Практически до самого конца XX века в Северной Америке, Австралии и ряде других стран власти пытались ассимилировать коренные народы весьма неочевидным способом. Они забирали детей из общин и принудительно помещали их в школы-интернаты для аборигенов. Значительная часть этих детей умирали, подвергались жестокому обращению и эксплуатации. Это было очень широко распространенной практикой, но когда сегодня СМИ публикуют свидетельства этих событий, это всякий раз подается как сенсация.
Стив Минтон — о том, почему «перевоспитание» детей в смертельно опасных интернатах стало практически нормой в странах первого мира и как получилось, что несмотря на повсеместность этой практики, белое население этих стран, как правило, до сих пор ничего не знает о них? Его публикацию разместил «Нож»:
В период с 1890-го по 1978 год в школе-интернате для индейцев Камлупс в канадской провинции Британская Колумбия тысячи детей из числа коренного населения учились «забывать». Разлученные со своими семьями, эти дети были вынуждены забыть свои языки и культуры. Правительство и учителя верили, что они помогают не только детям коренных народов, но и всей канадской нации. Поселенцы надеялись, что если детей коренных народов сделать похожими на белых, это пойдет на пользу Канаде.
В 1890 году такая программа «обучения» была введена в интернате Камлупс, состоящем из нескольких деревянных кабинетов и жилых помещений. Но в начале XX века школа расширилась, и для размещения большего числа учащихся был построен комплекс зданий из красного кирпича. В 1950-х годах в интернате ежегодно учились более 500 детей из числа представителей коренных народов, что делало его крупнейшим учебным заведением подобного рода в Канаде.
Сегодня здания из красного кирпича по-прежнему стоят на земле народа ткемлупс. Заглянув в окна, можно увидеть старые кабинеты и холлы. Можно прогуляться по территории интерната, в бывшем фруктовом саду или берегам реки недалеко от комплекса. Можно постоять над могилами 215 детей, которые погибли прямо здесь, в индейском интернате Камлупса. Некоторые так и не дожили до своего четвертого дня рождения.
Можно подумать, что школа Камлупс и ее безымянные могилы — это отдельная, достойная сожаления часть канадской истории, которая не имеет отношения к настоящему моменту. Но это не так. Эти 215 могил — последствия реализации гораздо более масштабного политического проекта, который продолжается и по сей день.
Когда в мае 2021 года места захоронений в Камлупсе были обнаружены с помощью георадара, для международных СМИ это стало «сенсацией».
Позже появились публикации с прямой речью тех, кто там учился, и представителей коренных народов, живущих на этой территории, и вскоре всем стало ясно, что «сенсация» среди коренного населения Канады была известна всем.
Как объясняет Розанна Казимир, нынешний лидер народа ткемплус, поиск тел был затеян лишь для того, чтобы доказать очевидный факт:
«Наше сообщество знало об этом, и нам нужны были доказательства. Насколько нам известно, эти дети умерли, не имея никаких документов. <…> Некоторым из них было всего по три года. Мы искали способ доказать их гибель из глубочайшего уважения и любви к ним и их семьям. Мы понимали, что эта земля является местом их упокоения».
Свидетельства выживших в этой школе и их потомков были встречены шоком и недоверием со стороны некоренных канадцев: как такое могло произойти? Почему мы ничего не знали об этом? На самом же деле это не было секретом. Документы лежали в архивах учреждений в свободном доступе; об этом говорили представители коренных народов; соответствующие данные вносились в правительственные отчеты. Мы не просто решили обо всем забыть, мы участвовали в грандиозном проекте по забыванию того, что случилось.
Последние десять лет я, будучи белым британским психологом, интересующимся образованием и социальной справедливостью, изучал все, что мог найти об этом сознательном забвении и о попытках насильственной ассимиляции коренных народов посредством «обучения» в интернатах. Я безмерно благодарен представителям коренных народов Канады и других стран, которые на протяжении многих лет щедро делились со мной своим опытом и историями. Очень часто они говорили мне на прощание: «Вам следует рассказать об этом своим людям». Этот текст — моя попытка выполнить их просьбу.
Для меня было большой честью разговаривать с представителями коренных народов, прошедшими через подобные «образовательные» учреждения, и с их потомками, которые делились со мной своими историями и ожиданиями. В архивах хранятся записи с историями тех, кто в результате колонизации оказался в бедственном положении. Итак, почему же мы «шокированы»? Что на самом деле означает эта «сенсация»?
Эти вопросы становятся более актуальными, если мы признаем, что подобные злоупотребления имели место не только в далеком прошлом.
