Провал в Афганистане показывает, что США не усвоили уроки Вьетнама, пишет The Economist.
Как только США объявили, что не будут спасать состояние своего клиента, все быстро пошло наперекосяк. Когда противник захватил провинцию за провинцией, правительственные солдаты сбрасывали форму и бежали. На бумаге в армии были сотни тысяч хорошо экипированных бойцов. На самом деле его немногочисленным лояльным командирам приходилось покупать боеприпасы у нечестных офицеров снабжения и платить наличными за артиллерийскую поддержку. Спецназ хорошо сражался, но регулярными войсками часто командовали некомпетентные родственники политиков. Солдатам не платили, поскольку чиновники воровали военные бюджеты. Граждане оставались верными своим семьям и кланам, а не коррумпированному правительству, которое скорее могло поколебать их, чем помочь им. Государство представляло собой потемкинскую деревню, построенную в угоду своим американским спонсорам. Когда они ушли, он упал.
Так было в Южном Вьетнаме в 1975 году и снова в Афганистане. Сходство между двумя коллапсами поразительно. Они выходят за рамки провалов разведки, лживых речей и брошенных союзников. В конце концов, оба государства пали, потому что они были опустошены коррупцией, древней болезнью управления, которой подвержены американские проекты государственного строительства. (Подумайте также об Ираке, Косово, Боснии и Гаити.) Политологи когда-то считали коррупцию второстепенной проблемой, но теперь многие считают ее критически важной для понимания не только того, почему американские прокси терпят неудачу, но и того, как работают государства в целом.
Коррупция обычно определяется как злоупотребление служебным положением в личных целях. Самая простая форма — это взяточничество, которое в Афганистане широко распространено. «От свидетельства о рождении до свидетельства о смерти и всего, что находится между ними, вы каким-то образом должны давать взятку, — говорит Ахмад Шах Катавазай, бывший афганский дипломат. (Его выгнали со службы после того, как он написал статью, в которой осуждал коррупцию в правительстве.) Таможенные служащие, полиция и клерки обычно требуют бакшиш («чаевые»). По мере продвижения Талибана в последние недели плата за получение паспорта выросла до тысяч долларов.
Но мелкое взяточничество — наименее опасный вид коррупции. Что еще более тревожно, для получения одобрения правительства на крупные инвестиции необходимо, чтобы министры или полевые командиры могли участвовать в этом процессе. Что еще хуже, государственная работа с доступом к взяткам сама по себе является ценным товаром. Как обнаружила Сара Чейес, эксперт по коррупции, руководя НПО в Афганистане с 2002 по 2009 год, местные чиновники часто покупают их должности. Затем они должны вымогать откаты, чтобы окупить свои вложения, и при этом отправлять начальству часть прибыли. Катавазай говорит, что должность начальника районной полиции может стоить 100 000 долларов.
Такая коррупция создает сети покровительства, которые угрожают целостности государства. Основная цель чиновников — не выполнение миссии своего ведомства, а вымогательство доходов для распределения среди своих семей и друзей. Даже до вторжения Америки Афганистан частично управлялся сетями патронажа, возглавляемыми региональными полевыми командирами.
Однако вместо того, чтобы демонтировать эти сети, Америка укрепляла их, платя полевым командирам за поддержание мира, согласно отчетам Специального генерального инспектора по восстановлению Афганистана (SIGAR), американского надзорного органа. Афганцы вскоре пришли в ярость из-за коррупции в правительстве и стали более приветливы по отношению к Талибану. Исследование, проведенное Transparency International в 2015 году, процитировало прозрение одного из политиков: «Ребята внизу отправляют деньги в верхнюю часть системы, а ребята наверху отправляют защиту вниз, так и работает мафия».
Лишь в 2009 году Америка обратила серьезное внимание на коррупцию. Г-жа Чейес стала советником Стэнли МакКристала, генерала-реформатора, который тогда возглавлял ISAF, коалицию сил под руководством НАТО в стране. Следственное подразделение ISAF, известное как Shafafiyat («прозрачность» на пушту), было создано под руководством Макмастера, который позже выполнял функции советника по национальной безопасности Америки. Он добился прогресса в пресечении мошенничества при закупках. (Собственные антикоррупционные органы афганского правительства преследовали в основном политических врагов.)
