Изучение людей, которые живут больше 100 лет, может открыть секрет более долгой и здоровой жизни. Но статистика говорит о другом. Об этом говорится в статье Wired:
Жан-Мари Робине не впечатлить бабушкой возрастом 100 лет. Конечно, это неплохо, но насколько необычно дожить до 100? Робине — демограф и исследователь долголетия, и только в его родной Франции насчитывается 30 000 столетних людей, что в 30 раз больше, чем полвека назад. Если сложить всех столетних людей по всему миру, то получится 570 000 — целый Балтимор, где живут долгожители. Иметь праздничный торт со 100 свечами приятно, но в наше время в этом нет ничего особенного.
Чтобы по-настоящему заинтересовать Робине, нам нужно немного поднять ставки. Он является экспертом по супердолгожителям: людям, которые живут до 110 лет или даже дольше. В 1990-х годах Робине помогл подтвердить возраст самого старого человека, который когда-либо жил. Жанна Кальман родилась в 1875 году и пережила 20 французских президентов, а затем умерла в 1997 году в возрасте 122 лет, пяти месяцев и 15 дней. С тех пор Робин стал коллекционером супердолгожителей, помогая вести одну из крупнейших и наиболее подробных баз данных о таких людях.
Для Робине каждый супердолгожитель является важнейшей точкой отсчета в поисках ответа на главный вопрос: существует ли верхний предел продолжительности человеческой жизни? «Мы еще многого не знаем. И нам это не нравится» — говорит специалист. Но есть еще более фундаментальный вопрос, который лежит в основе всей области исследований долголетия. Что если в нашем стремлении расширить границы продолжительности человеческой жизни мы ищем ответы не там, где нужно?
Если вы когда-нибудь читали интервью с супердолгожителем, то неизбежно возникнет один вопрос: в чем секрет? Ну, выбирайте сами. Секрет в доброте. Не иметь детей. Общение с природой. Избегать мужчин. Или быть замужем. Выкуривать 30 сигарет в день. Не курить 30 сигарет в день. Пить виски. Полностью воздерживаться от алкоголя. Мы изучаем жизнь суперстариков, чтобы найти подсказки, как нам жить дольше самим.
Но это неправильный подход к вопросу, считает Робине. По его мнению нужно сделать шаг назад, посмотреть, сколько было суперстариков, и выяснить, когда они жили и когда умерли. Он считает, что пределы человеческого долголетия будут найдены не путем изучения отдельных людей, а путем коллективного изучения супердолгожителей. Это статистическая загадка: чтобы разгадать ее, нужно точно знать, сколько людей умерло в возрасте 111, 112, 113 и так далее лет, чтобы определить вероятность того, что супердолгожитель не доживет до следующего дня рождения.
В 1825 году британский математик Бенджамин Гомпертц опубликовал одну из первых попыток рассчитать пределы продолжительности жизни человека на основе этого подхода. Вооружившись записями о рождении и смерти из Карлайла и Нортгемптона, Гомпертц рассчитал, как изменяется риск смерти человека с возрастом. Гомпертц обнаружил, что после того, как человеку исполнилось 20 лет, его риск умереть в последующий год продолжал расти год за годом. Но в возрасте 92 лет произошло нечто любопытное. Ежегодный шанс умереть выровнялся на уровне 25 процентов в год. Этот вывод был странным. Он навел Гомпертца на мысль, что у старения человека нет верхнего предела. Теоретически, размышлял он, ничто в его данных не указывает на то, что люди не могут жить много-много веков — точно так же, как жили патриархи в Библии.
Но статистика — жестокая наука, и Гомпертц это тоже знал. Согласно его данным, риск умереть в возрасте 92 лет был настолько высок, что потребовалось бы немыслимо большое количество людей, достигших этого возраста, прежде чем нашелся бы хоть один человек, доживший до 192 лет. Точнее, три триллиона человек — в 30 раз больше, чем когда-либо рождалось. И все же Гомпертц столкнулся с проблемой, связанной с набором данных. Столь мало людей доживало до 90 лет, что ему было трудно понять, каков уровень смертности в преклонном возрасте. Указывали ли его результаты на какой-то непреодолимый предел продолжительности человеческой жизни или это просто временное ограничение, которое может быть снято с развитием медицины?
