Якову Кузнецову (Кошелькову) на момент описываемых событий едва минуло 28 лет. Потомственный бандит. Его отец, осужденный за разбойные нападения, дни свои окончил на каторге в Сибири. Похожая судьба ожидала и Яшку. Уже в 1913 году он был поставлен на полицейский учет как домушник-рецидивист по кличке Янька, а к 1917 году имел за плечами десять судимостей. Об этом пишет x-files.
Но 1917 год открывал поистине безграничные возможности. Поэтому вместе с еще двумя уголовными авторитетами (Сергеем Емельяновым по прозвищу Сережа Барин и Григорием Мартазиным) он сколотил банду из «каторжан», которая поначалу промышляла «самочинками» – изъятиями ценностей под видом обысков. Потом начались налеты.
Вечером 6 января 1918 года бандиты составляли план ограбления особняка на Новинском бульваре и кооператива на Плющихе. Нужна была машина. Добыть сложно – машин в Москве тогда было мало, замучаешься ждать. Но в этот день повезло – дождались.
Степан Казимирович Гиль,
личный шофер председателя СНХ Владимира Ильича Ленина:
«Зима бы в том году вьюжная, Москву замело снегом. На улицах образовались снежные сопки и ухабы. В тот памятный воскресный вечер мы отправились в Сокольники. Владимир Ильич ехал в одну из лесных школ, где отдыхала Н. К. Крупская (супруга Ленина ).
Мы ехали в Сокольники не через Красные ворота, а по Орликову переулку. В нескольких саженях от Каланчевской площади мы вдруг услышали грозный крик:
– Стой!
Кричал какой-то субъект в шинели. Я прибавил ходу и круто взял поворот. Владимир Ильич спросил:
– В чем дело?
Я ответил, что какой-то неизвестный, должно быть пьяный, преградил нам путь. Проехали благополучно вокзалы, но когда стали подъезжать к Калинкинскому заводу, на середину дороги выскочило несколько человек с револьверами в руках.
– Стой! Машину остановить! – раздался крик.
Я вижу, что по форме не патруль, и продолжаю ехать прямо на них. Неизвестные повторили свой окрик:
– Стой! Будем стрелять!
Я хотел «проскочить», но Владимир Ильич потребовал, чтобы я остановил машину. Он думал, что это милиционеры, проверяющие документы.
Поравнявшись с мостом, я затормозил. Машина остановилась. К нам подбежали несколько возбужденных типов с револьверами в руках и приказали:
– Выходите! Живо!
Владимир Ильич приоткрыл дверцу и спросил:
– В чем дело?
Один из нападавших крикнул:
– Выходите, не разговаривайте!
Бандит схватил Владимира Ильича за рукав и резко дернул к себе. Выйдя из машины, Ильич недоуменно повторил свои вопрос:
– В чем дело, товарищи? Кто вы? – и достал пропуск.
Мария Ильинична (сестра Ленина) и Чебанов, сопровождавшие Ленина, также вышли из машины, еще не понимая, что происходит. Двое бандитов стали около Владимира Ильича, по бокам, направив дула револьверов в висок.
– Не шевелись!
Один из бандитов зашел спереди, схватил Владимира Ильича за лацканы пальто, распахнул его и мигом, профессиональным жестом, выхватил из боков кармана бумажник, в котором хранились документы Ленина, и маленький браунинг…
Мария Ильинична, не сообразив сразу, что это грабители, возмущенно обратилась к ним:
– Какое право вы имеете обыскивать? Ведь это же товарищ Ленин! Предъявите ваши мандаты!
– Уголовным никаких мандатов не надо, – ответил один из налетчиков.– У нас на все право есть.
Очевидно, они не расслышали слов Марии Ильиничны и слово «Ленин» прошло мимо их ушей.
Бандиты заметили меня, сидящего за рулем, потребовали, чтобы я немедленно вышел наружу. Свои требования они подкрепили угрозой револьвера… Я сознавал одно: жизнью Ленина рисковать нельзя.
Один из бандитов сел на мое место, остальные вскочили на подножку машины. Она стремительно сорвалась с места. За рулем сидел, по-видимому, очень опытный шофер – это я заметил по его движениям. Машина скрылась из виду.
– Да, ловко, – произнес Владимир Ильич…»
Потерпевшие пешком добрались до здания Совета Сокольнического района. Долго объясняли часовому, кто перед ним находится. Потом так же долго искали дежурных. Потом дозванивались в ВЧК и Кремль. Ну а когда дозвонились, спать в эту ночь не пришлось уже никому – ни милиции, ни чекистам. Машину нашли в ту же ночь у Крымского моста.
