«Он ведет себя необычно». Вирусолог об особенностях коронавируса

Соня Пекова – чешский молекулярный генетик и вирусолог, руководитель частной лаборатории Tilia Laboratories, которая диагностировала одни из первых в ее стране случаев коронавируса. Причём обнаружила она заболевание у людей, которые не были в «странах риска» и не общались с вернувшимися оттуда.

Эта находка заставила чешское правительство изменить политику проведения анализов и начать тестировать в государственных лабораториях не только приехавших из стран с большим количеством больных и их круг общения. Возможно, и из-за этого эпидемия в Чехии сейчас развивается медленнее, чем в большинстве других стран.

В середине марта Соня Пекова разработала новый, как она утверждает, более точный и дешёвый, протокол тестирования на SARS-CоV-2 и предлагает его бесплатно всем заинтересованным медицинским учреждениям. Его уже использует чешская Академия наук и лаборатории во многих странах мира.

На некоторых интернет-сайтах появилась информация о том, что Пекова в разговоре со словацким телеканалом TA3 якобы заявила, что SARS-CоV-2 изобретён в лаборатории в США и американское правительство пытается это скрыть, заставляя американских учёных лгать о вирусе. В самом разговоре, на который ссылаются эти сайты, Пекова ничего подобного не говорит.

«Я никогда, ни при каких обстоятельствах и ни по какому поводу не говорила и не писала, что происхождение и распространение вируса имеет хоть какое-то, даже самое малое, отношение к США. Также я никогда и нигде не говорила, что США хоть каким-то способом пытаются утаивать, цензурировать или искажать данные об этом вирусе. О США в связи с вирусом SARS-CoV-2 я не упоминала», заявила биолог.

При этом, по словам Пековой, нельзя исключать, что этот вирус имеет искусственное происхождение. Об этом она рассказала в интервью Радио Свобода.

– Пару недель назад вы сказали: не исключено, что у этого вируса может быть искусственное происхождение. Индийские учёные в самом начале эпидемии говорили то же самое. Но несколько дней назад вышла статья американских учёных, где утверждается, что искусственное происхождение этого вируса полностью исключено. Вы читали эту статью? Она вас переубедила?

– Эта статья вышла в очень авторитетном журнале Nature Medicine. Она, несомненно, очень хорошо и тщательно написана. Однако она целиком посвящена структурным генам этого вируса и ни словом не упоминает его регулирующую область. Индийские учёные, кстати, нашли структуры, похожие на структуры ВИЧ, как раз в структурной части вируса – насколько это соответствует действительности, я вам сказать не возьмусь. Но, как бы то ни было, статья в Nature Medicine вообще не рассматривает регулирующую область данного коронавируса, а мне кажется, что изменение в генокоде этого вируса находится как раз в этой регулирующей области.

– То есть вы всё-таки считаете, что этот вирус может иметь искусственное происхождение?

– Я считаю, что этого нельзя исключать. Он ведёт себя очень необычно. В мире есть конечное количество вирусов, заражающих людей. Мы обычно можем по симптомам болезни приблизительно угадать, какой вирус её вызывает. Конечно, не на 100%, но мы можем сказать: если симптомы выглядят вот так, то это, скорее всего, какой-то из вирусов гриппа, когда понос – другой тип вируса, когда сыпь – мы ищем герпесвирусы. Поэтому, когда мы знаем, что болезнь вызывается коронавирусом, у неё будет определённое течение. Но у этого коронавируса совсем другая картина, это как будто новый тип болезни.

