В последнее время в СМИ стали чаще сообщать о разных трагических событиях в Казахстане, в ходе которых после жуткого насилия, буллинга люди заканчивают жизнь самоубийством, либо получают моральные и физические увечья. Наконец-то, в казахстанском информационном пространстве стали уделять более пристальное внимание этой проблеме. Тем не менее, в СМИ до сих пор не приходят к выводу о том, что все эти ужасы, по всей видимости, приняли массовый характер из-за кризиса морали и человечности в казахстанском социуме. Некоторые читатели могут возразить, мол, не надо драматизировать и преувеличивать. Дело в том, что по известным историческим причинам казахстанцы весьма терпимо и снисходительно относятся к насилию. Более того, порой насилие для казахстанцев – это норма, пишет известный казахстанский аналитик Талаг Мамырайымов.
Собственно, сегодня в Казахстане правит бал атмосфера, идеологема «человек человеку волк». Многие из нас относятся друг к другу с опаской, недоверием, подозрением, готовностью в любой момент «вступить в бой» за хорошее место. Подобно тому, как животные борются за территорию. Те, кто не соответствует этим «ценностям», объявляются ботаниками, тряпками, либо ненормальными. Понятно, что некоторые из этого списка становятся «белыми воронами» по соображениям гуманизма, эмпатии, но большинству из остальных казахстанцев это не интересно. В Казахстане наблюдается дегуманизация всех сторон человеческой жизнедеятельности. Больше всего ужасает, что эта атмосфера поддерживается видными общественными деятелями, людьми с учеными степенями, которые в восхищении везде развешивают изображения «тюркских» волков, как личных идеалов. Отчасти отсюда в казахстанском социуме очень высоко ценится «сила», способность «быть волком»; «крушить невозмутимо», как «батыр», «мужик»; главное, чтобы «бабки зарабатывал», был добытчиком.
Такие установки, «ценности» пробиологических социальных ролей больше соответствуют животному миру, обезьянам, нежели homo sapiens. Мы сейчас вплотную приблизились к такому «обществу» — у нас доминируют только две социальные роли – «настоящий мачо-мужик» и «женщина-самка». И все это оформлено в биологическую рамку, когда мужик – стойкий разрушитель, добытчик типа неандертальца, а женщина – «самка», охраняющая и выращивающая «детенышей». Хотя еще в Древней Греции, Древнем Риме мужчины стремились быть одновременно воинами и философами, интеллектуалами. Но нам до такого уровня, как до Луны пешком. К сожалению, такие «абстрактные», «ужасные» вещи у нас мало кто понимает и рассматривает их как нечто нормальное. Над такими людьми наши «воины-батыры» смеются. Как правило, смеются над всем, что не соответствует примитивному набору ценностей просоветской «морали»: над «бомжами», «юродивыми», «неудачниками».
Причем главная «идеологическая» оболочка этой картины мира – это аморализм. Ведь, например, беспредел наших некоторых чинуш, их наплевательское отношение к нуждам простого народа, общества можно объяснить только как — отсутствие морали, непонимание того, что такое добро, зло, человечность. Евразийская милитаристская культура, доминирующая в нашем социуме, в большинстве своем не придерживается ценностей и норм гуманизма, уважения каждой человеческой личности. Соответственно, в этой культуре много людей с чертами психопатов: эмоционально черствых, хладнокровно жестоких, не имеющих эмпатии, чувства вины. Во многом поэтому Казахстан, в частности, является одним из мировых лидеров по самоубийствам, а по подростковым суицидам занимает 1-е место в мире. Ведь одна из главных причин подростковых суицидов – это буллинг (травля). Напомню, что подростки больше всего подвержены влиянию социальных «норм».
Перечислим главные критерии психопата: почти не испытывает чувств (страх, вина и стыд и др.). У психопата отсутствует понимание и осознание того, что такое «добро», «зло», «хорошо» и «плохо». Однако психопаты могут быть прекрасными актерами в проявлении «искренних» чувств, когда это им выгодно и необходимо. Кроме того, они способны так перекручивать ситуацию, чтобы даже самый неблагопристойный поступок представить, как добропорядочный. Кстати, «психопаты очень сильны в вербальных войнах», следовательно, их невозможно как-то «образумить» словами. Они признают и уважают только властную, физическую и материальную силу, а также бесстрашное сопротивление «слабых». Многие психопаты стремятся работать в силовых структурах. Психопаты часто встречаются среди маньяков и преступников. В целом, психопатов рассматривают как социальных хищников, «охотящихся» на других людей, манипулирующих ими. Тем самым они часто достигают и политической власти над людьми. К примеру, некоторые эксперты полагают, что В. Путин является классическим психопатом.
Психопаты могут скрываться и за такими расстройствами личности как-то: нарциссизм, пограничные и истерические. В нашей стране, по-видимому, как раз и наблюдается этот феномен — обычно в виде сочетания психопата и нарцисса в одном лице. Нарциссу, как и психопату, сложно испытывать эмпатию. Соответственно, они спокойно причиняют боль другим людям, и с наслаждением наблюдают, как те переносят страдания. Нарциссы и психопаты презирают сентиментальных людей. Психопаты, как и нарциссы, с яростью воспринимают критику, поскольку они не приемлют, что кто-то может поставить под сомнение их способности или пренебрегает ими. Эти люди даже микроскопическую обиду могут помнить всю жизнь, отвернувшись от обидчика и ожидая удобный случай, чтобы поквитаться с ним. А прощение у них считается непозволительной слабостью.
