Почему люди верят в публичную ложь и слушают популистов? Может ли общество позволить себе обманщиков во власти? Для каких обществ они особенно опасны? Об этом рассказала СМИ известный политолог Екатерина Шульман. Правда, два года назад. Но от этого актуальность тема популизма не теряет. С учетом выборов президента в Кыргызстане может тема популизма ещё более актуальна.
Существует прямая связь между уровнем доверия в обществе и показателями экономического благополучия: социумы с высоким уровнем доверия — это прогрессирующие и достаточно богатые общества, которые уже достигли некоторого уровня базовой безопасности. Социумы с низким уровнем базовой безопасности обладают одновременно низким уровнем доверия (что логично) и склонны к экономической стагнации и бедности.
Бедные общества с низким уровнем доверия должны быть, по логике вещей, более правдивыми, чем богатые. Они не могут себе позволить этого публичного вранья: ведь запас доверия, проедаемый популизмом, у них очень невелик. Но в реальности происходит все ровно наоборот.
Богатые социумы могут позволить себе популистов, потому что даже в случае их победы на выборах они попадают в ту систему сдержек и противовесов, которая есть у работающей демократии, и становятся всего лишь одним из ее элементов. Соответственно, совсем уж больших глупостей они сделать не смогут. Хороший пример этому — Brexit. По результатам референдума в Великобритании большинство проголосовало за выход из Евросоюза. Все в шоке, фунт упал, мир ожидает катастрофы. Но дальше обнаружилось, что стремительного выхода из ЕС не ожидается, вообще непонятно, как этот выход должен происходить и в чем заключаться, — фунт опять подрос, катастрофы не случилось. Политические процессы проходят медленно и гладко (или медленно и печально, в зависимости от точки зрения) благодаря развитой партийной системе, отсутствии монополии на СМИ, силе общественного мнения.
В бедных же странах с неразвитыми политическими институтами такие вещи обходятся гораздо дороже. Решения принимаются узкой группой, без консультаций и экспертных оценок. Они начинают немедленно претворяться в жизнь; никто не возражает, потому что для этого нет инструментов. Соответственно, последствия, ощутимые и серьезные, сваливаются всем на голову.
Откуда берутся популисты в обществах с низким уровнем доверия
Медленно развивающиеся страны обычно попадают в западню популизма потому, что чувствуют себя слабыми и уязвимыми в мире больших и сильных. Кроме того, новая информационная эпоха, неприятная прозрачность и мультипликация разнородной информации непривычны и ощущаются как дискомфортные условия для жизни.
На этом фоне и появился один из наиболее популярных дискурсов современности — стремление вернуться в прошлое. Настоящее и будущее кажется хаотичным и ненадежным, а мифологическое и идиллическое прошлое — уютным и понятным.
Ностальгия по прошлому — это своего попытка найти защиту от непонятного настоящего, некая воображаемая концепция безопасности. Ее разными способами пытаются продать населению политики, но обычно такие идеи строятся на самоограничении и изоляции. С одной стороны, понятно, что закрыться от внешнего мира в наше время невозможно. Но в то время, как крупные экономики вряд ли согласятся пожертвовать своим благосостоянием ради изоляционизма (им некуда уходить с мировой арены — они и и есть эта арена), для бедных социумов игра в реконструкторство может привести к действительно дурным последствиям: без них-то мировая экономика легко может обойтись, их вклад в нее невелик. Именно поэтому медленно растущие экономики должны быть честнее, чем другие страны: ведь они меньше могут себе позволить роскошь публичного вранья.
Почему так сложно добиться объективности
Считается, что политики врут больше, чем остальные люди. Но такое впечатление создается потому, что они публичные люди: их высказывания постоянно записываются и транслируются широкой публике.
При этом надо понимать, что и чиновники, и обычные граждане живут в своем собственном информационном пузыре.
