Телеграм-канал «Всемирное шежире» пишет о тяжелой ситуации в Казахстане. Справедливости ради, стоит отметить, что и Кыргызстан не в лучшей ситуации, а может у нас даже хуже. Однако, Казахстана через своих властителей провозглашал амбициозные цели. Далее уже по тексту телеграм-канала:
Мы отвлекаемся от того, что лежит на поверхности и поэтому остается незамеченным. От того, что изменилось наше будущее, а нам об этом не рассказали. Казахстан, вернее его образ, стал совсем другим. Мы стали бедной страной, теперь это косвенно признал и президент.
Не верите? Вот нам сообщают, что глава государства участвовал в мероприятии ООН — «Международная долговая архитектура и ликвидность». Название уже интригует: тема долгов, а нашу страну трудно назвать большим кредитором. Токаев, как выяснилось, является председателем Группы развивающихся стран, не имеющих выхода к морю. Еще раз — мы не в тридцатке самых развитых, как хотели при Назарбаеве. Мы среди обиженных природой государств — их, по классификации ООН, тоже примерно тридцать. Председательство в этой группе мы приняли у Парагвая.
Что же сказал наш президент? А вот что: «с начала пандемии коронавируса страны Группы столкнулись со смертельно опасным сочетанием сокращения иностранных инвестиций, торговли и денежных переводов, растущей финансовой задолженностью и серьезным снижением бюджетных возможностей, которое повлекло спад их экономик в среднем на 2,4%». Денег стало меньше. Сильно меньше. И президент, а не оппозиция сказали про «смертельно опасное сочетание».
Можно, конечно, предположить, что Токаев говорит про среднюю температуру по больнице, про все развивающиеся страны. Но взглянем на статистику, самую что ни на есть официальную, то есть оптимистическую — и поймем, что речь о нас тоже. Заходим на сайт Нацбанка, открываем раздел «Платежный баланс и внешний долг РК за 9 месяцев 2020 года». «Счет текущих операций сложился с дефицитом (-) $4,1 млрд, в том числе (-) $5,2 млрд в 3 квартале 2020 года», — говорится в документе. Счет текущих операций — это все сразу, экспорт-импорт товаров и услуг, доход от инвестиций, трансфертные платежи. Дефицит означает либо отток капитала, либо масштабное заимствование.
Причем такое снижение демонстрируется уже не первый год. В 2013 с тревогой в таком же отчете отмечалось, что «результаты торговых операций оказали основное влияние на ухудшение счета текущих операций, который по итогам 9 месяцев 2013 года сложился с дефицитом в $193,6 млн». С 200 миллионов мы добрались до 6 миллиардов. Причин тому, что в последние годы растет дефицит по счету текущих операций, может быть много. Но хотелось бы их понять. Кстати, в целом по предварительным итогам 2020-го платежный баланс еще хуже: минус $5,9 млрд. Это говорится уже не в отчете, а просто в сообщении Нацбанка.
Читаем далее отчет о платежном балансе. «Валовый приток иностранных прямых инвестиций (ИПИ) в Казахстан снизился относительно показателя за 9 месяцев 2019 года на 32,2% и составил $12,6 млрд», — сообщается в отчете Нацбанка. В частности, вложения в добычу сырой нефти и природного газа упали на 47,8% (!), в металлургию — на 17,0%, в финансы — на 22,2%. По другим позициям тоже снижение. Инвестировать стали меньше. Следовательно, тревожится Токаев не просто так.
С нашими финансами произошло что-то тревожное, причем давно. Президент волнуется не зря. И мы пока вошли не в тридцатку самых развитых, а группу развивающихся стран без выхода к морю. Забудьте все, что вы знали о Казахстане, повестка совсем другая: мигранты, проститутки и маргиналы. Как в Латинской Америке, спросите вы? Давайте обсудим…
Протеста не будет. Как мы вернулись в прошлое
…Впрочем, молчим не только мы, но и весь госаппарат. Нам пока никто не предлагает ни внятной программы развития, ни даже постановки проблемы — что не так со страной. А не так то, что мы живем не в том Казахстане, который нам обещали. Недавно нам рассказали о массовой драке казахов-вахтовиков в Мурманской области России. Новость не стали сильно разгонять, но сам факт, что появились гастарбайтеры, связанные с Казахстаном, примечателен.
