На 9 июля 2023 года в Узбекистане запланированы досрочные президентские выборы. Похожие политические трансформации за последние несколько лет пережил весь регион. Что лежит в основе политических систем стран Центральной Азии, из каких элементов состоит «формула власти» и почему в регионе в ближайшее время не будет женщины-президента, Ia-centr.ru рассказал заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин (ниже текст интервью без изменений):
— Какова основная формула вертикали власти в странах Центральной Азии? Она уникальна или у нее есть аналоги?
— Любая политическая система постсоветской Центральной Азии заточена на лидера, который в данный момент находится у власти. При президенте Нурсултане Назарбаеве Казахстан был одним, при новом лидере Касым-Жомарте Токаеве — стал другим. Институциональные вещи не поменялись, министерств больше или меньше не стало. Поменялась система лояльностей, от которой зависит все и в Казахстане, и в остальных республиках — тут нет исключений.
Другое дело, что в Туркменистане системы лояльности работают не так, как, например, в Киргизии, — эти особенности серьезно разделяют страны региона. К сожалению, у нас, на Западе и даже в Китае государства Центральной Азии воспринимаются как некое гомогенное пространство.
На самом деле между Киргизией и Туркменистаном, между Казахстаном и Таджикистаном в плане политического устройства — пропасть.
В целом «формула власти» в Центральной Азии не отвечает европейской модели и не вполне отвечает российской. Когда республики региона обрели независимость, они, конечно, смотрели на ближайших соседей — Китай и Россию. Но модели больших государств с имперским прошлым не подходили для центральноазиатских государств.
В итоге за основу были взяты модели Турции и аравийских монархий. Но все это было творчески переосмыслено. А сейчас для коллег из Центральной Азии важной темой является выделение личных особенностей, отличающих их политические системы от государств арабов и турок.
Тем не менее аналоги центральноазиатской модели стоит искать в первую очередь на Ближнем и Среднем Востоке.
— В государствах Аравии, в частности в Саудовском королевстве и ОАЭ, важную роль играет родственный фактор. Что можно сказать о семейственности в политической жизни ЦА? Оказывают ли сыновья и дочери президентов влияние на государственную политику?
— Они действительно имеют влияние. Родственники хороши тем, что не предадут, от них не ждут неприятных сюрпризов. Политическому патрону, тем более главе государства, нужны люди, кровно заинтересованные в партнёрстве. Правда, на практике даже кровные родственники предают своих благодетелей. Однако дело не только в этом.
Две основные проблемы всех центральноазиатских режимов — лояльность и короткая скамейка запасных. Количество людей, которых можно поставить на должности, ограничено.
Так, президенты Узбекистана и Киргизии неоднократно говорили об этом в последние годы.
Дефицит квалифицированных кадров — родовое проклятие Центральной Азии. Поэтому, в частности, приходится рекрутировать родственников — больше не на кого положиться.
Но я не думаю, что родня, например, Шавката Мирзиёева — его зятья или дочки — могут влиять на выработку действительно серьёзных, стратегически значимых для страны экономических и политических решений. Такого не было даже в Казахстане времен первого президента. Не думаю, что в этом плане ситуация в Узбекистане, Таджикистане, Туркменистане или Киргизии коренным образом отличается.
Родня Назарбаева могла влиять на решение вопросов, связанных с деньгами, с «отжимом» того или иного бизнеса. Эти люди имели банки, нефтяные скважины. Сейчас власть в Казахстане поменялась, а сайты западных СМИ уже переполнены информацией о том, как дальняя родня нового президента становится все более успешной в экономическом смысле.
«Злые языки» говорят, что нынешняя власть в Казахстане потихоньку отжимает бизнес «старой» элиты и «старой» родни в свою пользу.
Возможно, на самом деле это неправда: проверить и доказать такую информацию сейчас невозможно. Но эта тематика находит долю аудитории и в самом Казахстане. Часть простых граждан — такое мнение устойчиво, хотя и не является общепринятым — воспринимают «Жана Казахстан» («Новый Казахстан». — Прим. Ia-centr.ru) как стремление перестроить кормушки «старой элиты» под новых людей.