Признаки нарцисса: раздутое чувство собственной значимости с преувеличением своих достижений и талантов. Нарцисс считает, что все ему что-то должны. Он использует других людей для достижения собственных целей. При этом он не способен искренне благодарить за оказанные услуги. Ключевой характеристикой нарцисса выступает создание собственного идеального образа, ибо его самооценка весьма нестабильная и зависит от мнения других. Упрощенно говоря, комплекс неполноценности мотивирует нарцисса на самолюбование с помощью своего «грандиозного» образа. Нарциссам не присуще чувство вины и раскаяния. Их, как правило, только гложет чувство стыда и страха выглядеть неподобающим образом в глазах окружающих. Оттого-то они очень чувствительны к критике, тяжело и враждебно на нее реагируют. Потому что критика – это удар по его грандиозному образу, то есть чуть ли не угроза жизни. Наверное, не надо подробно описывать, как в нашей стране ненавидят критику.
Многие иностранцы замечают, что мы, казахи, «абсолютно не умеем принимать критику», впадая в негодование и ярость, несмотря на правду, содержащуюся в критике. Рациональные люди, как правило, в ответ на такую критику стремятся меняться в лучшую сторону, а мы обычно полностью отвергаем неприятную для себя критику, в том числе категорически не желая меняться. Самое удивительное, что в казахстанской научно-экспертной среде часто категорически не принимают даже научную и экспертную критику. А это в свою очередь говорит о том, что такие люди не являются учеными и экспертами. Десятилетия доминирования практик тоталитаризма, особенно его цензура, самоцензура, серая одномерность и сервильность сделали невозможным существование в нашей стране полноценных социальных, гуманитарных наук. (Вообще, сложно ожидать широкое распространение социальных ученых среди людей с сервильной психологией и моралью.)
Примечательно, что многие казахи встречают в штыки любую экспертную, научную информацию, показывающую неприглядные стороны настоящего и прошлого казахского социума. Довольно часто можно встретить байку о том, «как можно ненавидеть свой казахский народ, чтобы его жестко критиковать». Они не знают про исследования немецких ученых германского общества третьего рейха, остро критические труды западных философов о западных обществах, от которых у них бы «волосы дыбом встали». Тем самым нас, казахов, «хлебом не корми», а главное – похвали, и ты будешь «в шоколаде». Много разных пройдох за счет этого хорошо живут, не забывая периодически хвалить казахов в СМИ. Между прочим, коллективный нарциссизм порождает ксенофобию и шовинизм, когда большинство начинает испытывать веру в то, что их общность обладает исключительной ценностью и значимостью, требующей привилегированного отношения, а не равных прав.
В казахстанском социуме доминируют люди советского типа (это так называемый «идеальный» тип, обобщающий самые распространенные черты людей советского тоталитаризма). Просоветская мораль базируется на «одноклеточной» простоте (без всяких претензий на интеллект, логическую рациональность и элитарную культуру), неприятии «занудства» и тому подобных вещах. Просоветские люди ресентимента с рабским конформизмом и приспособленчеством носят в себе подавленную злобу на репрессивное государство, которую они выливают на других, беззащитных, людей. В тоталитарном обществе своеобразная мораль. Казалось бы, в ней также можно найти принципы общечеловеческой морали в духе «не убий» и прочее. Но при тщательной проверке и анализе выясняется, что эта мораль показная, выставочная. На самом деле эта мораль в жизни людей, тем более государства, почти не работает. Вместо этого работает какая-то другая «мораль», которая является системой адаптации и приспособления к репрессивным и тоталитарным практикам государства с целью извлечения из этого определенных дивидендов.
Отечественные социологи показали же, что «казахстанцы признают идеальными одни ценности, а в жизни руководствуются другими». Как отмечает научный руководитель Левада-центра Лев Гудков, у советского человека, по сути, не было морали в европейском смысле. Лев Гудков приводит следующие базовые моральные характеристики советского человека: лукавость, двоемысленность, постоянная чрезвычайная настороженность (из-за системы принуждения и насилия), циничность, крайняя недоверчивость и рабское приспособленчество к репрессивному государству. Президент Советской социологической ассоциации Т. Заславская очень емко и точно назвала советского человека: «Лукавый раб». Полагаю, все данные характеристики в той или иной степени и форме получили широкое распространение и среди современных казахстанцев. Левада-центр показал, что тип советского человека и сегодня воспроизводится, поскольку сохраняются просоветские социальные и политические институты.
Нужно понимать, что одной из основ казахстанской «морали» являются криминальные понятия, нормы и ценности. Ведь на территории Казахстана в сталинские времена находились большие концлагеря, к нам в те времена разными путями попали много прокриминальных элементов. В результате в Казахстане стала «рулить» прокриминальная «мораль», органично интегрированная с советскими моральными нормами и ценностями. Неделю назад в СМИ писали о том, как в Шымкенте в приюте для собак тех содержат в ужасающих условиях, из-за которых они массово умирают. Защитница прав животных, выйдя из того приюта, горько плакала, а работники этого учреждения смеялись над этим. Эта статья разделила читателей, если следовать комментариям, на тех, кто ужаснулся (таких было не очень много), и на тех, кто не нашел в этом инциденте ничего страшного. В данном случае в какой-то степени видно, что у нас происходит с человечностью и моралью. Ведь у нас такое же отношение, в сущности, не только к животным, но и нередко к людям. За исключением тех случаев, когда «доброта» социально, властно одобрена, и является показным, выставочным «благодеянием»…