Но при последующих командирах Шафафият был сокращен. К моменту последнего наступления талибов государство стало настолько коррумпированным, что большинство его губернаторов заключили сделки с джихадистами, чтобы перейти на другую сторону. Афганская армия была в плохой форме для сражения: ее численность была раздутой из-за «солдат-призраков» — лиц, числящихся в платежных ведомостях, чтобы командиры могли украсть их зарплаты.
Американцы определенного возраста могут помнить термин «призрачные солдаты» из Вьетнама, где коррумпированные командиры использовали точно такую же систему. Возможно, четверть имен в реестрах южновьетнамской армии (ARVN) в дельте Меконга в 1975 году были вымышленными. Некоторые офицеры АРВН были блестящими бизнесменами: один южновьетнамский полковник заказывал бесцельные артиллерийские заграждения, чтобы продать гильзы от гильз на металлолом. Как и в Афганистане, полиция и вооруженные силы также получали прибыль от торговли героином.
Действительно, выводы отчета 1978 года о падении Южного Вьетнама, подготовленного RAND, аналитическим центром по вопросам безопасности, предвосхищают выводы последнего отчета SIGAR по Афганистану, опубликованного 31 июля. В отчете RAND говорится, что южновьетнамцы считали коррупцию «фундаментальным недугом, во многом ответственным за окончательный крах». Проблема была диагностирована во Вьетнаме дальновидными офицерами еще в начале 1960-х годов. Так почему же Америка отказалась рассматривать это как серьезную проблему, когда десятилетия спустя вторглась в Афганистан?
Один ответ состоит в том, что это потребует изменения точки зрения. За последние два десятилетия многие ученые стали рассматривать коррупцию как форму управления как таковую. Это напоминает до-современные государства, которые политолог Фрэнсис Фукуяма называет «персоналистическими» правительствами, где власть основана на узах семьи или дружбы, а не на безличных институтах. Такие государства в основном озабочены умиротворением вооруженных командиров, отдавая им долю экономической добычи.
Это описание также применимо к мафии, феодальным системам, например, в средневековой Европе, и режимам полевых командиров в Южном Вьетнаме и Афганистане. Подобные состояния могут быть достаточно стабильными. Но им не хватает лояльности и сплоченности, необходимых для того, чтобы победить дисциплинированное идеологическое повстанческое движение, такое как вьетнамские коммунисты или Талибан.
Другая проблема заключается в том, что американские интервенции были инициированы вооруженными силами, которые склонны к оптимистичному освещению событий и краткосрочному мышлению. Военные офицеры «очень сосредоточены на том, чтобы активно действовать в течение девятимесячной ротации, что не очень подходит для решения проблемы коррупции», — говорит Марк Пайман из компании CurbingCorruption. Г-н Пайман, возглавлявший исследование Transparency International, говорит, что в начале оккупации офицеры хвастались тем, что успокоили свои районы, расплатившись с полевыми командирами. Между тем у агентств по оказанию помощи есть сомнительная привычка судить об успехе по тому, сколько денег они собрали и потратили ли они все.
Это приводит к связанной с этим проблеме: слишком большие траты денег в бедных странах порождают коррупцию. И в Южном Вьетнаме, и в Афганистане огромный приток американских долларов вызвал всплеск инфляции, уничтожив зарплаты в государственном секторе. (Афганистан, с ВВП около 20 миллиардов долларов в 2020 году, получил 145 миллиардов долларов американской помощи в период с 2001 по 2021 год. Инфляция в среднем составляла 17,5% в 2003-08 гг.) Ни одно из правительств не имело возможности собирать достаточные налоги на заработную плату солдат и гражданского населения. Даже честные государственные служащие были вынуждены требовать откатов, чтобы прокормить себя.
Поэтому одна рекомендация экспертов по борьбе с коррупцией заключается в том, что в таких странах, как Афганистан, помощь должна быть умеренной и сосредоточиваться на достижениях, а не на размерах грантов. Легче сказать, чем сделать. Америка одновременно входит в число самых богатых и идеалистических стран мира и, вероятно, в какой-то момент решит спасти еще одну страдающую страну. Если она не узнает, что доллары не могут построить настоящее правительство, она может в конечном итоге создать еще одно фальшивое правительство.