Если строить предположения, то родня новых президентов, конечно, заинтересована в том, чтобы получить максимальное количество преференций и возможностей влиять на финансовые потоки. В большинстве государств региона, за исключением Киргизии, власть наследуется роднёй или приближенными людьми прежних президентов. Новому руководству всегда необходима новая элита, а элите надо на что-то жить. Вероятно, новые фигуры, оказавшиеся в управлении, будут выстраивать для себя кормовую базу.
— Могут ли гипотетически родственницы лидеров, например Саида Мирзиёева или Озода Рахмон, прийти к власти в какой-то из стран Центральной Азии?
— Теоретически такой гендерный вариант мог бы быть интересен людям, желающим кардинальных перемен в политике Центральной Азии, чтобы буквально опрокинуть шахматную доску и начать все с чистого листа. Кто это может быть? Понятно, что не русские и не китайцы, а скорее наши западные бывшие партнёры.
Другое дело, что наследницы, откровенно говоря, не имеют серьёзного влияния. Они могут говорить о борьбе с домашним насилием — это в мейнстриме, под это могут даже выделяться деньги внешних спонсоров. Но всерьёз это никто не воспринимает.
Таджикский вариант тут более интересен, потому что Рустам Эмомали — далеко не один в семье. Его возвышение, которого все ожидают, нанесёт удар по всей остальной родне президента Эмомали Рахмона. Родни очень много — в этом смысле, вероятно, как-то подстраховаться пытается и ее женская половина.
У Озоды (вторая дочь президента Таджикистана Эмомали Рахмона. — Прим. Ia-centr.ru), конечно, есть серьезный бэкграунд.
Но важно понимать, что государства Центральной Азии, мягко говоря, не предназначены для того, чтобы ими управляли женщины, и останутся таковыми как минимум в среднесрочной перспективе.
Даригу Назарбаеву (старшая дочь экс-президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. — Прим. Ia-centr.ru) когда-то пытались превратить в аналог Беназир Бхутто (дважды премьер-министр Пакистана в 1980-е и 1990-е годы; первая в новейшей истории женщина, возглавившая правительство мусульманской страны. — Прим. Ia-centr.ru) — это закончилось плачевно для нее самой и всех причастных к этому людей. Одни материальные убытки, политические потери и утрата многолетних контрактов.
Поэтому ни Саида Мирзиёева (старшая дочь президента Узбекистана. — Прим. Ia-centr.ru), ни Озода никогда не будут иметь реальной власти и поддержки. То, что случилось с Гульнарой Каримовой (старшая дочь первого президента Узбекистана Ислама Каримова; начиная с 2013 года на нее были заведены несколько уголовных дел по обвинениям в хищениях и вымогательстве, в настоящий момент она отбывает срок в колонии. — Прим. Ia-centr.ru), — наглядная демонстрация того, во что можно превратить биографию женщины, демонстрирующей политические амбиции.
— Существуют ли в странах Центральной Азии в настоящий момент риски, связанные с передачей власти?
— Передача власти в Таджикистане от отца к сыну, скорее всего, не пройдёт так же гладко и красиво, как в Туркменистане. Есть много подводных камней̆ и внешних конкурентов, которые могут повлиять на ситуацию. Но, строго говоря, опыт Ашхабада неприменим для соседей — это как сравнивать Северную Корею с Японией, Филиппинами или Индонезией.
Туркменистан даже не стоит в одном ряду с другими центральноазиатскими республиками. Там нет НПО, внешнего интернета, иностранных баз и безвизового режима, а министерство национальной безопасности жестко контролирует проявления инакомыслия.
В целом большинство рисков в Центральной Азии являются сугубо внутренними — социальное неравенство, несоблюдение элементарных норм экологии, незащищённость человеческой жизни. Это, конечно, не может не вызывать отторжения у населения. Когда американцы пытаются «раскачать» Центральную Азию и пугают цветной революцией, они используют уже готовый набор элементов.
Можно говорить, что, как правило, угрозы не исходят от силовиков — армии или МВД. Центральноазиатский генералитет — это люди, полностью встроенные в систему и не имеющие амбиций. Если у кого-то амбиции появляются, их быстро гасят другие представители силовой системы. Такие люди играют по правилам и исторгают любой элемент, который идёт против сложившегося баланса политических сил.