Отъехав пару километров от места нападения, Кошельков заглянул в отнятые документы. А когда осознал, кого только что отпустил, приказал срочно возвращаться к Сокольническому шоссе. Но Ленин был уже в помещении Совета, окруженном автомобилями с чекистами.
Бандиты поехали в центр города, но во все отделения милиции из ВЧК к этому времени поступила соответствующая ориентировка на Renault 40CV из царского гаража с госномером 1048. На Хамовнической набережной машина влетела в снежный завал. Произошло это неподалеку от милицейского поста. Молодой постовой увидел группу людей, пытавшихся вытолкать автомобиль из снега, и решил помочь. В ответ зазвучали выстрелы. На эти звуки отреагировали красноармейцы расположенной неподалеку воинской части. Но бандитам, отстреливаясь, удалось уйти. Постовой и один красноармеец погибли.
Степан Казимирович Гиль:
«Подъезжая к Крымскому мосту, мы услышали стрельбу. Бросились туда. Видим, накренившись на левый бок, стоит моя машина. Сзади, у бензинового бака, лежит убитый милиционер. Спереди – убитый курсант-артиллерист. Ясно, что это дело рук бандитов. Мы стали выручать машину. Наши ребята из боевого отряда принялись ее откапывать и с помощью красноармейцев выкатили на твердую дорогу. Мы тщательно осмотрели машину и нашли корзину с вещами: оказывается, пока мы искали бандитов, они успели сделать несколько ограблений.
Я сел в машину и поехал в гараж. Оттуда позвонил Владимиру Ильичу и сообщил, что машина дома».
Кстати, Ленин не долго потом пользовался этим автомобилем. Вскоре он пересел на шикарный, предназначенный для горных прогулок кабриолет Rolls-Royce Silver Ghost 1914 года, ранее принадлежавший великому князю Махаилу Романову (младшему брату государя). Что ж, новая власть быстро входила во вкус…
После вышеописанных событий, помимо беспощадной борьбы с бандитизмом, задержание Кошелькова для органов стало делом принципа. Методы, правда, по большей части мало отличались от бандитских – путем облав, по сути, тех же налетов.
В одну из таки облав попался кореш Кошелькова, некто Павлов. Ввиду важности дела его допрашивал лично председатель ВЧК Дзержинский.
Из протокола допроса:
«Николай Павлов по кличке Козюль, 20 лет. Сам я никакого участия в захвате автомобиля не принимал, знал об этом по рассказам участников… Убежав с Лубянки, я пошел в Каретный ряд… там сменял шубу на шинель и уехал в деревню. Названия ея не помню, к ихней тете… Там меня и задержали. Думаю, адрес милиции дала Нюрка…
Члены шайки: шофер Колька Заяц, Кошельков Яшка, Мартазин Гришка, еще мальчишка Коська…Адресов никаких назвать не могу, могу сам указать их квартиры.
С подлинным верно.
Подпись».
Теперь, по крайней мере, стало ясно кого искать.
Изменил тактику поиска начальник московского угрозыска Александр Максимович Трепалов, легендарный сыщик, который старался всеми силами освоить школу старого, дореволюционного сыска.
Он в первую очередь опирался на агентурную информацию. И уже на ее основе организовывал ловушки, западни и засады. Но Кошельков оказывался изворотливее, хитрее и, чего греха таить, умнее и – уходил.
Однажды налетчик чуть не попался чекистам. Те пришли в рамках красного террора арестовывать бывшего сахарного заводчика, в гостях у которого «с обыском» уже находился Кошельков. Он заметил подходящих к дому чекистов, через черный ход вышел на улицу, где столкнулся с двумя находящимися в засаде сотрудниками. Привыкнув «работать под ЧК», он и тут не растерялся. Представился Петерсом (заместителем Дзержинского) и грозно потребовал документы. Те отдали. Кошельков, не торопясь, положил удостоверения в карман, а потом достал револьвер и хладнокровно пристрелил обоих оперативников. Не менее красиво, с бандитским шиком ему удавалось уходить из милицейских засад.
Погубила же Яшку, как и многих фартовых парней, любовь. Влюбился он без памяти в красивую двадцатилетнюю сотрудницу Российского телеграфного агентства (РОСТА) – главного инструмента пропаганды новой власти. Специальным постановлением Совета народных комиссаров РСФСР все средства массовой информации обязывались перепечатывать полученные по каналам РОСТА декреты советского правительства и последние новости. Да вот беда, вместо святого, но малодоходного дела пропаганды сотрудники РОСТА приторговывали кокаином. В рамках расследуемого уголовного дела, естественно, шли задержания и допросы. Не миновал арест и яшкину красавицу. Про кокаиновые дела они ничего не знала и искренне считала, что взяли ее из-за Кошелькова.