Современные демографы подхватили идею Гомпертца, иногда с неожиданными результатами. В 2016 году Ян Вийг и его коллеги из Медицинского колледжа Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке пришли к выводу, что уровень смертности после 100 лет начинает быстро расти, что ограничивает продолжительность жизни человека примерно 125 годами. Два года спустя другая группа демографов, на этот раз под руководством Элизабетты Барби из Университета Сапиенца в Риме, пришла к противоположному выводу. Она утверждала, что смертность людей растет экспоненциально до 80 лет, затем она замедляется и выравнивается после 105 лет. Исследование Барби открывает заманчивую перспективу того, что верхнего предела продолжительности жизни человека вообще не существует, как и предполагал Гомпертц.
Если уровень смертности действительно достигает плато в определенном возрасте, то экстремальное долголетие — это просто игра цифр, говорит Робине. Допустим, 10 человек достигли возраста 110 лет, и риск того, что каждый последующий год кто-то из них умрет, достиг 50 процентов. Пять из них достигнут возраста 111 лет, два или три — 112, один или два — 113, один — 114 и никто не доживет до 115 лет. Чтобы иметь хорошие шансы на то, что кто-то доживет до 115 лет, вам нужно удвоить число людей, доживших до 110 лет, и так далее. Другими словами, верхний предел продолжительности жизни зависит от того, сколько людей выжило в предыдущем году. Но все эти цифры зависят от того, что именно и где находится плато смертности. Проблема в том, что имеющиеся данные для расчета этого плато не очень хороши.
Лучшей глобальной базой данных о смерти является база данных о смертности людей, но она объединяет в одну группу всех людей в возрасте старше 110 лет. Существует Международная база данных о продолжительности жизни (IDL), включающая данные о живых и умерших людях, достигших возраста 105 лет и старше, которую Робине помог создать в 2010 году. На пике своего развития IDL содержала данные из 15 стран, но ужесточение правил конфиденциальности данных означает, что в последнее время данные поступают неравномерно. Некоторые страны с тех пор частично отозвали свои данные.
Например, в Японии больше столетних людей на душу населения, чем где-либо в мире, но в 2007 году Министерство здравоохранения, труда и благосостояния этой страны сократило объем общедоступных данных о столетних жителях — это означает, что один из самых богатых источников данных о сверхдолгожителях больше не дает полезной информации. И в странах, которые представляют хорошие данные, процесс подтверждения и отслеживания записей о рождении, которые могут датироваться началом 19 века, все еще трудоемкий и утомительный. Чтобы подтвердить возраст Жанны Кальман, Робине расспросил женщину о ее ранней жизни, сверяя ее ответы с церковными записями, переписями и свидетельствами о смерти. Несмотря на это, IDL содержит записи о чуть менее 19 000 человек, живых и умерших, из 13 стран. Но для Робине жизненно важно собрать еще больше.
Друг Робине Джей Ольшански, эпидемиолог из Университета Йллинойса в Чикаго, придерживается иного мнения. «Будет ли уровень смертности плато или он продолжит расти, вероятно, совершенно неважно» — говорит Ольшанский. По его словам, сам факт того, что трудно получить достоверные данные о смертности после 110 лет, говорит нам все, что нужно знать о верхнем пределе человеческой продолжительности жизни — тот факт, что супердолгожителей так мало, говорит о том, что мы уже достигли верхнего предела человеческой продолжительности жизни. Как единственный человек, проживший дольше 120 лет, Жанна Кальман является просто статистическим отклонением, говорит Ольшанский. Другие люди могут побить ее рекорд на несколько лет, но это не означает, что продолжительность жизни человека будет расти, расти и расти.
