Две недели назад Узбекистан и Таджикистан завершили совместные военные учения «Содружество-2022», проведенные вблизи г. Термез, и направленные на уничтожение «условного противника с помощью пулеметов, артиллерии и другого оружия». В прошлую субботу в Таджикистане закончились военные учения «Regional Cooperation-2022», организованные Центральным командованием ВС США. В них приняли участие воинские контингенты из США, Таджикистана, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, и Монголии, Пакистана в качестве наблюдателей. Все эти акции продемонстрировали в первую очередь единство «персидского» и «тюрко-монгольского» (далее кратко – «тюркского») «компонентов» в нашем регионе, пишет Талгат Мамырайымов своей статье на check-point.kz.
В целом, в статье «тюркская» и «персидская» компонента – это условные понятия, ибо они издавна здесь взаимопереплетены. Первый «образец» этого взаимопроникновения – таджикская нация. Нужно также учитывать внутренние противоречия в каждом из этих «миров», о чем отчасти скажем чуть ниже. Отдельно отметим, что в материале Таджикистан называется «персидским» в историко-языковом аспекте – без привязки к Ирану. Образно говоря, на основе синтеза, взаимоотношений «персидского» и «тюркского» сформировалась центральноазиатская цивилизация. Так, термин «Туркестан» издавна является общим для всех народов Центральной Азии. В свое время была Туркестанская автономия (официальное название которой было Turkiston muxtoriyati), просуществовавшая с 28 ноября 1917 года по 22 февраля 1918 года на территориях современных Узбекистана, Казахстана и Кыргызстана. Кстати, председателями правительства Turkiston muxtoriyati были легендарные казахи М. Тынышпаев и Мустафа Шокай.
Но вернемся к нашим дням. Как известно, Таджикистан и Туркменистан не подписали в Чолпон-Ате Договор о дружбе и сотрудничестве стран Центральной Азии, мотивировав это необходимостью завершения для этого внутригосударственных процедур в их странах. Данное обстоятельство дало повод некоторым сторонам утверждать, что «персидский» Таджикистан якобы далёк от «тюркских» стран региона и ориентируется на Москву. Но, как видим, все эти разговоры далеки от реальности, ибо мы веками живем в этом регионе (та же Россия в историческом смысле относительно недавно пришла в ЦА), и поэтому нам, по большому счету, нечего делить. Кроме того, данные учения в очередной раз показали (они с США проводятся уже с 2004 года, но в этом году они прошли в более расширенном формате), что нас готовы в случае угрозы поддержать сильные страны.
В ответ на «Regional Cooperation-2022» заместитель директора департамента и печати МИД РФ И. Нечаев ожидаемо заявил, что «контакты с недружественными России странами не должны наносить ущерб стратегическому партнерству с нашей страной, противоречить обязательствам в рамках действующих соглашений общих объединений, включая ОДКБ и ЕАЭС, СНГ и ШОС». Как говорится, обычный имперский нарратив, запрещающий «колониям» делать самостоятельные шаги, не санкционированные Кремлем.
Российские СМИ пишут, что эти военные маневры вызвали гнев не только Кремля, но и Бейджина. На самом деле Китай понимает, что страны нашего региона, проводя эти учения, вряд ли готовятся к противостоянию китайской экспансии. Недавно все страны Центральной Азии, за исключением нейтрального Туркменистана, в ответ на визит Н. Пелоси на Тайвань официально заявили, что считают данный остров неотъемлемой частью Китая, проявив свою лояльность по отношению к Бейджину. Тем самым Бейджин, скорее всего, понимает, что наши страны видят потенциальную угрозу своей безопасности прежде всего со стороны Афганистана и России. К месту будет сказано, что, судя по всему, Россия в ЦА изначально «правит» по принципу «разделяй и властвуй», подспудно противопоставляя друг другу «тюрков» и «персов».
К слову, «Жэньминь жибао» сообщает, что в начале августа Чрезвычайный и Полномочный Посол Кыргызской Республики в КНР К.Дж. Бактыгулова в Секретариате ШОС провела брифинг по 4-й Консультативной встрече глав государств Центральной Азии. Указывается, что она сообщила о развитии сотрудничества стран региона как между собой, так и с такими внешними игроками как Китай, Россия, США, ЕС, Япония, Корея, Индия, Италия, страны Вышеградской группы и др. Сравнительно недавно министр иностранных дел КНР Ван И. совершил визит в наш регион, в ходе которого заверил своих центральноазиатских коллег в заинтересованности Китая в стабильности и безопасности всей Центральной Азии, включая Афганистан.
Таким образом, известный узбекский общественно-политический деятель, председатель зарегистрированной в Швеции Ассоциации «Central Asia» П. Ахунов в комментарии для Сheck-point.kz заметил: «Таджикистан — это неотъемлемая часть ЦА, и я уверен, что эта страна будет стремиться участвовать в интеграционных процессах в регионе, особенно с Узбекистаном на первом этапе, а затем с другими странами региона». Не случайно Таджикистан из года в год развивает сотрудничество с остальными странами региона, в том числе в ряде совместных крупных проектов. Что касается развития отношений между Таджикистаном и Ираном, то они обусловлены объективными интересами – в первую очередь стремлением предотвратить угрозы с территории Афганистана.