Вирус, который попал в клетку первым, «закрывает двери» и говорит другим: «Тут уже занято, сюда нельзя»

Когда клиническая картина вируса настолько отличается от других вирусов того же типа, это как минимум странно. Что касается его генокода – я многие годы посвятила молекулярной биологии и генетике, занималась клонированием и использовала разные части вирусов для генной инженерии – это очень распространённая практика. Когда я увидела эту последовательность (в регулирующей области), мне сразу показалось, что она не очень похожа на природную. Если бы мы говорили только о структурных генах, я бы не думала, что с этим вирусом что-то не так. Но нужно смотреть на весь геном, не исключая из рассмотрения другие его части, и, возможно, там мы найдём ответ. Но это просто моё мнение, нужно, чтобы как можно больше людей проанализировало этот вирус. Тот тест, протокол которого мы предлагаем, нацелен именно на эту регулирующую область. Пусть те, кто занимается тестами, посмотрят на неё и расскажут, что они о ней думают.

Этот вирус не ведет себя ни как обычные коронавирусы, ни как SARS?

– Он, конечно, больше похож на SARS, чем на обычные коронавирусы, потому что обычные коронавирусы вызовут у вас насморк или боль в горле, с которым вы походите несколько дней и выздоровеете. На этот вирус, SARS-CoV-2, это совсем не похоже. SARS побыл с нами годик и исчез. Этот вирус, благодаря его большой мутагенности, боюсь, останется с нами надолго.

– Что же нам с этим делать? Какие самые перспективные способы с ним бороться?

– Те, кто сейчас разрабатывают вакцину, наверняка попробуют сделать так, чтобы она действовала против как можно большего количества известных вариантов этого вируса. Если у нас получится широко вакцинировать население и уничтожить большинство его вариантов, может быть, мы победим. Но если, как я предполагаю, проблема лежит в регулирующей области, то победить вирус можно, вырубив эту регулирующую область. Если мы её выведем из строя, вирус погибнет. Так что, возможно, в конце концов нам придётся прибегнуть к генной терапии, каким-нибудь ДНК-вакцинам или чему-то подобному – молекулярному, а не иммунологическому.

– Такие вакцины уже существуют?

– С ними пока только экспериментируют. Это совсем новая вещь, но, возможно, этот вирус вызовет быстрое развитие данной области медицины.

Что вы думаете о теории, что этот вирус со временем в результате мутаций станет менее опасным и в конце концов, возможно, даже превратится в такой же безвредный вирус, как те коронавирусы, которые вызывают у нас обычную простуду и насморк?

– Было бы прекрасно, но, поскольку он имеет высокий мутационный потенциал, некоторые мутации могут быть менее опасными, но другие, наоборот, более биологически активными. Возможно развитие в любую сторону. Мне бы, конечно, больше всего хотелось, чтобы он умер и пропал.

– Я видел гипотезу о том, что, поскольку мы изолируем самые тяжелые случаи, вирусы, их вызывающие, не могут распространяться дальше, а распространяются те, которые вызывают болезнь с легкими симптомами или вообще протекающую незаметно.

– Да, с менее опасными мутациями организм, возможно, сможет сосуществовать, они войдут в пул обычных простудных коронавирусов, и некоторые штаммы останутся с нами навсегда. Но было бы здорово, если бы нам удалось победить даже эти штаммы и этот вирус полностью исчез.

– Почему этот вирус почти не вредит детям?

Многим кажется, что коронавирус – это какая-то смертельная болезнь. Не надо так думать

– У меня есть на этот счёт теория. Не знаю, верная ли она или нет, но мне она кажется логичной. Существует феномен, который в вирусологии называется исключением суперинфекции. Когда клетка инфицирована вирусом определенной группы, и этот вирус относительно безобиден для организма, более опасные вирусы из той же группы в эту клетку проникнуть уже не могут. Вирус, который попал туда первым, «закрывает двери» клетки и говорит другим: «Тут уже занято, сюда нельзя». Поэтому, если в клетку попадает какой-нибудь безобидный вызывающий простуду коронавирус, которых у детей всегда полные дыхательные пути – поэтому у детей всегда текут сопли, – SARS-CоV-2 её даже, так сказать, не поцарапает, потому что она занята. Думаю, это могло бы быть правдой, потому что пока не описан ни один случай тяжелого развития болезни у маленьких детей и ни одна смерть. При этом дети постоянно болеют, так что это вряд ли вызвано каким-то их особенным иммунитетом. Этот феномен, исключение суперинфекции, описан, например, у низкопатогенных аренавирусов. Это большая редкость, но, возможно, в данном случае мы именно её и видим.