На самом деле, Ольшанский считает, что наша одержимость сверхдолгожителями — это неправильный подход. «Изучать этих чрезвычайно долгоживущих людей — все равно что изучать Усэйна Болта в беге и говорить: «Да, мы все можем бегать так же быстро» — говорит он. «Преподносить их как то, что возможно для всех, наивно». Напротив, Ольшанский говорит, что стремление к долголетию в развитых странах мира в основном уже закончилось. Мы уже живем исключительно долго, отмечает он. В 1990 году Ольшанский написал работу, в которой утверждал, что ликвидация всех форм рака, который в то время был причиной 22 процентов смертей в США, добавит всего три года к средней продолжительности жизни в США. Как только вы достигаете определенного возраста, если одно заболевание не убивает вас, значит, за углом есть что-то еще, что убьет вас.
Ольшанский считает, что мы должны переключить наше внимание на помощь людям в ведении более здорового образа жизни, а не просто сосредоточиться на общей продолжительности. Это мнение разделяет Юулия Йылхявя, главный исследователь Каролинского института в Швеции и научный консультант MedEngine, компании по обработке медицинских данных, расположенной в Финляндии. «Нам, безусловно, следует уделять больше внимания тому, как сохранить не только здоровье, но и функциональные способности».
Годы, прожитые в добром здравии, — может быть, и не очень приятный родственник исследований долголетия, но поиск путей, позволяющих людям вести более здоровый образ жизни, может оказать гораздо большее влияние, чем увеличение продолжительности жизни на несколько лет. Важной частью продления здоровой жизни является определение того, когда у людей начинает ухудшаться здоровье, и каковы ранние индикаторы этого ухудшения. Одним из способов является определение степени хрупкости — мера, которая обычно учитывает такие факторы, как социальная изоляция, мобильность и состояние здоровья, чтобы получить общий балл хрупкости. В Англии Национальная служба здравоохранения автоматически рассчитывает баллы хрупкости для всех людей в возрасте 65 лет и старше с целью помочь людям дольше жить независимо и избежать двух основных причин госпитализации пожилых людей: падений и неблагоприятной реакции на лекарства.
Но исследование Йылхявя предполагает, что показатели хрупкости могут быть полезны и на более ранних этапах жизни. Она обнаружила, что увеличение показателей хрупкости связано с более высоким риском смертности в пожилом возрасте, но эта связь особенно ярко проявляется в возрасте 50 лет, когда скачок показателей хрупкости указывает на относительно большое увеличение риска смертности. Йылхявя говорит, что это признак того, что оценивать хрупкость в возрасте 65 лет слишком поздно. Вместо того, чтобы искать ключ к здоровому старению у сверхстарых людей, нам следует обратить внимание на то, когда и почему у более молодых людей начинается ухудшение здоровья.
Конечно, жизнь сверхдолгожителей дает нам некоторые подсказки о том, что нужно, чтобы прожить очень долгую жизнь. Например, мы знаем, что существуют генетические факторы долголетия как у животных, так и у людей. В начале этого года французская монахиня по имени Люсиль Рандон умерла в возрасте 118 лет и 340 дней. Робине изучает генеалогию, чтобы выяснить, были ли у нее, как и у Жанны Кальмент, предки, прожившие исключительно долгую жизнь. Найдите семьи долгожителей, и, возможно, в них обнаружится больше генов, продлевающих жизнь. Но даже люди с исключительно хорошими генами, дожившие до 110 лет и более, все равно являются экстремальным статистическим отклонением. Поскольку примерно в середине XXI века бэби-бумеры достигнут своего столетия, а число людей в пожилом возрасте увеличится, можно ожидать, что число очень старых людей в развитых странах мира будет расти. Но такая тенденция еще далеко не гарантирует, что кто-то превзойдет 122 года жизни Жанны Кальман.
Возможно, в этом и заключается настоящая тайна супердолгожителей — насколько большая часть их жизни действительно находится вне нашего контроля. Даже если все большее число людей благословлено хорошими генами, здоровым образом жизни и отличным медицинским обслуживанием, это не значит, что мы должны ожидать, что рекорды продолжительности жизни рухнут. Робине выглядит намного моложе своих 71 лет, и его часто спрашивают, в чем его секрет. «Я знаю секрет, потому что мне его рассказала Жанна Кальман» — обычно отвечает он. Но правда в том, что Калмент, в отличие от других супердолгожителей, никогда не делилась с Робине своими советами по долголетию. У нее вообще не было никакого секрета.