Тем не менее, несмотря на вышеобозначенные радужные перспективы, есть некоторые моменты, омрачающие интеграционное сотрудничество даже внутри «тюркского» компонента в регионе. В этой связи П. Ахунов указывает на недавние события в Каракалпакстане, прошлые Ферганскую и Ошскую трагедии, сегодняшние некоторые казахско-кыргызские противоречия. П. Ахунов уточняет: «Для нашего региона характерны линии противоречий не по языковому признаку, а по хозяйственным интересам. В частности, планы Кыргызстана проложить железную дорогу Китай-Кыргызстан-Узбекистан невыгодны Казахстану, поскольку несут в себе перспективы лишения его монополии на транспортном транзите из Китая».
Пулат Ахунов справедливо замечает: «Понятия «тюркский мир», «персидский мир» в масштабе Центральной Азии абсурдны, если под персидским миром в нашем регионе подразумевать таджиков. Но если подразумевать Иран, то тут есть глубинные противоречия. Возьмём древний пример сотрудничества тюркского и персидского мира. Помните попытку шаха Бабура, который вступил в союз с персидским шахом Исмаилом Первым, и в 1511 году захватил Самарканд. Этот союз был очень плачевен, население не приняло союз с персами-шиитами и изгнало Бабура из Центральной Азии. Так что, если говорить о противоречиях с персидским миром и подразумевать Иран, то тут есть религиозное противоречие, которое корнями уходит далеко в прошлое».
В связи со сказанным П. Ахунов подытоживает: «Сотрудничество с Ираном будет идти без взаимного проникновения, так как недоверие населения к шиитам будет играть свою роль. Хотя вот к китайцам у населения ЦА нет такого недоверия, китайцы спокойно осваивают наш регион, казалось бы, что недоверие к китайцам должно быть еще большим, чем к иранцам, те ведь вообще идолопоклонники по меркам мусульман региона. Но, если говорить о таджиках, то тут нет противоречий по языковому или религиозному признаку. Таджики в большинстве, как и всё остальное население ЦА, сунниты-мусульмане, и поэтому нет противоречий по религиозному признаку. Тут линии противоречий проходят по хозяйственным интересам. Но мне кажется, что сотрудничество с Ираном всё-таки будет налаживаться, поскольку нашему региону нужны новые торговые пути и без сотрудничества с Ираном нам будет трудно выходить в мир».
Персидская цивилизация с давних времен играет очень значительную роль в Центральной Азии. В советское время влияние персидского культурного компонента существенно ослабло, но в современный период народы ЦА начинают возрождать свои коренные ценности, среди которых существенное место отводится персидской культуре. Как было сказано выше, «тюрки» и «персы» — это две стороны одного «мира», который есть в каждом народе Центральной Азии. Есть и прагматическая сторона развития сотрудничества Ирана и нашего региона – это выход через иранские порты Чабахар и Бандар-Аббас на мировые рынки, роль Ирана в Афганистане после вывода войск США и многое другое.
Поэтому нам необходимо делать акцент на развитии коннективности (связности) региона для расширения сотрудничества в энергетике, торговле и безопасности с близлежащими к югу, востоку и западу от нас регионами, в том числе для выхода в Мировой океан. Данная стратегия может способствовать интеграции нашего региона, его кооперации в решении разных региональных проблем. Вслед за этим наши страны смогут начать проекты по кооперации в первую очередь в индустриальной и аграрной сферах. Для лучшего ответа на изоляционизм и протекционизм в мире сложно найти более лучшего способа, чем проекты по региональной кооперации в разных экономических отраслях. Благо у нас есть интеллектуальные возможности, чтобы создать такие конкурентоспособные предприятия. Тем самым сегодня не конкуренция за лидерство в чем-либо становится ведущим фактором успешного развития государств, а в первую очередь — кооперация в рамках региона.
Согласно ООН, эффективная кооперация стран Центральной Азии «могла бы за 10 лет повысить региональный ВВП как минимум в 2 раза». К тому же многие наши региональные проблемы могут быть разрешены только на основе совместных усилий всех стран ЦА. Ведь на текущий момент регион Центральной Азии характеризуется рядом острых проблем. Наряду с этим среди стран региона нередки конфликты как межэтнические, так и между государствами по тем или иным вопросам, чаще всего связанные с экономическими проблемами и вопросами делимитации границ. При всем этом есть потенциал для мирного сосуществования, взаимовыгодного сотрудничества. Несмотря на факты межэтнических конфликтов в той же Ферганской долине, проблемы никогда не выходили за рамки того района, в котором они происходили. Таким образом, у стран и народов ЦА интеграционные отношения могут быть налажены, и могут развиваться.