Про гастарбайтеров в Корее в сети уже немало материалов. Их, вроде бы, немного — всего около десятка тысяч, но насколько можно верить этой цифре мы не знаем. В любом случае еще в октябре 2020 Токаев проблему признал. «Наши граждане работают за границей не только в сферах, где требуется высокая квалификация. Многие из них заняты в сфере услуг. Там они готовы браться за работу, которую, возможно, не согласились бы выполнять у себя в стране», — высказался президент.
Есть и новости как будто из девяностых: «Транснациональная преступная группировка вербовала и отправляла казахстанских девушек в Бахрейн для занятия проституцией». Полиция установила 39 потерпевших, они родом из «колыбели духовности» — Шымкента и Туркестанской области. Что логично, Техас — самый бедный регион Казахстана. И никакое нравственное воспитание не спасает.
Обратимся к статистике: «Наибольшее значение уровня бедности в IV квартале 2020 года зарегистрировано в Туркестанской (10,3%), Северо-Казахстанской (5,8%) и Мангыстауской (5,7%) областях, а наименьшее — в г.Нур-Султане (1,5%)», — говорится на сайте Бюро национальной статистики. А что у нас делается в связи с тем, что две области самые бедные? Из одной в другую переселяют людей, не особо заморачиваясь созданием рабочих мест. Как это должно помочь борьбе с бедностью — спросите у авторов «гениальной» программы. Чиновники вам не ответят, зато ответит криминал, который переселяет наших девушек в бордели на Ближнем Востоке.
А тут еще центр социальных и политических исследований «Стратегия» опубликовал очередной мониторинг. «Из опрошенных 13% сказали, что денег не хватает даже на продукты питания, это по существу нищие, — рассказывает президент «Стратегии» Гульмира Илеуова. — Минимальный показатель у нас был в 2004 году — 10%, потом — 2-3%, что коррелировало с данными официальной статистики: примерно 3% населения относится к группе самых бедных».
Но основное это то, что группа людей ответивших, что им хватает на еду, но не хватает на одежду, впервые с 2004 года стала самой крупной — 35%. Средним классом социологи считали другую группу, которая сообщала, что ей хватает денег на одежду, но не хватает на крупные бытовые покупки. И опять же впервые за 17 лет эта группа перестала быть самой крупной. У нас даже условный средний класс стал уже не средним, а никаким.
Социолог «Стратегии» Ольга Симакова информирует, что меняются и настроения казахстанцев. «Раньше ответ «надежда» был у 50% и выше, в 2017 году — у 43%, в 2021-м — уже у 30%. Только каждый третий на что-то надеется. Уверенность в завтрашнем дне раньше была на уровне 20%, а сейчас скатывается фактически до 5-7%», — приводит она цифры. И аккорд все той же Илеуовой: «Когда люди живут долгое время живут в бедности, у них не формируются протестные настроения или запросы к власти, потому что люди заняты выживанием. На самом деле люди маргинализируются». Это она так утешала депутата Ерлана Смайлова, который волновался, не будет ли массовых протестов из-за обнищания.
Реальная повестка нашей страны: член парламента и социолог обсуждают возможность голодных бунтов. Президент с тревогой выступает от лица развивающихся стран. А что же нам предлагает в ответ на эти вызовы идеологический блок? А ничего не предлагает — снимать сериалы, гордиться прошлым. Люди, которые пишут программы озабочены одним — получением денег на написание программ. Самое страшное это не сами проблемы, а это выразительное молчание в команде Токаева. Там делают вид, что ничего не происходит.