Вот, например, записанный в 1998 году рассказ Вилли Спорта о его опыте учебы в школе-интернате Альберни в Британской Колумбии в 1930-х годах:
«Я говорил по-индейски в присутствии преподобного Питтса, директора школы Альберни. Он спросил: „Вы говорили по-индейски?“ Прежде чем я успел ответить, он стянул с меня штаны и стал бить по ягодицам, пока не устал. Едва я пошевелился, он зажал мою голову между коленями и стал бить сильнее. Чтобы выпороть меня, он взял толстую конвейерную ленту от станка.
Этот Питтс пытался убить нас. Если бы дети заболели, он бы не стал рассказывать об этом их родителям, и дети умерли бы прямо там, в школе. Его план состоял в том, чтобы убить всех индейцев, поэтому Питтс никогда не говорил родителям, если их дети заболевали туберкулезом.
Я заболел туберкулезом, и Питтс никому об этом не сказал. С каждым днем мне становилось хуже, и я умер бы там вместе со всеми остальными, но мой отец узнал об этом и забрал меня из школы. Если бы не мой отец, я давно был бы мертв».
Подобные случаи имели место и в XX веке.
Обнаружение мест захоронения в Камлупсе и последовавший за этим «шок» канадцев-поселенцев показывает, что беспамятство — в форме убеждения, сокрытия или обмана — является неотъемлемой частью той системы, которая убила этих детей и стерла их из памяти поселенцев.
В подобном беспамятстве нет ничего особенного. Это неотъемлемая часть европейского колониального проекта. На этом основываются история географических «открытий» и претензии на территории, физическое истребление коренного населения и попытки насильственной ассимиляции коренных народов. Однако обмануты были не только представители коренных народов, но и сами белые европейцы — беспамятство, сопровождавшее принудительную ассимиляцию, распространялось в обе стороны. Когда образовательные, социальные и политические системы лишают идентичности колонизированные народы, они могут заставить и своих граждан забыть ужасы колонизации, отрицать, что подобные вещи когда-либо происходили, и агрессивно требовать, чтобы другие также испытали на себе эту искусственную коллективную амнезию. «Беспамятство» поселенца — это не просто провал в памяти. Оно проистекает из намеренного уничтожения систем знаний, выработанных коренными народами. Это эпистимицид.
Колонизаторы веками забирали детей из общин коренных народов, о чем представители этих народов прекрасно знали. Этим детям был причинен огромный вред.
С конца 1800-х по конец 1900-х годов примерно 150 тысяч детей из числа представителей коренных народов, метисов и инуитов были интернированы в канадские «школы».
В этот же период подобные вещи случались с детьми коренных народов по всему миру, среди них — дети маори в Новой Зеландии, дети аборигенов Австралии и островитян Торресова пролива, дети саами, инуитов и квенов в северных странах и дети коренных народов в Соединенных Штатах. Многие выжившие поделились своими воспоминаниями:
«Моей душе был нанесен урон. Это были самые бесполезные годы моей жизни. Они были потрачены впустую, а потраченное впустую детство ничем не исправишь», — говорит Андерс Ларсен, учитель саамского языка, о своем опыте ученичества в «школе-интернате» в Норвегии в 1870-х годах.
«Английский я еще едва понимал, но мне уже было запрещено говорить на каком-либо ином языке… Я как будто должен был быть сразу двумя людьми: Ново Кумигом, как меня звали на самом деле, и Деннисом Бэнксом, как меня называли американцы. Деннис Бэнкс должен был постоянно защищать Ново Кумига. Я узнал, кто такие президенты, выучил математику, обществознание и научился говорить по-английски. Но Ново Кумиг по-прежнему был частью меня», — говорит Деннис Бэнкс, лидер движения американских индейцев, описывая «обучение» в американской школе-интернате для индейцев Пайпстоун в 1940-х годах в документальном сериале «Мы останемся» (2009).
«Меня отправили работать на ферму в качестве домашней прислуги. Это было ужасно, хозяин дома часто приходил ночью в мою комнату и принуждал меня к сексу. <…> Я пошла к старшей сестре и рассказала ей, что произошло. Она промыла мне рот с мылом, надрала уши и сказала, что со мной произойдут ужасные вещи, если я расскажу об этом другим детям. <…> Потом мне пришлось вернуться на эту ферму, чтобы работать. <…> На этот раз меня изнасиловали, избили и исполосовали мне лезвием бритвы руки и ноги, потому что я сопротивлялась и кричала. Фермер и один из его работников изнасиловали меня несколько раз. <…> Меня осмотрел врач. Он сказал старшей сестре, что я беременна. <…> Моя дочь родилась в 1962 году в Мемориальном госпитале короля Эдуарда. Я была так счастлива, у меня была прекрасная малышка, которую я могла любить, лелеять и которая всегда была со мной. Но мои мечты вскоре были разрушены: эти ублюдки забрали ее у меня, сказав мне, что она будет на попечении, пока я не стану достаточно взрослой, чтобы заботиться о ней. Они сказали, что я смогу вернуть своего ребенка, когда уйду от сестры Кейт. Я не могла в это поверить. Моего ребенка отняли у меня точно так же, как меня отняли у моей матери», — это свидетельство аборигенки Миллисент Ди о ее опыте взросления в сиротском приюте сестры Кейт в Западной Австралии в 1960-х годах приводится в отчете «Возвращая их домой» (1997).
