Философ и почетный профессор Лозаннского университета, бывший глава научного совета экологического Фонда Николя Юло Доминик Бур (Dominique Bourg) в интервью RFI рассказал об изменениях, которые под влиянием пандемии коронавируса.
RFI: Коронавирус затронул и богатых, и самых бедных. Не станет ли пандемия поводом для поисков чего-то общего, объединяющего?
Доминик Бур: Коронавирус, действительно, не обращает внимание на банковский счет. Однако реакция общества на эпидемию очень связана с социальными классами. Ведь в этот период работают лишь те, кто работает руками. Когда вы находитесь в вынужденном «заточении» в маленькой квартире со своей многодетной семьей, вы не в той же ситуации, в какой то же «заточение» переносит человек, живущий в доме с собственным садом. Связанная с карантином напряженность также приводит к плохому отношению к детям и часто к насилию над женщинами.
Вы думаете, что этот кризис будет затяжным?
Вирус не исчезнет сегодня или завтра, в этом можно не сомневаться. Если принять во внимание предположения, во Франции эпидемия начнет спадать не раньше конца июля месяца. А потом? А потом будет трудно найти лекарства, которые подходят для лечения и, к тому же, без побочных эффектов. Если будет изготовлена вакцина, на ее производство понадобится по меньшей мере год-полтора, и вакцинировать восемь миллиардов человек одним «взмахом руки» невозможно. Так что на решение этой проблемы уйдет по меньшей мере два года. Понятно, что не два года строгого карантина, но два года на поиски средств борьбы с вирусом, два года адаптации… Отголоски этого «мгновенного» кризиса еще долго будут ощущаться нашими обществами и нашими экономиками.
Каких структурных изменений можно ожидать?
В санитарном плане ношение масок в западном обществе (как в Азии) войдет в привычку. Вполне возможно, что будет взят пример с Японии, где существуют и соблюдаются очень строгие санитарные правила и которая была намного меньше задета вирусом, чем другие страны.
В плане политическом тоже немало проблем. Что касается Франции, оказалось, что запаса необходимых средств (в частности, защитных масок) не было, что ничего не было подготовлено, что на протяжении десяти лет число больничных коек систематически сокращалось. Все это можно назвать «невероятным разрушением». В США ситуация еще более сложная, так как у многих американцев нет медицинской страховки. Страховка есть у тех, кто работает. Однако из-за коронавирусной эпидемии там сразу образовалось 10 миллионов безработных. Санитарная катастрофа будет чудовищной. Коронавирус поставит под вопрос неолиберальную политику.
За этой эпидемией последуют другие, так как планомерно уничтожаются экосистема и некоторые виды животного мира. Пока нам «мстят» только летучие мыши, однако могут появиться и другие «мстители». Мы будем больше «открыты» к инфекционным заболеваниям (таким, как малярия), разносчиками которых являются насекомые и клещи. Мы вступаем в период «санитарной хрупкости» и осознания уязвимости, из которой мы не готовы выйти.
Можно ли считать формой предупреждения природы то, что с нами сейчас происходит?
Да, можно. То, что происходит сейчас с нами, мы не можем интерпретировать иначе, как результат разрушений, которые мы нанесли природе. Существует прямая связь между разрушением окружающей среды, климатическими изменениями и пандемией. Однако люди этого еще не осознают. Им трудно понять, что это экологическая проблема. Мы всегда думали, что мы выше природы и что благодаря техническим успехам и экономике мы сможем ее подчинить себе. А сегодня она напоминает о нашей уязвимости. Однако это напоминание, этот санитарный кризис, каким бы ужасным и смертоносным он ни был, ничто по сравнению с тем, что нас ожидает.
Что нас ожидает?
Если принять во внимание то, что мы уже получили, к 2040 году температура на Земле повысится в среднем на 2°. Сейчас прибавился 1,1°. Плюс два градуса — это значит, что в некоторых регионах на протяжении многих дней в году жара и влажность поднимутся до такого уровня, что превысят возможности терморегуляции у местных жителей. Иначе говоря, температура поднимается, и вы больше не можете ее сбить, охладиться. И вы умираете. Такая ситуация может сложиться в некоторых регионах, расположенных между тропиками — в Индии, Бразилии, некоторых странах Африки… А если температура повысится на 3,5-4°, что сегодня можно констатировать как тенденцию, этот период может продолжаться несколько недель и выйти за пределы тропической зоны.
Мы боимся, что сегодня может не хватить продуктов. Но мы не задумываемся над тем, что производство продуктов питания уменьшается. Давайте посмотрим: урожай зерновых и риса в Австралии сегодня сократился на 66%. Представьте, что это происходит в разных частях мира? Тогда может случиться нехватка. А если к нехватке продуктов прибавить еще глобальное повышение температуры…
Как санитарный кризис, кризис экологический нанесет удар всему миру. Не пора ли представить себе глобальный ответ?
В случае коронавируса мы пока ведем себя предупредительно, но потом надо будет возвращаться к нормальной жизни. Экологический кризис — совсем другое дело. Если мы хотим избежать повышения температуры на 2°, необходимо (исходя из последнего отчета МГЭИК) пор меньшей мере вдвое сократить в течение 10 лет мировой выброс газов с парниковым эффектом. Но это не так просто сделать. Фактически надо приостановить развитие экономики на целых 10 лет. Вы знаете хоть одно правительство, которое готово пойти на такой шаг? Вы думаете, что Трамп это сделает? Или Болсонару? Или Макрон?
Надо, чтобы часть гражданского общества, которая понимает, что то, что мы сейчас переживаем, всего лишь репетиция того, что нас ожидает в будущем. Эта часть должна выступить, чтобы что-то изменить. И стоять на своем надо твердо и не один год, что уже само по себе большое изменение (сознания). Затем надо создать четкую экономическую и потребительскую структуру, не имеющую ничего общего с существующей сегодня. Будет намного меньше мелкой продукции, такой, которую можно выбрасывать. А вещи будут с «большей продолжительностью жизни» и взаимозаменяемостью. В первое время это будет экономическая война, быстро произойдут необходимые изменения в производстве. А затем последуют изменения в стиле жизни. Задача колоссальная.
Я считаю, что правительства не захотят идти в этом направлении. Однако все чаще и чаще люди высказывают несогласие с направлением, которое им хотят навязать. Можно представить себе в будущем более мотивированную, чем сегодня, «зеленую волну». Или же президентские выборы, в которых не пройдет ни один из «классических» претендентов. Или же европейские правительства полностью изменят свою политику, свои взгляды, свои приоритеты. Однако этот сценарий нельзя считать наиболее вероятным, но именно за него надо бороться.
Все больше и больше французов не хотят возвращаться к прежней ситуации. Они хотят изменить общество. Это было видно из трех опросов, проведенных между ноябрем прошлого года и январем этого года. Ответы на разные вопросы показывают, что 59% населения поняло, что надо смотреть на вещи трезво. Это огромное количество! Обязательно будет противостояние этих людей с теми, кто не хочет понимать. Часть людей станет агрессивной, потому что они поняли, что мы погибнем. И тогда у нас появится почти ностальгия по карантину.
В том, что происходит сегодня, можно ли видеть первые шаги к краху?
Я никогда не говорю о крахе в единственном числе, но о крахах — во множественном. На юге Италии уже были буквально бунты в супермаркетах. Это очень типично для сценария краха, который нам «продали». Да, регионы некоторых стран развалятся. Пока еще мы до этого не дошли, однако полностью отмести такое предположение мы не можем.