– Появилась новость о первом умершем ребёнке младше года, у которого был обнаружен коронавирус. В США. Правда, пока не ясно, имел ли коронавирус какое-то отношение к смерти этого ребёнка, или он умер совсем по другой причине.

– Надо будет посмотреть, но даже тогда это был бы первый случай, притом что детей в мире огромное количество. Какая-то сверхэффективная защита у детей есть, и это точно не их иммунитет, потому что иммунитет у них только строится и они постоянно болеют.

– Американский эпидемиолог Ральф Бэйрик высказал предположение: не исключено, все коронавирусы, включая обычные простудные, могут быть смертельными для взрослого человека, если он заразится ими впервые. Но поскольку мы все болеем ими в раннем детстве, то вырабатываем иммунитет, и во взрослом возрасте болезнь протекает уже совсем мягко. Что вы об этом думаете?

– Может быть. Но мы знаем, что вирусы, живущие на слизистых и не попадающие в кровь, к которым относятся и обычные коронавирусы, инфицируют верхние дыхательные пути или кишечник, как у людей, так и у животных. Антитела к этим вирусам вырабатываются в крови: увеличивается количество B-лимфоцитов, которые производят антитела. Когда мы имеем дело с вирусом, который живёт на слизистых, это антитела IgA, и этот иммунитет слизистых является очень слабым. Существование B-лимфоцитов, которые бы много лет помнили свою встречу с коронавирусом слизистых, кажется мне малоправдоподобным. Обычные коронавирусы не вызывают действительно сильный иммунный ответ, потому что, во-первых, они мало иммуногенны, а во-вторых, живут на слизистых. Когда вирус распространяется в крови, B-лимфоциты сталкиваются с ним напрямую. А на слизистых вирус находится от них далеко. Поэтому против таких болезней нам все время требуются повторные прививки.

– Что в нынешней ситуации должны делать правительства?

– Поскольку это совершенно новая болезнь, о которой мы не знаем фактически ничего, то надо в первую очередь тестировать, чтобы понять, где этот вирус появляется и как он распространяется. Нужно понять, как он работает. Я вижу, что есть существенная доля людей, у которых очень большая концентрация вируса в верхних дыхательных путях и при этом никаких симптомов. Это прекрасная новость. Многим сейчас, под валом плохих новостей, кажется, что коронавирус – это какая-то смертельная болезнь. Не надо так думать, нужно, чтобы люди знали, что многие люди с положительным диагнозом легко переносят заражение и у них есть только слабые симптомы болезни или даже вообще никаких. Надо собирать как можно больше данных, всё очень быстро меняется прямо у нас на глазах. Например, вначале мы вообще не предполагали, что этот вирус сможет мутировать, а теперь видим, что может. Мы всё время узнаём о нём что-то новое. Мне кажется очень важным, что чешское правительство позволило проводить тесты на коронавирус максимуму лабораторий, которые способны это делать. Поначалу тестирующих лабораторий было мало, и если бы так оно и осталось, это стало бы большой ошибкой. Спасибо правительству за то, что теперь оно разрешило нам тестировать и собирать данные, потому что эти данные крайне важны.

– Правильно ли вводить карантин или, как говорят некоторые, это лишнее?

