингах было задержано около 4 тыс. человек. Но митинги продолжались до конца текущего года.
И количество задержанных, естественно, выросло. Первоначальная волна надежд на политические изменения породила потребность начать эти изменения, что привело к появлению оппозиционных настроений и движений в молодёжной среде, которую казахстанские власти традиционно считали аполитичной. В этом году появилось несколько молодёжных общественно-политических движений: Oyan, Qazaqstan, «Қаһарман» и «Республика».
Кроме этого, в 2019 году было объявлено о создании нескольких новых политических партий: «Халыққа адал қызмет» и «Демократической партии Казахстана».
При этом само протестное поле стало более разношёрстным и фрагментированным, что, с одной стороны, не позволяет пока появиться единой коалиции оппозиционных сил или создать общенациональную оппозиционную партию.
Хотя позитивным моментом было то, что 16 декабря, во время акции протеста в Алматы, на одной площади собрались представители разных оппозиционных сил: Oyan, Qazaqstan, Демократической партии Казахстана и ДВК, и их лозунги почти совпадали. В то же самое время новая оппозиция станет не только более молодой, но и более казахоязычной, где будут сильны национал-патриотические, а в некоторых группах и религиозные настроения. Таким образом, эпоха русскоязычной оппозиции также уходит в прошлое.
Сейчас многие из «новой оппозиции» готовы участвовать в разработке новой политической и экономической повестки дня, а также в парламентских выборах, которые для власти будут очередным тестом на реальные, а не мнимые реформы. И одним из вызовов для Акорды станет вопрос о регистрации новых оппозиционных политических партий после того, как Касым-Жомарт Токаев заявил о необходимости наличия оппозиции в парламенте.
Ведь даже объявленное решение сократить необходимое для регистрации партий количество членов с 40 тыс. до 20 тыс. на самом деле мало что меняет, если учитывать, что традиционно у власти было немало других способов для нейтрализации неугодных партийных игроков. Например, требование иметь партийные филиалы во всех регионах Казахстана и городах республиканского значения никто не отменял, и это также является одним из препятствий при создании партии.
Таким образом, парламентские выборы в стране должны пройти только после либерализации партийного законодательства.
Также недемократическими выглядят недавно внесённые законодательные поправки касательно выборов в маслихаты, в которых теперь могут участвовать только политические партии, а не самовыдвиженцы, как несколько лет тому назад. То есть выборы в маслихаты стали напоминать выборы в парламент, который давно «избирается» лишь по партийным спискам, полностью исключив институт одномандатников, что является дополнительным искусственным ограничением для реализации избирательного права тех граждан, которые не доверяют ни одной из действующих партийных структур.
Следовательно, и парламент, и маслихаты необходимо формировать на основе не только пропорциональной системы, но и мажоритарной, чтобы партийную элиту уравновесить одномандатниками. В этом есть резон, чтобы парламентские партии сами не превратились в группы давления тех или иных олигархических групп. К парламентским выборам руководство страны не должно относиться как к партийной карусели, на которой крутятся и получают удовольствие одни и те же игроки.
Всё крепче объятия медведя и дракона
Что касается внешней политики, то в 2019 Назарбаев стал почётным председателем Высшего Евразийского экономического совета и пожизненным почётным председателем Совета сотрудничества тюркоязычных государств. Со стороны членов ЕАЭС и тех государств, которые входят в Совет сотрудничества тюркоязычных государств, это были политические реверансы в сторону первого президента РК. Но для Нурсултана Назарбаева также важно было показать, что он продолжает играть активную роль во внешней политике Казахстана.
Интересно, что сразу после 19 марта 2019, когда первый президента Казахстана заявил о своей отставке с поста главы государства, три основных стратегических партнера Казахстана — Россия, Китай и США были поставлены в известность по поводу полутранзита власти. С этой целью Касым-Жомарт Токаев совершил рабочую поездку в Россию, где провёл встречу с Владимиром Путиным.
Чуть позже Нурсултан Назарбаев посетил Пекин, где встречался с руководством Китая и руководителями других странах во время саммита, посвящённого китайскому проекту «Один пояс, один путь». Затем состоялась поездка председателя КНБ Карима Масимова в США, где он встретился в Вашингтоне с государственным секретарём США Майклом Помпео.
На данный момент Пекин, Москву или Вашингтон устраивает Токаев, так как его фигура хорошо знакома международной общественности со времён его работы в качестве министра иностранных дел Казахстана. Хотя эти страны готовятся и к другим вариантам развития ситуации после того, как первый президент перестанет играть роль надсистемного игрока.
Неудивительно, что недавно известная американская аналитическая организация Stratfor опубликовала статью о том, с какими внешнеполитическими проблемами столкнётся новый президент Казахстана, когда первый президент полностью отойдёт от власти.
По мнению американских аналитиков, кроме большого количества внутренних политических и социально-экономических проблем, которые перейдут ему по наследству, Токаеву будет всё сложнее поддерживать баланс, в первую очередь между Россией и Китаем, которые и при Назарбаеве всё больше выдвигались на роль главных стратегических партнёров Казахстана.
Это тренд подтвердил и сам Касым-Жомарт Токаев в своем резонансном интервью Жанне Немцовой для Deutsche Welle, где не только поставил под сомнение сам факт аннексии Крыма, тем самым спровоцировав очередную ноту протеста от Украины, но также усомнился в наличии «лагерей по перевоспитанию» в СУАР, а, следовательно, и в том, что есть давление на казахов, проживающих в Китае.
В обоих случаях этот внешнеполитический реверанс, возможно, понравился Москве и Пекину, но явно не вызвал одобрения у многих внутри Казахстана, где рано или поздно будут расти требования внешнеполитических изменений на фоне роста антикитайских и антироссийских настроений.
Кстати, в сентябре 2019 в стране снова прошли антикитайские выступления, когда жители шести городов Казахстана вышли на акции под лозунгом «Нет экспансии Китая». И нельзя исключать, что во время транзита власти антикитайские настроения также могут быть инструментом политической мобилизации людей со стороны тех или иных политических игроков, в том числе в казахстанской элите, которые могут попытаться использовать эти настроения в борьбе за власть и для дискредитации своих противников.
Ещё более опасная ситуация возникнет, если в этой борьбе какие-либо околовластные группировки будут стараться найти поддержку у других стран, чьё вмешательство во внутреннюю политику Казахстана также является одним из возможных рисков в постназарбаевский период.
