С 5 июля в Казахстане объявлен двухнедельный локдаун, цель которого, по официальной информации, в прерывании имеющихся цепочек передачи коронавируса и сокращении числа заболевших. То есть спустя полтора месяца после отмены чрезвычайного положения, было вновь принято решение об изоляции. Почему?
На этот вопрос, а также на другие вопросы Kz.media о ситуации с пандемией в стране ответил главный научный сотрудник лаборатории иммунологии и вакцинологии Научного центра гигиены и эпидемиологии им. Х.Жуматова, доктора медицинских наук, профессора Борис Каральник.
— Борис Вольфович, первый больной коронавирусом зарегистрирован был в Казахстане в марте, и как только число заболевших достигло 10, в стране было объявлено чрезвычайное положение и жесткий карантин, целью которого было сдерживание количества больных. Режим ЧП был отменен 11 мая. Однако спустя полтора месяца Казахстан вновь уходит на карантин. Что не так было с подготовкой к пандемии?
— Карантин, который был в марте-мае текущего года, несомненно имел положительный результат. В течение него произвели определенную подготовку. Я говорю о развертывании стационаров и дополнительных коек. Так что время было использовано правильно.
Но я думаю, были совершены определенные ошибки.
Во-первых, ошибки профессиональные – недостаточно информации и о самом вирусе, и о том, как оптимально в режиме пандемии нужно действовать. Впрочем, надо сказать, это касается не только Казахстана.
Другая ошибка: сейчас уже ясно, что ослабление изоляционных мероприятий и карантина произошло преждевременно. Я понимаю, что давили финансово-экономические соображения, желание людей быстрее вернуться на работу. Но не учли народную мудрость о том, что скупой платит дважды.
Если экономисты сопоставят расходы на продолжение карантина, стоимость изоляционных мероприятий в его рамках, и сумм, в которые сейчас обходится «вторая волна» и предположительно во что выльется и во сколько обойдутся далее болезнь, лечение, смерть людей, то, думаю, станет ясно любому, кто знаком с арифметикой, что вторая сумма будет несравнимо больше.
Еще одна ошибка – психологическая. Мало того, что у нас население малодисциплинированное, у нас и руководство настроено было думать, что всё будет хорошо. Однако в таких чрезвычайных ситуациях нужно рассчитывать на наихудший вариант развития событий, и работать так, чтобы его не допустить. Это должно стать и человеческим, и государственным принципом работы в сложных ситуациях. А этого у нас не наблюдается. Так что в той или иной мере виноваты и население, и Минздрав, и верховная власть.
— Что еще можно сказать?
— На первом этапе были проблемы как с диагностикой, так и с лечением. Изначально считается, что у здорового человека насыщенность крови кислородом должна быть не ниже 98% от нормы. Но когда обнаружилась проблема с нехваткой коек в стационарах, первых пациентов, лечившихся от covid, стали выписывать с показателем не ниже 80%. То есть легкие с функцией доставки достаточного количества кислорода в кровь не справлялись, а людей выписывали для долечивания амбулаторно.
Понимаю, это было вынужденное решение, но неправильное. Домашнее долечивание – не такая уж надежная вещь, особенно в условиях нехватки врачей с опытом работы с коронавирусом. Опытные врачи работают в «красной» зоне. А на дому это участковые врачи, которые мало подготовлены.
— Но почему так произошло?
— Неправильно посчитали необходимое количество коек. То есть рассчитывали на благополучный вариант развития событий, а случился неблагополучный. Теперь за это расплачиваемся жизнями. Это серьезные и медицинская, и административная ошибки.
— Сегодня медицинские власти изо дня в день докладывают об увеличении количества протестированных на covid-19 методом ПЦР-диагностики, а люди жалуются на нехватку тестов. В США же, к примеру, тестирование проводят чуть ли не поголовно. Есть ли смысл делать массовое тестирование?
— Поголовное тестирование это неплохо. Но нужно учитывать особенности тестирования на сovid-19 методом ПЦР-диагностики. Вирус в носоглотке и ротоглотке, откуда и делается забор материала, находится короткое время, примерно в течение первых пяти суток от момента заболевания. Далее он опускается в легкие, откуда пробу взять нереально.
Поэтому параллельно с ПЦР-диагностикой в амбулаторном режиме советуют наблюдать за симптомами заболевания. Но в последнем варианте перечня симптомов, которые являются основанием для проведения обследования на covid-19, таких уже двенадцать, хотя начинали с трех. При этом симптомы КВИ схожи с другими заболеваниями. Получается, что если не поголовно, то огромную долю населения надо обследовать. Бюджет этого не выдержит.