Как показывают исследования, для все большего числа людей именно социальные сети становятся основным поставщиком информации. Хотя еще сохраняется телевизионная монополия, но и она доживает свой срок. Лента в соцсетях формируется на основе предпочтений человека и его поведения в сети. Таким образом образуется красочный информационный пузырь, который не пропускает стороннюю информацию. Пользователь получает отфильтрованный контент и оказывается в кругу одних единомышленников. Такая ситуация сильно способствует замыканию человека в своем мире. Объективной реальности довольно трудно пробиться через эту стену. Но когда это происходит, то приносит человеку большой дискомфорт, поэтому первой реакцией могут быть мысли о заговоре и обмане.
За счет чего у популистов столько поддержки
Информационные технологии открыли эпоху всеобщей прозрачности. С одной стороны, информация доступна в невиданных прежде объемах, и узнать, «что было на самом деле», можно. Но это не очень нужно: люди ищут не правды факта, а правды эмоций. Они хотят объединяться по принципу «мы чувствуем одинаково». Эта эмоциональная сплоченность приводит людей к политикам-популистам или членам радикальных партий, которые строят свою повестку на объединении по принципу этого братства в общем чувстве.
Такого рода политические единицы практически неуязвимы перед обвинениями в искажении фактов, потому что их аудитории это не важно, — точнее, важно не это. Аудитория таких политиков ждет от них не точной информации, а отражения той же эмоции, которую испытывает она сама. Это сочетание всеобщей прозрачности и размывания объективной истины кажется одной из наиболее загадочных и своеобразных черт современности.
Разумеется, не только в Кыргызстане политики-популисты говорят неправду; в других странах происходят похожие вещи. Но надо понимать, что описываемая демократизация дискурса (каждый имеет право голоса, никто не владеет монополией на истину) в развитых странах строится на базисе устойчивых социально-политических отношений и достаточного экономического благополучия. Проще говоря, публичные вруны весело скачут на сетке (safety net), которая натянута предыдущими поколениями политиков, чиновников и социальных активистов. Они создали достаточно прочный общественный и политический механизм (ту самую работающую демократию), который позволяет популистам паразитировать на доверии граждан друг к другу и к институтам.
Как оградить себя от лжи
Пробить этот пузырь можно по способу «12 шагов», используемому в группах для анонимных алкоголиков.
Во-первых, надо признать проблему и назвать ее своим именем. Следует понять, что поток получаемой информации ограничен и подобран под ваши личные предпочтения. Человеку стоит отдавать себе отчет, что, может быть, получаемые данные не всегда правдивы. Для того, чтобы попытаться как-то сбалансировать свою информационную картину, полезно выходить из зоны комфорта и покидать свою ленту. Это стоит делать хотя бы для того, чтобы узнать какой-то сегмент альтернативного дискурса. Оборотная сторона: такие упражнения могут дополнительно размывать понятие объективной истины, убеждая вас в том, что «у всех своя правда».
Можно найти для себя несколько внушающих доверие экспертов. Обычно о компетентности спикера говорит наличие у него профессионального образования, когда в своих речах он ссылается на цифры и данные исследований, его старые предсказания оказались правдивыми, он использует слова, говорящие о его неуверенности в сказанном («если я не ошибаюсь», «могу предположить»). Насторожить должны решительные недвусмысленные прогнозы типа «через год доллар рухнет», «со дня на день режим падет», «скоро разразиться Третья мировая». Подозрительное выражение — «честно говоря» (вариант — «я вам честно скажу»). Если тема раскрывается только под одним углом, без упоминания, что существует другая сторона вопроса, — это тоже плохой признак.
Кроме того, некоторым антидотом от пребывания в информационном пузыре является базовая потребительская мудрость людей, которая не позволяет им принимать какие-то решения в ущерб себе. Люди чувствуют леденящее прикосновение реальности потому, что они живут в мире экономических отношений: это то, что обычно называют битвой холодильника с телевизором. В этой битве холодильник — это агент реальности.
