Размышлизмы:
ОНИ И МЫ
Когда начинаешь задумываться на разные опасные темы…
А еще, не дай бог, говорить о них вслух…
Ну, например, как вам постановка вопроса: повезло мне родиться в этой стране или нет? (Я благоразумно умалчиваю насчет того, повезло ли стране от того, что родился тут я. Насчет этого малозначительного обстоятельства у меня вообще одни лишь сомнения).
Еще вопрос: есть ли будущее у этой страны или надежды на что-то хорошее уже бессмысленны? (Под надеждами я имею в виду только надежды и ничего больше).
Далее.
Что здесь светит моим детям? (Сами они у меня об этом не спрашивают. Помалкивают. Пока. Наверное, стесняются. А может, о чем-то уже смутно догадываются, а мне говорить не хотят. Берегут, так сказать, психику родителя).
Смогу ли я устроить себе и своей семье маленький островок счастья или мне этот дерзкий план не удастся? (Полковник нацбезопасности Огай, который надевал на меня наручники в 1998 году, на этот счет нисколько не сомневался. Он обещал мне восемь лет с конфискацией).
Потом.
Прошли мы точку невозврата или потихоньку к ней приближаемся? (По моим ощущениям мы в этой точке давно уже обосновались и живем. И вроде бы как-то даже пообвыклись. Во всяком случае, один церковный служитель вполне доверительно говорил мне, что на третий день люди привыкают даже к аду).
Нужен ли я вообще своей стране или она спокойно обойдется и без меня? (Без Гены Головкина она точно не сможет. И без тореали на пару с кайратнуртасом тоже, кстати, а их фанатов тут уже больше половины населения).
И, в конце концов, хорошая мы страна или так себе? (В смысле, пригодна для жизни или выживание тут и есть, собственно, образ жизни)?
Вопросы, конечно, непростые. И у каждого найдутся на них свои ответы. Но в последнее время я все чаще слышу вопрос, который звучит в разных кругах примерно одинаково. А именно – «валить отсюдова» пока не поздно или еще подождать?
Большинство за то, чтобы валить. И приводят массу аргументов в свою пользу. И это уже не праздная болтовня на кухне за бутылкой «беленькой». Это реальные расчеты с пошаговой их реализацией. В основном рассматриваются такие страны, как Америка, Канада, Австралия и Германия…
И если во времена моей юности иммиграция была голубой мечтой каждого советского гражданина, а на практике представляла из себя опасный экшн с непредсказуемым финалом, то сейчас это просто план. Простой жизненный план.
(Американская мечта – произвести какое-нибудь открытие, сделать что-нибудь полезное для людей и получить признание у себя в Штатах. Казахская мечта – разбогатеть любым способом, «нарубить бабла» и свалить подальше в какой-нибудь Лондон).
Мне думается, в самой постановке вопроса достаточно зримо проступает часть ответа. Который, в свою очередь, отвечает попутно и на все остальные вопросы. Получается, по большому счету мы проиграли. Мы проиграли свою страну. Мысленно многие уже на чемоданах. Ими движут разочарование, досада, мечты о лучшей доле, жажда приключений, затаенные желания, страх, беспокойство, авантюризм и, самое, пожалуй, главное, – неверие в будущее собственной страны. Одним словом, люди голосуют ногами. Они не связывают себя больше с этим государством. Они просто ждут, когда появится возможность осуществить переезд. И что особенно тревожно – уезжают лучшие: творцы, перспективная молодежь, специалисты.
Невольно возникает еще один вопрос.
А кто тогда нужен этой стране? Кто тут востребован? Какой сорт людей наиболее здесь необходим?
Ответов здесь может быть несколько и все они на поверхности.
Ну ладно, допустим, многие уже давно свалили. Теперь свалят оставшиеся. А кто займет их место?
Новый президент предложил не называть больше оралманов оралманами. То есть, возвращенцами. Он предложил их называть – қандас. То есть, единокровцами. Несомненно, так лучше. По крайней мере, звучит красивше. Ок, пусть так. Не в этом суть. Но… уедут одни единокровцы, приедут другие. Вернее сказать, это уже произошло и продолжает происходить. Мне хочется спросить – что это дало стране в качественном плане? Нет, поймите правильно, я ни на что не намекаю, мне просто любопытно.
А что, если взглянуть на ситуацию с другой стороны? Буквально поставить все, так сказать, с ног на голову. К примеру, кто в современном мире захочет нынче приехать и жить в Казахстане? (Разумеется, қандасы не в счет) Я о другом – для кого это является мечтой? Ну, хорошо – не мечтой, а планом. Простым жизненным планом…
Современный историк Фернан Бродель как-то предложил любопытную формулу: «Если евреи прибывали в ту или иную страну, то это означало, что дела там идут хорошо или пойдут лучше. Если они уезжали, то это означало, что дела тут идут плохо или пойдут хуже».