Дело № 1851.
Из протокола допроса конторщицы Российского телеграфного агентства Ольги Федоровой:
«Причиной моего ареста считаю посещение нашей семьи, и в частности лично меня, известным бандитом Яковом Кошельковым… Он…отрекомендовался комиссаром Караваевым и начал за мной ухаживать. Человек очень практичный, корректный, в обхождении мягкий. Знает иностранные языки, в частности французский, латынь и татарский, немного говорит по-немецки. К тому же он очень начитан.
– А когда вы узнали, что это не Караваев, а Кошельков?
– В ту ночь, когда он у меня остался….»
Вот, собственно, и вся практичность. Немного помаявшись в Бутырке, девушка согласилась на сделку со следствием.
«В Особый отдел ВЧК.
Заявление.
Я предлагаю Угрозыску свои услуги в поиске Кошелькова. Где он скрывается, я не знаю, но уверена, что, если буду на свободе, он ко мне придет, так как очень в меня влюблен».
Нескольких весьма грамотных засад Кошелькову удалось избежать. Зато в них попадали члены банды. По законам военного времени всех их ждал расстрел. Один из членов банды обменял свою жизнь на информацию о конспиративной квартире Яшки – в доме № 8 на Старой Божедомке (ныне – улица Дурова). Мрачное это было место на окраине столицы. Долгое время на этой улице находился убогий (божий) дом, куда свозили неопознанные тела убитых, замерзших, утопших, самоубийц, странников-бродяг – другими словами, невостребованных покойников. В глубоких ямах там штабелями лежали трупы, которые два раза в год (на Пасху или Покров) засыпали землей после панихиды. Хорошее место для конспиративной квартиры, не любили его москвичи.
21 июня 1919 года на этой улице чекисты и муровцы устроили засаду. Когда появился Яшка со своим корешем Сережей Бариным, оперативники сразу начали стрелять. Кошельков попытался было отстреляться с двух рук, но в этот раз превосходство в огневой мощи было явно не на его стороне. Вскоре он получил смертельное ранение и в 18 часов скончался.
При осмотре трупа были обнаружены документы сотрудников МЧК, застреленных у дома сарахозаводчика, две гранаты, два маузера с пустыми магазинами, пистолет системы «браунинг» председателя Совнаркома Ульянова-Ленина и крупная сумма денег.
Пистолет был возвращен законному владельцу.
Из доклада начальника Московского управления уголовного розыска тов. Трепалова:
«В начале прошлого года в Москве организовалась опасная и смелая шайка бандитов под предводительством Якова по прозвищу Кошельков, сына известного своими похождениями повешенного разбойника Кузнецова. Эта шайка рядом вооруженных нападений среди бела дня наводила панику на граждан Москвы и ее окрестностей. Свои разбойничьи нападения бандиты производили с неслыханной дерзостью, не считаясь с количеством жертв… Сколько в течение года этими бандитами было совершено и какой ущерб нанесли они за время своих преступных похождений – никакому учету не поддается, и чтобы описать все преступления этой шайки, потребовалось бы много труда и времени…
Чтобы навести ужас и панику, этой шайкой на улицах Москвы было расстреляно 22 милиционера, стоящих на постах. Ими же совершено убийство двух сотрудников МЧК и сотрудника Московского уголовного розыска.
Представляя данный доклад, доношу, что ограбленный бандитами у председателя СНК браунинг передан мною для возвращения тов. Ленину, при сем прилагаю карточки убитых бандитов и деньги в сумме 63 000, найденные у убитого Кошелькова при осмотре в заднем кармане брюк, через которые прошла пуля.
Теперь эта шайка ликвидирована. Москва освобождена от опасных бандитов, и жители могут вздохнуть спокойно.
При задержании шайки сотрудниками управления уголовного розыска, особенно отдельной группой МЧК при названном управлении, затрачена масса времени, сил, энергии и труда, сопряженного с опасностью для жизни, которою некоторым из товарищей пришлось пожертвовать.
Начальник управления
Трепалов».
25 июля 1919 газета «Вечерние известия Московского совета» поместила сообщение: «По постановлению МЧК расстреляны бандиты: Арцыгов, Чубаров, Жарков, Савельев, Федоров, Морозов, Рябов, Парашев, Чемоданов, вор-рецидивист Осецкий, вор-рецидивист Нечаев – за вооруженные грабежи с шайкой Кошелькова и вооруженное сопротивление при аресте».
