Традиционные рычаги влияния Кремля в Центральной Азии ослабли, уверяет автор статьи в Al Jazeera. Поэтому можно прогнозировать, что этот регион находится на пороге новой геополитической трансформации и впервые бросает вызов сложившейся после падения СССР реальности:
В старом туристическом районе Лалели в Стамбуле внимание прохожих привлекают тысячи людей с характерными чертами тюркского происхождения, но что заслуживает еще большего внимания, так это их повседневная деятельность на красочных улицах района, вымощенных цветной брусчаткой. Большинство этих иностранцев — торговцы, загружающие дешевые турецкие товары в ящики, готовые к погрузке на дешевые грузовые самолеты. Некоторые из них ради экономии предпочитают перевозку своих товаров на автобусах, как правило, перемещающихся по бездорожью.
В Турции действительно есть множество товаров, которые эти торговцы могут отвезти своим соотечественникам в странах Центральной Азии: Туркменистане, Казахстане, Таджикистане и Кыргызстане. Среди них дешевая одежда, кожаные сумки и другие товары, на которые всегда есть спрос. Тем не менее связь между Анкарой и этими государствами выходит далеко за рамки подобных операций. Мягкая сила Турции в Центральной Азии выражается в огромных инвестициях, крупных энергетических и образовательных проектах, а также проецируется через религиозные школы и культурные учреждения. Турки стремятся расширить свое дипломатическое, политическое и экономическое присутствие в данном регионе, используя в своих интересах общие этнические корни, историю и культурные связи.
Анкара давно осознала необходимость становления влиятельным игроком в стратегическом регионе с более чем 200-миллионным молодым населением, совокупным ВВП, достигающим 2 триллионов долларов, и лидерами, стремящимися стряхнуть с себя старую советскую кожу, создать независимую национальную идентичность и проводить либеральную экономическую политику. Наконец, данный регион имеет большое значение для Турции ввиду тесной связи с ее энергетической безопасностью, не говоря уже об огромном количестве общих политических проблем и вызовов в области безопасности, подталкивающих обе стороны к тесному сотрудничеству.
Несмотря на крепкую культурную и языковую связь и общее тюркское происхождение, советское господство в регионе не позволило отношениям между Турцией и странами Центральной Азии развиваться должным образом. После распада Советского Союза в 1991 году ожидалось, что Анкара сможет сыграть определенную роль в противостоянии русским в их зоне влияния, но контроль Москвы над бывшими республиками СССР все еще был очень сильным, а туркам приходилось иметь дело с рядом серьезных внутренних проблем. Это были как экономические трудности, так и вызов со стороны сепаратистов, ввиду чего турецкие власти были слишком заняты, чтобы активно действовать за пределами государства. Тем не менее Анкара была первой, кто признал независимость государств Центральной Азии.
Даже когда Турция начала восстанавливаться, ей было сложно наладить стратегические отношения в регионе из-за продолжающейся конкуренции с русскими, но через три десятилетия после падения советской империи турки, наконец, смогли найти точку опоры и выступить вперёд в качестве нового игрока. Иными словами, пользуясь отступлением Москвы Анкара постепенно усиливает влияние в центральноазиатских республиках.
Этот сдвиг совпал с приходом к власти в Турции Партии справедливости и развития (в 2002 году) и радикальными изменениями во внешней политике страны. Они включают пересмотр позиции в Центральной Азии как часть более крупного плана по развитию отношений со странами, связанными с Турцией в этническом и культурном плане. В 2009 году был создан Совет стратегического сотрудничества высокого уровня для продвижения интересов Анкары в регионе. Прелюдией стала встреча лидеров Турции и стран Центральной Азии в Азербайджане и подписание договора об учреждении упомянутого совета.
Шаги на данном направлении постепенно набирали обороты. Анкара в 2019 году четко заявила, что считает приоритетом отношения со странами Центральной Азии в рамках своей инициативы «Новая Азия». Это сопровождалось беспрецедентной дипломатической активностью и огромными инвестициями. Речь идет как о крупных проектах в сфере недвижимости и инфраструктуры, реализуемых ведущими турецкими компаниями, так и о деятельности тысяч небольших турецких компаний, работающих в различных секторах экономики. Это привело к увеличению торгового оборота со странами региона до 8,5 миллиардов долларов в 2019 году. Что касается культурного аспекта, то школы, финансируемые правительством Турции, стали предпочтительным вариантов для студентов центральноазиатских республик. То же самое можно сказать об обучении в турецких университетах в связи с учреждением Ассоциации университетов Центральной Азии, объединившей самые престижные вузы региона.
