Политическая власть семьи Рахмона дает им и неограниченные финансовые возможности, можно говорить о том, что фактически весь крупный бизнес страны, включая главный банк республики, и доходы от продажи ресурсов находятся в руках семьи президента. Это позволяет разглядеть не только предпосылки для появления неомонархического режима в будущем, но и сделать вывод о том, что само государство в целом представляет собой некую форму неофеодализма, где вся страна существует для обогащения лишь одной семьи. Об этом пишет Аналитический отдел Platon.asia, который разбирается в ситуации с возможным установлением династии Рахмонов в Таджикистане:
Сложившаяся в начале 90х социально-экономическая ситуация стала временем больших возможностей по за получению и укреплению своей власти для некоторых политиков. В политологии возникшие после распада СССР политические режимы нередко называются гибридными. И все же, «успехи» в построение авторитарных систем у стран постсоветского пространства разные, но безусловными лидерами принято считать Туркменистан и Таджикистан, подробнее о последнем мы сегодня и поговорим.
Чтобы проанализировать возможное будущее политического режима в Таджикистане, необходимо взглянуть на историю его формирования, которая как это часто бывает в случае стран СНГ, практически полностью завязана вокруг личности самого автократа. Эмомали Шарифович Рахмонов, именно так первоначально именовался бессменный лидер Таджикской республики, является фактическим руководителем страны с 1992 года (прим автора, до введения 16 ноября 1994 должности президента, Рахмонов являлся председателем Верховного совета республики, т.е фактическим главой государства) а по итогам прошедших в октябре минувшего года выборам останется президентом до 2027 года, с возможностью баллотироваться вновь.
Вполне обыденная ситуация для современных диктатур. И все же, от других стран постсоветского пространства «эволюция» строя Рахмона отличается некоторой линейностью, если в основной массе так называемых «гибридных режимов», политические элиты часто идут на хотя бы мнимое послабление своего влияния, совершают президентскую рокировку, как например произошло в России, создают отдельные органы для сохранения влияния после формального ухода главы государства, и в целом стараются выставить себя в приемлемом виде на мировой арене, иными словами идут на различного рода тонкости и ухищрения, выгодно используя при этом демократические механизмы.
То вот в случае с Таджикистаном все обстоит куда более прямолинейно, что называется, лоб в лоб. Стоит признать, что Рахмон все-таки шел на некоторые уступки в ходе своей политической карьеры, как минимум в 1997 году, между сторонами в гражданской войне был достигнут консенсус, который позволял получить представительство во власти бывшим главам объединенной Таджикской оппозиции. Однако, уже к середине 2000х все противники Рахмона были лишены постов, и были вынуждены бежать из страны, и даже за рубежом продолжали подвергаться преследованиям.
Более того, кровопролитная и разорительная гражданская война, продолжавшаяся долгие 5 лет, стала одним из серьёзнейших орудий в руках президента и пропагандистов его режима. Народные массы на постсоветском пространстве в принципе любят выражение «лишь бы не было войны», и часто аргументируют поддержку действующих режимов, а в случае Таджикистана, где в народной памяти еще свежи все ужасы и лишения гражданской войны, это принцип был возведен в абсолют. В дальнейшем, не без помощи избавления от политических конкурентов, и с внесением правок в конституцию, власть Эмомали Рахмона укреплялась вплоть до настоящего момента. Сам же он с 2015го носит титул «Пешвóи миллáт», что означает лидер нации, полное же название титула звучит как: «Основатель мира и национального единства — Лидер нации».
Перед минувшими президентскими выборами многие эксперты предрекали, что пост главы государство плавно будет передан «наследнику» Рахмона, его старшему сыну — Рустаму. Но на пост президента его кандидатура так и не была выдвинута. Связывали это с готовностью Эмомали Рахмона продолжать свою деятельность на посту президента, а вариант с передачи власти сыну, или любому другому родственнику, был отложен на случай смерти или во избежание массовых недовольств. Все-таки нужно учитывать, что режим Эмомали всегда был склонен к непотизму, и сам эксцентричный диктатор по слухам не доверяет никому кроме своей семьи, что почти исключает возможность нахождения во главе страны иного лица, никак несвязанного с семьей Рахмона.
В сентябре 2020, одним из хирургов Израильской клиники была опубликована информации о том, что Рустам Эмомали проходил лечение от рака в их клинике в 2019м году. Часть политологов посчитала это одной из возможных причин почему Рахмон вновь выдвинул свою кандидатуру на пост президента, вопреки прогнозам экспертов. Напоминаем, что Рустам Эмомали является действующим мэром Душанбе и председателем нацсовета республики, т.е. вторым лицом в государстве, и потенциальным наследником Рахмона.
Следует отметить, что Рустам является не единственным держателем «активов» своего отца, фактически весь Таджикистан является личной вотчиной клана Рахмона, даже культ личности в этой стране строится не только вокруг самого «лидера нации». Так, например, предложения о наделение статусом «лидера всех мусульманских женщин» поступали в отношение жены президента. Свою дочь Рахмон назначил управляющей аппаратом президента, остальные родственники также занимают крупные государственные посты.
Политическая власть семьи Рахмона дает им и неограниченные финансовые возможности, можно говорить о том, что фактически весь крупный бизнес страны, включая главный банк республики, и доходы от продажи ресурсов находятся в руках семьи президента. Это позволяет нам разглядеть не только предпосылки для появления неомонархического режима в будущем, но и сделать вывод о том, что само государство в целом представляет собой некую форму неофеодализма, где вся страна существует для обогащения лишь одной семьи.
В связи с чем перспективы для успешного будущего Таджикистана в таких условиях кажутся крайне смутными.