Что-то мне подсказывает, что вряд ли умные евреи повалят со всего мира за своей мечтой в Казахстан. Вот и Бродель об этом деликатно помалкивает. Он даже не намекает на это. Короче, такое не ожидается. Ну что ж, остается жить самим. С теми евреями, чьих отцов когда-то сюда прислали, и они прижились и давно стали своими.
Так вот. Возвращаясь к тому, что многие навострили лыжи.
Я не имею права никого осуждать. Я могу лишь говорить за себя. Сам-то я уже однажды бежал. Неудачно. Пришлось вернуться. Ибо – «слишком казакпай».
Сны мне, понимаешь, стали сниться какие-то беспокойные и малоприятные. С руганью и наездами. В них ко мне являлись мои аульные родственники, апашки с аташками и сильно бранились. А самый вредный из них, наш сосед через огород – старик Туякбай – размахивал плеткой и обещал высечь «сатқындық үшін» – «за предательство». В какой-то момент это превратилось в наваждение, и я вернулся.
Хотя вполне мог и оставаться. Там. Как многие мои друзья и коллеги. Мне давали «гринкарт» и всячески за меня хлопотали. Хочется, конечно, приврать, что умоляли и валялись в ногах. Но нет, этого не было. Никто не валялся. Просто покрутили пальцем у виска служивые люди и с какой-то особенной долей сочувствия заглянули в глаза на паспортном контроле. Видимо, американские пограничники о чем-то тогда уже догадывались.
Кто-то скажет, что я снова «апалитична рассуждаю». Что ж, я привык. Я вечно кого-то раздражаю.
Но это не так. Я просто хочу понять – почему людей не устраивает больше родина? Чем она их так разочаровала? За что они на нее в обиде? Что их привело к такому жизненному выводу? Или она тут ни при чем? Может она и сама рада бы бежать, куда глаза глядят…
А куда глаза глядят? На запад или на восток?
Если честно, страна у нас – так себе. Я считаю, что ее портит государство. Стыдно за него. И обидно. При этом, если предположить, что страна – это мы, то государство, получается, они.
Я считаю, что мы друг другу не подходим. Неравный у нас брак. По принуждению. У нас ведь, если честно, никто согласия не спрашивал. И выбор за нас сделали другие. Не мы. А кто? Опять же – сторона государства. Это его сватья хитро-мудрые все замутили. И шансов нам никаких не оставили. Навязали выбор. Вот и пришлось покорно идти под венец. И это не тот случай, когда стерпится-слюбится. Терпеть еще как-то получается. Из последних сил. А вот с любовью вообще никак. Мы его не любим. И оно нас, можно сказать, втайне ненавидит. Можно сказать, даже презирает. С этим у нас взаимно, а во всем остальном – все наперекосяк. Ну и что это за семья? Оно нас дурит постоянно, и мы заначку прячем за диван. Оно нас постоянно обманывает, лицемерно улыбаясь с экранов, и мы его слушаем с привычным прищуром, типа, да, конечно, кто бы сомневался. И совершенно ввергает в отчаяние то, что деваться нам некуда друг от друга. Мы без него не можем, привыкли, и оно от нас избавиться не может. Говорят, такой брак самый крепкий.
Естественно, иногда возникает желание – бежать. Схватить все, что под руку попадется, документы, заначку, детей под мышку и айда-вперед. Но с другой стороны – а куда валить? Кто нас там ждет? Тут же – дом. Не в том смысле, что березки или ковыль и прочая там романтика… Хотя и это тоже. Но самая фигня, что меня, к примеру, в любой точке мира, на любых сейшелах на третий день уже домой тянет.
Древние индейцы говорили: «Родина там, где тебе хорошо». Выходит, многим тут плохо?
Допускаю – тема не нова. Она просто снова актуализировалась. Но я надеюсь, кому-то еще интересны мои размышлизмы. Впрочем, те десять из ста, способные еще критически воспринимать происходящее, и без меня прекрасно все понимают. Остальным не до рефлексий. В том смысле, что от них ничего не зависит, кроме полноты заднего плана. Им ничего не остается, кроме перспективы участия в массовке. То есть, быть фоном – как говорят в кино. На большее никто из них не претендует и уже не способен.
Фактически я пытаюсь определить геном родной мне души. Определить генетический интеллект. Народный. На каком он сейчас уровне. Для этого потребуется поднапрячь свою память. Ну и мозг, естественно.
Ну что ж, память у меня хорошая, я практически все забываю. Остается лишь избранное. Как со знаком минус, так и со знаком плюс.
Что касается мозгов, то…
«…Всё шутите?
– Давно бросил. Врачи запрещают.
– С каких это пор вы стали ходить по врачам?
– Сразу после смерти…
– Говорят ведь, юмор – он полезный, шутка, мол, жизнь продлевает.
– Не всем. Тем, кто смеется, – продлевает. Тому, кто острит, – укорачивает. Вот так вот».
«Тот самый Мюнхгаузен»