Анкара действовала не только в области культуры и экономики, но и в сфере политики и безопасности. В данном отношении показательна поддержка, оказываемая главному азиатскому партнеру — Азербайджану (находится на границе Центральной Азии на другом берегу Каспийского моря) — в конфликте с Арменией. Тем самым можно говорить о степени сотрудничества Турции со странами азиатской периферии. Во время последнего обострения конфликта вокруг Нагорного Карабаха осенью прошлого года турецкая артиллерия и беспилотники сыграли важную роль: мощная поддержка позволила Баку установить контроль на большей части своих территорий, оккупированных Арменией, что изменило баланс сил на Южном Кавказе. На турецкой территории проходят подготовку сотни военнослужащих из центральноазиатских республик в рамках двусторонних программ в области обороны. К тому же, страна предоставляет странам региона военную помощь и активно участвует в их планах по модернизации своих армий.
Расширяя зону влияния в Центральной Азии, Турция составила конкуренцию России. Столкнувшись с новой политикой Анкары в регионе, Москва также предприняла меры для сохранения и усиления своего влияния. Поскольку большинство стран региона, а именно Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан, являются членами Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), российского эквивалента НАТО, Москва уже имеет политический фундамент, необходимый для расширения присутствия.
В целях повышения боеготовности своих вооруженных сил, дислоцированных в регионе, в 2020 году Москва разместила на своей военной базе в Киргизии беспилотники, а также два современных вертолета Ми-8МТВ-5-1, оснащенных современными средствами защиты. Для облегчения полетов на малых высотах, безопасного взлета и посадки Россия модернизировала развернутые на базе системы ПВО и ПРО. Тем временем российская база в соседнем Таджикистане получила несколько комплексов С-300.
Все эти шаги вызвали вопросы относительно мотивов Кремля. На первый взгляд, ничего необычного — центральноазиатские страны традиционно считаются зоной российского влияния. К тому же, еще с начала 2012 года Кремль начал укреплять региональные военные базы и связанные с ними объекты и оказывать разного рода поддержку местным армиям: продавая им оружие, инициируя совместные учения и программы военной подготовки в рамках Организации Договора о коллективной безопасности.
Исторически Москва оправдывала свое растущее военное присутствие в регионе необходимостью защищать «задний двор», так как территории стран Центральной Азии часто становились желанным объектом для тех, кто хотел ослабить Россию — конкурентов или вооруженных группировок. Все это требует присутствия ее вооруженных сил в данных странах. Вооруженные конфликты в горячих точках, например, в Афганистане, а также контрабанда оружия и наркотиков не должны коснуться российской территории.
Однако в настоящее время ситуация в Центральной Азии довольно стабильна, и поэтому можно говорить о других мотивах российской мобилизации помимо защиты границ. Наиболее убедительным доказательством является то, что зенитные ракетные комплексы и иное вооружение, которые Москва пытается разместить в регионе, изначально не предназначены для борьбы с упомянутыми традиционными угрозами. Более того, российские силы, дислоцированные в регионе, с учетом недавнего конфликта между Азербайджаном и Арменией пока не способны предотвратить какой-либо крупный конфликт, угрожающий безопасности всего региона.
Таким образом, похоже, недавние военные меры Кремля в Центральной Азии больше связаны с конкуренцией с региональными державами, стремящимися закрепиться на задворках России. Судя по всему, дело не ограничивается Турцией: в первую очередь страна опасается расширения китайского присутствия в Центральной Азии под предлогом реализации проекта «Один пояс — один путь». Как известно, Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан являются основными точками этого маршрута, в то время как Армения, Грузия, Туркменистан и Таджикистан стремятся развивать отношения в обход России, считая Китай потенциальным партнером.
Опасения россиян по поводу китайского влияния усугубляются тем, что ее способность вносить вклад в развитие экономики стран региона снижается, как и способность конкурировать с глубокими китайскими карманами в области финансирования и инвестиций. Это угрожает ведущим позициям России в сфере добычи и экспорта газа в данном богатом энергоресурсами регионе. Слабая инфраструктура и острая необходимость в крупных инвестициях, которые Россия не может обеспечить самостоятельно, открывают Пекину новые возможности.