Изолировать очаги распространения вируса – лучший шанс его победить

– Карантин, разумеется, не лишний. Он служит для того, чтобы ограничить распространение вируса среди населения. Но это должно идти нога в ногу со способностью эффективно тестировать, чтобы мы не пропускали людей, у которых нет симптомов, но при этом они распространяют вирус. В самом начале карантин состоял только в том, что изолировали пациентов с клиническими признаками: одышка, боли в груди, жар, и тех, с кем они общались. Но оказалось, что и у некоторых людей без симптомов есть вирус, так что приходится вводить карантин для всех. Карантин – одна из самых эффективных существующих мер борьбы с эпидемиями. Изолировать очаги распространения вируса – лучший шанс его победить. Замечательно, что вводят карантинные меры, хотя со временем их нужно менять и, возможно, ослаблять. Например, нет смысла держать в карантине неинфицированных, но их можно выявить только с помощью тестирования. Как говорит глава ВОЗ, тестировать, тестировать и тестировать. Другой дороги нет. Чтобы можно было отпустить здоровых людей работать, потому что государство не может долго существовать, когда все сидят дома и не работают.

– Как должны вести себя обычные люди? Нужно ли им носить маски? Одноразовые перчатки?

– Маски носить, несомненно, нужно хотя бы из заботы о других. Когда мы говорим, из нас вылетают крошечные капельки, и если мы заражены, то каждая такая капля покрыта множеством вирусов. Если я в маске, то она задержит по крайней мере самые большие из этих капелек. При личном контакте маска абсолютно необходима, чтобы человек случайно не заразил тех, с кем он общается. Что касается респираторов, то они должны быть у тех, кто находится на первой линии опасности: врачи, пожарные, полицейские, люди, которые работают в магазинах на кассах, – те, без кого общество просто не сможет функционировать. Более надежные средства защиты должны быть у них. Но обычные люди не должны выходить на улицу без маски, чтобы не подвергать риску других.

– Платки, шарфы, баффы годятся вместо маски?

– Это лучше, чем ничего. Годится всё, что останавливает хотя бы самые большие капельки, которые вылетают у нас изо рта при разговоре.

– Как себя вести человеку, когда ему нужно дотронуться до чего-нибудь в общественном месте? Кнопки лифта, дверной ручки, чего-нибудь в магазине?

– Как обычно. Только не хватать руками такие вещи, как, например, хлеб без упаковки. А когда вернётесь домой, тщательно вымыть руки мылом или дезинфицирующим средством – и нормально. Не нужно паниковать и терять голову.

 

– Говорят, что люди постоянно трогают лицо: нос, губы… Это не опасно, если человек потрогает что-нибудь на улице, а потом той же рукой потрёт нос?

– Трогать лицо – распространенная вредная привычка. Нужно мысленно привязать руки к телу и не дотрагиваться до лица, потому что рот, нос и глаза – ворота для вируса. Некоторые, например, постоянно трогают лицо руками, когда читают. Не трогать!

– Некоторые советуют выделить одну руку, чтобы трогать вещи на улице или магазине, и другую, чтобы чесать, где чешется. Есть в этом смысл, или это уже чересчур?

– (Смех.) Просто не надо трогать лицо. Если очень хочется что-то почесать, почешите рукавом. Нужно собраться и минимизировать ощупывание руками себя и других. По крайней мере, пока вы их не помоете.

– Какое у вас мнение по поводу споров о том, принимать или не принимать нестероидные антивоспалительные типа ибупрофена и аспирина, которые вроде бы подавляют иммунитет? И наоборот, по поводу приёма иммуностимуляторов?

– Я «лабораторная мышь», а не клинический медик, так что я тут не специалист. Но известно, что у тех, кто умирает от этой болезни, обнаруживают фиброз лёгочной ткани. Это последствие избыточного иммунного ответа на патоген, когда тело пытается починить легкие, и в результате тонкая ткань, служащая для обмена кислорода с кровью, становится плотной и непроницаемой, после чего легкие не справляются с работой, и из-за этого начинаются проблемы с сердцем. Поэтому какая-то небольшая, осторожная иммуномодуляция могла бы быть уместной. Но у нас очень мало опыта с этой болезнью. Нам нужно постоянно собирать информацию, мы до сих пор не знаем, что помогает, а что наоборот. Но в любом случае я тут не специалист и не могу давать рекомендации. Моя специальность – молекулы, а это вопрос к иммунологам.