И это тоже одна из причин, которая способствует распространению коронавируса. Проблема тяжелая, и введение двухнедельного карантина – это временное решение, его придется продлевать, я в этом глубоко убежден.
— В продолжение темы ПЦР-диагностики. Наше издание писало об одной истории, когда у человека ПЦР-тест был отрицательный, а компьютерная томография показала ковидную клинику. Чему верить: тесту или томографии?
— Ковидную клинику показывает не томография, а симптоматика. Томография показывает поражение легких, и если оно есть, то смотрят, похоже ли оно на характерное для covid-19.
А причин, почему результат тестирования методом ПЦР-диагностики может быть отрицательным, несколько. Так, ПЦР-диагностика требует избавления от присутствующих в биопробе, которая взята у пациента на исследование, так называемых ингибиторов амплификации. Если ингибиторы удалили плохо, если их много, то они могут подавить возможность обнаружения следов коронавируса. Также если проба взята на исследование позже пяти дней от начала заболевания – то концентрация вируса будет очень слабая, об этом я выше говорил.
Может быть еще ряд причин, поэтому к результатам ПЦР-диагностики нужно относиться с определенной осторожностью. Например, вирусы, как и бактерии, очень загрязняют лабораторию, где производят забор биоматериала, а также и сам аппарат. И при обработке анализа такие загрязнения могут дать, наоборот, ложно положительный результат.
— В январе текущего года вы прогнозировали создание вакцины от covid-19 в течение полугода. Считаете ли вы, что прогноз оправдался?
— Если быть точным, я говорил о том, что можно разработать вакцину за полгода. После разработки должны быть проведены трехэтапные клинические испытания. А «кандидаты в вакцины» уже разработаны во многих странах, идет их испытание. Опыт всех вакцин в мире показывает, что из четырех-пяти «кандидатов в вакцины» получает сертификацию один образец.
— Что можно сделать сегодня, пока нет вакцины от covid?
— Уже давно замечена одна неожиданная вещь: БЦЖ-вакцинация и коревая вакцинация, проведенные в детстве, защищают довольно большой процент людей от многих других инфекций даже во взрослом возрасте. Начиная с декабря 2019 года в мире занимаются проверкой этих данных, в том числе применительно к covid-19.
Накапливается все больше данных, что БЦЖ позволяет защищать от коронавируса. Так, с 1 июня в Греции принято решение защищать от covid-19 БЦЖ-вакцинацией граждан, входящих в группы риска, несмотря на то, получали они ее в детстве или нет.
29-30 июня прошла международная онлайн-конференция, одна из сессий которой была посвящена побочным эффектам вакцин, и речь шла в том числе и о роли БЦЖ и коревой вакцины с точки зрения предупреждения коронавирусной инфекции или, как минимум, снижения частоты заболеваний и тяжести. Это очень обнадеживающие исследования, и это важно не только с точки зрения борьбы с covid-19, но и со многими другими инфекциями.
— Вы же знаете сегодняшнее отношение казахстанцев к вакцинации…
— Действительно, в Казахстане сформировалось огромное антивакцинальное лобби. Я не знаю, что этому способствует: то ли абсолютная профессиональная неграмотность (ведь даже среди медиков имеются антивакциналисты), то ли бредовое состояние, то ли прямые диверсии, производимые неизвестно для чего.
Я вспоминаю в связи с этим один американский фантастический фильм, по сюжету которого на Землю прилетели агрессивные инопланетяне, чтобы освободить планету для себя. Обладая способностью принимать человеческий облик, они годами работали по проникновению в государственные либо общественные структуры и занимались уменьшением количества землян различными способами.
Когда я смотрю на действия наших антивакциналистов, отдельных депутатов парламента, ответственных работников, принимающих решения, которые фактически направлены против проведения вакцинации, я думаю, а настолько ли фантастический был этот фильм?
Нам не нужны инопланетяне, мы сами «успешно» боремся против населения. Например, если посмотреть недавно принятый Кодекс о здоровье населения и системе здравоохранения, из него исключили любые штрафные санкции за отказ от обязательной вакцинации, причем произошло это с подачи Минздрава. А между тем в ряде штатов США такие штрафы доходят до 2500 долларов. Существуют они и в ряде стран Европы.
