Согласно экспертным оценкам, Казахстану принадлежит только лишь 20% добываемой нефти, остальное достается США, Великобритании, Китаю, Голландии и другим странам. Как же так получилось? Об этом пишет platon.asia.
В начале 1993 года в истории независимого Казахстана был заключен первый нефтяной контракт, с американской компанией Chevron (сейчас ChevronTexaco), обеспечившей ей большую долю при получении прибыли от разработок нефтяного месторождения Тенгиз. При этом до сих пор покрыты глухой тайной детали этого контракта. Но одно понятно, что он был заключен с ущербом для национальных интересов Казахстана, поскольку именно он стал источником Казахгейта, обнаруженных тогда за рубежом «первых» неучтенных 1,1 миллиарда долларов. Казахгейт стал крупнейшим делом, когда-либо возбужденным по закону США о коррупции за рубежом.
[adsforwp id=»420390″]Как известно, Тенгиз разрабатывает компания «Тенгизшевройл», в которой Шеврон имеет 50% прибыли (акций). Казахстан изначально в этом СП имел тоже 50%, но, спустя некоторое время, не участвуя ни в каком официальном тендере, 25% долю в Тенгизе приобрела еще одна штатовская компания — Mobil (теперь ExxonMobil). Хотя ряд европейских нефтедобывающих компаний претендовали на эту долю. (Затем ещё 5% были проданы «ЛукАрко» (сейчас эта компания полностью принадлежит российской ЛУКОЙЛ).) Как могло так получиться? Да запросто, поскольку за сделкой стоял бывший руководитель Mobil Дж. Брайан Уильямс III и торговый банкир Джеймс Гиффен. Не случайно в июне 2003 года Уильямс признал себя виновным в уклонении от уплаты налогов с более 7 миллионов долларов США недекларированных доходов, включающих маржу в размере 2 миллиона долларов США, полученной им от деятельности Mobil в Казахстане. При этом он сознался в факте сговора с другими лицами.
В обвинении Большого жюри в Нью-Йорке, предъявленного Гиффену, говорится, что он создал схему, которая «мошенническим образом лишила правительство Казахстана причитавшихся ему средств от операций с нефтью и мошенническим образом лишила народ Казахстана права на честные услуги его избранных и назначенных должностных лиц». Для темных делишек в Казахстане Гиффен учредил компанию Mercator.
В ходе Казахгейта стало известно, что Mercator помогла компании Chevron купить долю месторождения Тенгиз в 1993 году и получила «комиссионные за успех» в объеме 0,75 доллара США за каждый добываемый компанией Chevron баррель. По обвинительному акту Большого жюри США, Mercator в период с 1995 по 2000 годы «заработала» около 67 миллионов долларов США таких комиссионных. В этот же период Гиффен выплатил «более 78 миллионов долларов двум очень высокопоставленным лицам в Правительстве Казахстана, названным кодами «КО-1» и «КО-2»».
Впоследствии Гиффен провернул ряд других темных операций для Казахстана, которые не могли бы состояться без санкции на самом высоком казахстанском уровне. В частности, с 3 августа 1995 года по 17 мая 1996 года компания Mobil перевела 51 миллион долларов на счет фирмы Mercator. В обвинительных актах указано, что более половины этих денег было переведено Mercator на счета участников сделки. Кстати, компания ExxonMobil в 1999 году заявила, что Гиффен был «официальным представителем казахстанского правительства и, следовательно, легитимным проводником концессионных платежей».
Судя по всему, нефтяные теневые сделки не ограничились Тенгизским проектом. Весной 2016 года финансовая полиция Милана конфисковала 7 млн. евро консорциума Dinamo в ходе расследования факта международной коррупции нескольких компаний, «входящих в консорциум по установке электрооборудования на Кашагане, которые давали взятки казахстанским чиновникам».
Крупные нефтяные контракты в нашей стране были заключены в виде СРП (соглашение о разделе продукции). Три основных проекта СРП в Казахстане — это нефтегазовые месторождения Карачаганак, Тенгиз и Кашаган. По нефтяным СРП Казахстан получает свою долю прибыли только после возмещения инвесторами своих затрат. Наша доля в СРП находится в коридоре от «5-10% от объема продукции с момента начала добычи до момента возврата вложенных инвестиций» и до «40% от объема продукции в последующих периодах». Многие эксперты СРП относят к контрактам постколониальной системы. Между прочим, в 2004 году В. Путин отменил действие СРП в России, так как из-за этой схемы с 1 доллара в российский бюджет поступало меньше 20 центов.