– А что вы думаете о гипотезе, что масштаб и скорость развития эпидемии в разных странах зависят от того, делались ли там всеобщие прививки от туберкулёза, BCG?

– Палочка Коха – внутриклеточный патоген, и поэтому, чтобы её победить, нужен клеточный иммунитет. Так что это не обязательно совсем уж ахинея. Но сейчас есть много подобных теорий, все их я не изучала, и у меня нет на этот счёт никакого обоснованного мнения.

– Насколько, по вашему мнению, сегодня в Чехии больше инфицированных, чем показывает официальная статистика?

– Наша лаборатория главным образом занимается тестированием тех, у кого нет прямых показаний к тестированию: высокой температуры, кашля и так далее, хотя мы помогаем больницам и тестируем и больных с симптомами. По нашим собственным данным получается, что среди тех, кто к нам обращается вообще без симптомов, 5% инфицированных. Официальные данные, публиковавшиеся перед тем, как началось массовое тестирование, были, вероятно, занижены, потому что тестировали только тех, у кого есть симптомы. Так что реальные числа должны быть выше. Я бы прибавила к официальным числам приблизительно 5%.

– То есть больных больше на проценты, а не, например, в 10 раз?

– Нет, не думаю, что в 10 раз.

– Зависит ли тяжесть болезни от того, каким образом человек заразился: воздушно-капельным, через дыхательные пути или контактным?

Мне кажется самым важным, чтобы люди были максимально спокойны, никто не нервничал и не метался

– Эта инфекция передаётся в основном воздушно-капельным путём, поэтому она зависит главным образом от того, сколь сильно заражен человек, который заражает вас. Если в его организме уже очень много вирусов, то он передаст через капли больше вируса вам. Но если кто-то сильно больной высморкался в платок, у него остались на руке сопли, он взялся рукой за дверную ручку, потом за неё взялись вы и этой рукой почесали нос – это тоже вполне эффективный способ заразиться.

– Можно ли ждать спада эпидемии летом, когда потеплеет?

– Не знаю. Эпидемия затронула и страны с жарким климатом, нужно посмотреть, как она будет развиваться там. В принципе респираторные инфекции действительно подвержены сезонным колебаниям, и было бы здорово, если бы летом эпидемия пошла на спад, но с этим вирусом мы столкнулись впервые, и мы не знаем, как он будет себя вести.

– Как долго, по вашему мнению, это может продлиться? К чему нам готовиться?

– Эпидемии респираторных болезней длятся не неделями, а месяцами. Обычно это 2–3 месяца. Если этот вирус будет сильно мутировать, она продолжится дольше. Увидим.

– То есть к маю это точно не закончится?

– Если бы я была предсказательницей с хрустальным шаром, я бы вам ответила точно. Возможно, в мае она ещё будет продолжаться и закончится летом. А может, этот вирус теперь будет с нами всегда.

– Вы хотите что-нибудь сказать читателям и слушателям от себя?

– Определенно хочу. Даже несмотря на то, что вирус мутирует, и это для нас не самая лучшая новость, я хочу сказать всем читателям, что коронавирус – совсем не смертный приговор. Большинство людей, зараженных этим вирусом, переносит это вполне нормально. Многие бы даже не знали, что он у них есть, если бы не тесты. Мне кажется самым важным, чтобы люди были максимально спокойны, никто не нервничал и не метался. Соблюдайте правила карантина, носите маски, чтобы случайно не заразить других, и старайтесь жить нормальной жизнью, насколько это сейчас возможно. Нам нужно это переждать, ничего другого нам не остаётся. Сохранять оптимизм, чувство юмора, и, надеюсь, летом мы из этого выберемся, и это останется только в воспоминаниях и уже никогда не повторится. Я всем этого желаю, – сказала в интервью Радио Свобода чешский вирусолог Соня Пекова.

Поделиться