Я считаю, что в борьбе против какой-либо инфекционной патологии приоритетом должно быть право не конкретного человека, а право общества, потому что речь идет о заразных заболеваниях. Когда мы защищаем общество, мы защищаем и каждого человека в нем. Но, боюсь, что даже когда появится вакцина от коронавируса, антивакциналисты не изменят своей точки зрения.
— Кстати, если появится вакцина от covid-19, нужно ли будет, на ваш взгляд, сделать вакцинацию обязательной?
— Думаю, да, иначе толку не будет.
Я приведу такой пример. Казахстан более шести лет назад начал испытание папилломовирусной вакцины, защищающей не только от рака шейки матки, но и от папилломовирусного рака многих других локализаций. Тогда наше антивакцинальное лобби при поддержке мажилиса, отдельные члены которого выступали как антивакциналисты, добилось, что вакцинация была прекращена. Когда обсуждался Кодекс о здоровье, предполагалось ввести данную вакцину в ранг обязательных, но в итоге ее отнесли к добровольным.
Что это означает? Если добровольную вакцинацию пройдет только половина девочек, то мы фактически приговариваем к отсроченной смерти, когда невакцинированные девочки станут женщинами, до 300 человек в год.
Оценивать подобные решения я не в состоянии — ни с профессиональной, ни с этической точки зрения.
— Пока нет вакцины, говорят, нас может защитить коллективный иммунитет. Нужно ли для его формирования проведение каких-то особых мероприятий?
— Какие-то специальные мероприятия по формированию коллективного иммунитета проводить не нужно. Он будет обеспечен большим количеством переболевших. Но он не будет достаточным на протяжении долгих лет. И даже когда появится разработанная сертифицированная вакцина, привить всех жителей планеты одномоментно не получится.
Представьте: нас 7 миллиардов, и даже если все существующие в мире научно-производственные структуры будут переведены на производство вакцины от covid-19, обеспечение всех – это не одного года работа.
Говоря о достаточном популяционном иммунитете, надо учитывать, что сформируется он далеко не сразу, и с этим надо считаться. Это одно из опасений, что эпидемия коронавирусной инфекции вряд ли закончится за год или два. Другое дело, что за счет популяционного иммунитета будет сокращаться число источников инфекции и защищена определенная часть населения.
— Одним из методов лечения covid-19 называют переливание плазмы крови от переболевших коронавирусом. Каково ваше отношение к данному методу?
— Плазма действует в тех случаях, когда возбудитель (в данном случае, вирус covid-19) находится в крови заболевшего. Конечно, иммуноглобулины – антитела, которые есть в плазме – могут в той или иной степени проникать из крови в органы и ткани, но частично. Далее получение плазмы можно производить от переболевших, в крови которых обнаружена высокая необходимая концентрация специфического иммуноглобулина против коронавируса. Ну и плазму для лечения желательно применять в самом начале заболевания, потом ее эффективность снижается, когда вируса в крови уже нет. Так что особой надежды на плазму возлагать не приходится.
— Есть мнение, что с новым коронавирусом нам придется жить бок о бок долгое время, как, например, живем рядом с вирусом ВИЧ. Измениться ли из-за этого медицинская практика? Наша обыденная жизнь?
— Ну, смотря что понимать под термином «научились жить». Да, если проводить параллели с ВИЧ, человечество не исчезло как таковое. Но распространение ВИЧ достаточно велико.
По программе ВОЗ, к 2020 году мы должны были обеспечить так называемые «три девяносто»: 90% инфицированных ВИЧ должны знать о своем положительном статусе, 90% от количества знающих должны получать специфическое лечение и у 90% из получающих лечение должно наблюдаться снижение концентрации вируса в крови до неопределяемого уровня. Звучит программа красиво, но 2020 год уже наступил, а показатели не выполнены. Также не выполнена программа ликвидации кори – это уже благодаря антивакциналистам.
— Как можно «научиться жить» применительно к covid-19?
— Уже есть лекарственные препараты и будут еще разработаны. Например, Россия совместно с Японией начали применение препарата для лечения именно от covid-19. Это приведет к сокращению источников, к меньшей смертности, и в этом плане это действительно будет похоже на жизнь рядом с ВИЧ. Таковы общие принципы развития эпидемических процессов.
Но потери будут: смертность, инвалидизация населения, трата значительных финансовых ресурсов. Это надо учитывать.
— Спасибо за интервью!
