Можно сказать, что прошедший недавно саммит ШОС в Самарканде стал особо значимым для Центральной Азии. Ряд экспертов отмечают, что на этом форуме негласную роль «хозяина» торжества играл китайский лидер Си Цзиньпин. Собственно, сама пышная, «царская», церемония встречи Ш. Мирзиёевым и остальными узбекскими высшими чинами председателя КНР Си Цзиньпина в аэропорту Самарканда говорит о многом. В то время как В. Путина в аэропорту скромно встретил только премьер-министр А. Арипов. В этой связи возникли предположения, что Самаркандский саммит ШОС стал некоей презентацией Китая как нового гегемона Центральной Азии – вместо России. К тому же есть более весомые аргументы в пользу этого вывода, пишет политолог Талгат Мамырайымов в своей статье на check-point.kz:
Известный китайский эксперт Чжао Хуашэн, профессор Института международных исследований Фуданьского университета в одной из своих статей отметил, что после январских событий в Казахстане Бейджин решил отойти от своей политики невмешательства во внутренние дела других стран. Теперь, по словам Чжао Хуашэна: «Когда в соседних странах возникает нестабильная ситуация и когда они нуждаются в помощи, Китай может оказать содействие, чтобы направить ситуацию в правильное русло, насколько это возможно, уважая при этом суверенитет, территориальную целостность страны и международное право. Конструктивное взаимодействие особенно необходимо, когда беспорядки и хаос носят экстерриториальный характер, а также угрожают национальной и региональной безопасности. Это также является результатом растущего осознания Китаем своих возросших обязанностей и возможностей в качестве крупной державы. Данную политику Китая можно рассматривать, естественно, и в контексте ШОС».
Не случайно Си Цзиньпин на днях заявил, что Китай будет «поддерживать Казахстан в защите независимости, суверенитета и территориальной целостности». Это заявление, очевидно, адресовано в первую очередь Москве, с которой у Астаны в последнее время начались некоторые разногласия. Отдельные аналитики полагают, что сегодня Китай намерен взять ШОС «под свой полный контроль», сделав его азиатским противовесом политике США в сфере безопасности. То есть в таком случае Бейджин, по-видимому, попытается взять под «полный контроль» и ЦА. Ведь для ШОС главная «подведомственная» территория – это Центральная Азия.
В то же время есть такое выражение «большие деньги любят тишину», которое как нельзя точно характеризует сущность политики Китая на внешней арене. Экономический прагматизм является сердцевиной китайской политической культуры. Так, для китайцев, наверное, является дикостью политика газового шантажа Европы, которой придерживается Кремль. К слову, видимо, потому-то Бейджин не выступил с поддержкой агрессии России в Украине, ибо основным экономическим партнером Китая являются Евросоюз и США, несмотря на политические трения с последними. Сам глава КНР Си Цзиньпин выражал озабоченность по поводу войны в Украине, заявляя, что она подрывает экономические основы мира.
В этом плане, полагаем, Бейджин заинтересован в поддержании стабильности в Центральной Азии. Во-первых, Китай, поддерживая стабильность в нашем регионе, так стремится нейтрализовать возможные угрозы безопасности с нашей территории для Синьцзяна. Во-вторых, через Центральную Азию пролегает на сегодня главный для Китая железнодорожный торговый маршрут в Европу. (После начала войны в Украине китайский транзит в Европу через территорию России стал проблематичным.) Последние соглашения насчет этого на Самаркандском саммите ШОС, высказывания китайских официальных лиц, в том числе самого Си Цзиньпина, подтверждают заинтересованность Китая в бесперебойной работе проектов «Одного пояса, одного пути» в ЦА. (Возможно, поэтому Талибан, на который имеет большое влияние Бейджин, неоднократно заявлял о том, что не собирается нарушать безопасность Центральной Азии.)
Кроме того, следует учитывать, что китайские инвестиции широко представлены в наших странах. К примеру, в Казахстане китайский бизнес контролирует около четверти нефтегазового рынка, а в Туркменистане – большую часть. Несмотря на недоверие наших элит к устремлениям Китая в регионе, их прагматичный интерес все же берет верх, ибо китайский рынок для наших экономик является одним из самых заманчивых и выгодных. Среди всего прочего наши власти рассчитывают получить новейшие китайские технологии в области металлургической промышленности, нефтехимии, IT, сельскохозяйственных удобрений и т.д. Однако, похоже, Москва не намерена «отдавать» ЦА под полное шефство Китая.
Как известно, Россия наш регион рассматривает как зону своих национальных интересов, как «часть» своей «империи». В отличие от Китая, для которого мы являемся в основном – источником разных природных ресурсов, транзитной территорией для доступа на Ближний Восток, в Европу. Другими словами, для Москвы – мы та «территория», которую она никому не собирается «отдавать», даже могущественному Китаю, от которого Россия сегодня сильно зависит. Для России – это принципиальный вопрос «пацанских ценностей», которые исповедует российская правящая элита, даже вопреки выгоде от сотрудничества с Китаем. Ведь война в Украине показала готовность Кремля к иррациональным, безумным шагам. Ввиду этого всем нам нужно приготовиться к самым наихудшим (варварским) методам борьбы путинской клики за гегемонию в Центральной Азии.
Вместе с тем сказанное не означает, что Бейджин готов жестко конкурировать с Москвой за наш регион. Россия важна для Китая в его политическом противостоянии с Западом. (Примечательно, что Председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу недавно в Москве поддержал военные действия России в Украине, представив Запад в качестве главного виновника этой войны.) Тем самым Бейджин будет продолжать разностороннее сотрудничество с Россией, но не сильно переходя за красные флажки, расставленные Западом, в частности, не нарушая антироссийские санкции. Одним словом, взаимоотношения Бейджина с Москвой также обусловлены прагматизмом. Впрочем, в плане экономического прагматизма, для Китая, например, более ценны отношения с Европой. Следовательно, торговый транзит в Европу через ЦА для Китая – это стратегический проект, на который Москва не смеет покушаться.
Компетентный российский исследователь китайской международной торговли Александр Кнобель полагает, что китайская инициатива «Один пояс – один путь» подчинена в первую очередь логике защиты существующих глобальных цепочек международного производства и обмена товаров, важной частью которых является Китай. На наш взгляд, Бейджин благодаря такому «мягкому подходу» реализует свои геополитические, геоэкономические и геокультурные интересы. Такой подход соотносится с известной китайской культурно-философской стратегией «Кто мягко шагает, тот далеко пойдет».
Как бы то ни было, кто знает, может быть, сегодняшние трагические события на кыргызско-таджикской границе стали реакцией некоторых крупных игроков на смену гегемона Центральной Азии, который неформально произошел на саммите ШОС в Самарканде? То есть так, с другой стороны, была омрачена эта встреча в верхах и, тем самым, несколько подмочена репутация Бейджина, как авторитетного актора, выступающего за мир и стабильность в нашем регионе. Не исключено, что поэтому В. Путин и ОДКБ в эти дни активно вели переговоры с Душанбе и Бишкеком, позиционируя себя как истинного гегемона и «миротворца» Центральной Азии?