Казахстанские власти тоже ссылаются на несправедливость самой сути механизма СРП, что он якобы не позволяет продвинуть более выгодные для нашей страны условия. В то время как в Индонезии, например, в простых контрактах СРП первого поколения (1966-1976 гг.) «возмещение затрат ограничивалось 40% от объема добытой нефти, остальные 60% делились между государством (государственной нефтяной компанией) и контрактором в соотношении 65-35% (при добыче, превышающей 75000 бар./день, — в соотношении 67.5-32.5%)».
При этом в начале 1970-х годов в Индонезии эта пропорция уже равнялась 70/30, а в дальнейшем — 85/15 в пользу государственной компании. Помимо этого, «контрактор брал на себя обязательство (Domestic Market Obligation) поставить на внутренний рынок Индонезии до 25% причитающейся ему доли добытой нефти, за что получал вознаграждение из расчета 0.2 долл. за баррель». В Северном Йемене контракты СРП заключались по пропорции 85/15% в пользу государства, в Бангладеш — 70% нефти, в Египте — 70% (80% на континентальном шельфе).
По-видимому, не менее темные дела сопровождали заключенные с Китаем контракты на инвестиционные вливания в Казахстан. По крайней мере, известный китаевед К. Сыроежкин, отбывающий тюремный срок, в свое время писал, что «казахстанско-китайские торговые отношения имеют очень высокую коррупционную составляющую (данные между китайской и казахстанской статистикой по объемам двусторонней торговли расходятся на 4-6 млрд. долларов ежегодно».
Осенью прошлого года в ряде СМИ писалось, что черный нал от контрабанды из Китая в Казахстан за 5 лет составил 25,9 млрд. долларов. Очевидно, что все эти вещи не могут происходить без «зеленого коридора» на самом высшем уровне с обеих сторон. Согласно ряду источников, казахстанская элита, наладив свой личный бизнес, имеет «долю» в соглашениях с иностранными инвесторами, особенно с китайскими, пользуясь непрозрачностью этих деловых контрактов.
Вообще, по степени закрытости операций в недродобывающих отраслях, Казахстан относится к мировым лидерам. Все крупные дела в этой отрасли в нашей стране находятся под пеленой строгой секретности, без публичного раскрытия. Налоговая система, бюджет Казахстана недосчитывается существенных сумм также из-за практики перемещения товаров на оффшорные счета, когда так уходят от налогообложения.
Так, одним из ключевых партнеров Казахстана по торговому обороту (нефти) являются Бермудские и Виргинские острова, на которых действуют крупные офшорные зоны. Поэтому остро необходима прозрачность платежных операций транснациональных компаний, действующих в Казахстане, включая наши крупные недродобывающие национальные компании.
Если бы действовала такая практика, то не было Казахгейта и других темных сделок, контрактов. Ведь экономика нашей страны держится на разработках и поставках на мировой рынок природных ископаемых. Доля сырья в общем экспорте Казахстана превышает 70%.
По данным международной организации Tax Justice Network, в последние 20 лет из Казахстана только в офшорные зоны было выведено около 140 миллиардов долларов. А сколько денег ушло в виде инвестиций, банковских вкладов в другие страны, одному богу известно. В этой связи показательно, что в апреле этого года Инициатива прозрачности добывающих отраслей (ИПДО) рекомендовала Казахстану «обеспечить доступ обществу к информации о добывающих отраслях». Но наши власти в ответ, как обычно, не дали внятного ответа.
Однако 17 июня 2019 года на Глобальной конференции ИПДО в Париже утвердили новый стандарт ИПДО-2019, по которому страны-участницы (в том числе и Казахстан) «обязаны полностью раскрывать положения контрактов на недропользование, заключенных с 1 января 2021 года».
Вдобавок к этому, Комиссия по биржам и ценным бумагам (SEC) США 18 декабря 2019 года присоединилась к правилам транспарентности (полной открытости) платежей за эксплуатацию сырьевых месторождений третьих стран. Это нововведение поддержано регуляторами из стран Европейского Союза, Норвегии и Канады. Таким образом, эра закрытых нефтяных, других недродобывающих контрактов в Казахстане может закончиться, по крайней мере, исключая договора с Китаем…
Редакция портала platon.asia