Учитывая указанные многообещающие перспективы в Центральной Азии, совпадающие с желанием Пекина использовать в своих интересах местные природные ресурсы, центры торговли и крупные рынки для продвижения китайских товаров, неудивительно, что страна в короткие сроки стала главным источником прямых иностранных инвестиций в регионе. Кремль понимает, что, как правило, экономическое влияние для Китая представляет собой лишь прелюдию к дальнейшей экспансии, особенно в военной области.
Цифры это доказывают. Например, в период с 2016 по 2020 Китай увеличил свою долю продаж оружия в Таджикистан до 18% по сравнению с 1,5% в период с 2010 по 2014 год. Кроме того, без официального объявления в стране был построен военный объект, и Китай пообещал поддерживать деятельность по охране таджикской границы в районе Душанбе по соседству с Афганистаном, строя военные объекты и поставляя технику. Прошлым летом китайцы намекнули, что считают таджикский Памир частью своей территории, что побудило Москву резко раскритиковать Пекин. Послание Кремля звучит предельно ясно: его терпимость по отношению к экономической экспансии Китая в Средней Азии вовсе не значит, что он будет закрывать глаза на попытки перевести экономические успехи в военную плоскость.
В условиях ожесточенной конкуренции сегодня Россия приступает к активному пересмотру своей политики в Центральной Азии, представляя себя в качестве потенциального посредника и миротворца во время конфликтов и гаранта региональной стабильности. В этом контексте страна, похоже, не возражает против сотрудничества со своим новым соперником, Турцией, и расценивает последнюю в качестве потенциального партнера, если это поможет сдерживать Китай и Иран. Две страны беспокоят Москву гораздо сильнее, чем Анкара.
Хотя Россию и Турцию связывают общие интересы, они являются геополитическими соперниками в силу исторического и географического факторов. В стратегическом плане важно, что Турция является членом Организации Североатлантического договора и имеет гораздо больше общих интересов в области политики и безопасности с Соединенными Штатами и другими странами Запада, чем с Россией, хотя ее отношения с ними складывались не лучшим образом в последние годы. В свете этих фактов для России естественно рассматривать турецкое присутствие в регионе как угрозу своему долгосрочному влиянию, пусть и не самую крупную на сегодняшний день. С другой стороны, растущее присутствие Анкары в Центральной Азии может предоставить Вашингтону бесценную возможность совершить фундаментальный прорыв в зоне российского влияния.
На протяжении десятилетий сильная хватка Кремля в бывших советских республиках не позволяла Соединенным Штатам развивать нужные им отношения в регионе, имеющем первостепенное значение для американцев благодаря своему географическому положению и роли буфера между двумя главными соперниками Вашингтона — Москвой и Пекином. Хотя после 2002 года Соединенные Штаты смогли создать военные базы в Кыргызстане и Узбекистане, чтобы проводить военные операции в Афганистане, влияние Америки в регионе остается ограниченным, и ее внимание в основном сосредоточено на заключении долгосрочных соглашений о доступе к региональным базам и военным объектам. Они могут использоваться для борьбы с текущими и будущими угрозами безопасности в Афганистане.
Таким образом, Турция предлагает Америке присутствие в регионе, к чему она всегда стремилась. Хотя Анкаре еще не скоро сможет занять место доминирующих Москвы (политически) и Пекина (экономически), поддержка Соединенных Штатов позволит туркам и дальше продвигаться в этом стратегическом географическом регионе. Американо-турецкое сотрудничество и эффективное использование рычагов мягкой силы могут создать мощную платформу для противостояния российскому влиянию и растущему китайскому присутствию.
Более того, нынешняя политическая обстановка в Центральной Азии представляет реальную возможность для успеха их потенциального сотрудничества. Страны региона желают улучшить свои экономические условия, модернизировать армию, развивать инфраструктуру, наращивать производство и поставки энергии, их народы привлекают западные демократические ценности, а политическое руководство в разной степени заинтересовано в освобождении от российского влияния и сохранении независимости на политической арене. Традиционные рычаги влияния в руках Кремля ослабли, и поэтому можно прогнозировать, что Центральная Азия находится на пороге новой геополитической трансформации и впервые бросает вызов сложившейся после падения советского государства реальности.