Большинство европейцев и поселенцев не придавали никакого значения опыту коренных народов, о котором они рассказывали, поскольку эти рассказы не вписывались в колониальный проект. Но некоторые все-таки обратили внимание на эти рассказы и пришли в ужас.
Еще в 1920-х годах чиновники в Канаде и США выражали серьезную озабоченность по поводу ужасающих условий в «школах» и фиксировали свои наблюдения. В правительственном отчете, озаглавленном «История национального преступления» (1922), канадский врач Питер Брайс (который здесь говорит о себе в третьем лице) отметил, что:
«Каждый год вплоть до 1914 года он писал отчет о состоянии здоровья индейцев, который затем входил в ведомственном отчет, и провел в 1907 году по поручению министра специальную инспекцию в 35 индейских школах в трех провинциях. Этот отчет был опубликован отдельно; но рекомендации, содержащиеся в отчете, нигде не публиковались, и общественность о них ничего не знает. В отчете содержались историческая справка о возникновении индейских школ, информация об их санитарном состоянии и статистические данные о состоянии здоровья учащихся за пятнадцать лет существования этих учебных заведений.
Что касается состояния здоровья учащихся, то в докладе говорится, что 24% учащихся всех школ умерли, а в школе в заповеднике Файлхиллс спустя шестнадцать лет после ее открытия мертвы были 75% учеников».
Американский статистик Льюис Мериам поделился аналогичными опасениями в докладе, озаглавленном «Проблема индейской администрации» (1928):
«Сотрудники, проводившие исследование, считают своим долгом откровенно и недвусмысленно заявить, что условия ухода за индейскими детьми в школах-интернатах чрезвычайно плохи. Кроме того, использование детского труда в индейских школах-интернатах противоречит законам большинства штатов».
Однако, как отмечает Брайс, эти отчеты были проигнорированы или вовсе не публиковались. Когда он попытался обнародовать свои выводы, его стали критиковать и вынудили досрочно уйти на пенсию. Замалчивание было общепринятой стратегией поведения. Последние «школы-интернаты» для детей коренных народов в Северной Америке закрыли свои двери только в 1995–1998 годы — через семьдесят лет после отчетов Брайса и Мериам.
Но зачем нужно было открывать по всему миру эти «школы-интернаты» для коренных народов? И почему было потрачено так много времени, денег и энергии на создание и эксплуатацию этих образовательных систем? Ответ можно обнаружить в речи первого премьер-министра Канады Джона А. Макдональда, произнесенной в Палате общин в 1883 году — в ней он оправдывает эти и им подобные учебные заведения:
«Когда школа находится в резервации, ребенок живет со своими родителями-дикарями. Он окружен дикарями, и хотя он может научиться читать и писать, его привычки, воспитание и образ мыслей останутся индейскими — он просто дикарь, который умеет читать и писать. На меня как на главу департамента оказывалось сильное давление, чтобы индейские дети были максимально отстранены от родительского влияния, и единственный способ сделать это — поместить их в центральные учебные школы, где они приобретут привычки и образ мыслей белых людей».
Макдональд повторял идеи, которые в то время получили широкое распространение и в то время не вызывали возражений. Этим идеям вторил Ричард Х. Пратт, капитан армии США, основавший индейскую школу Карлайл в 1879 году в Пенсильвании после «обучения» 72 военнопленных из числа коренного населения, находившихся под его началом. В 1892 году Пратт дал печально известное краткое изложение своих взглядов:
«Великий полководец как-то сказал, что хороший индеец — это мертвый индеец. <…> В каком-то смысле я согласен с этим мнением: индейцы как раса должны быть мертвы. Убей в ребенке индейца и спаси человека».
Фраза «убей индейца, спаси человека» в то время позиционировалось как проявление человеколюбия, поскольку она, как казалось, означала постепенный переход от убийств к «спасению» с помощью образования и ассимиляции.
Биограф Пратта описал его как «Моисея краснокожих». Однако в случае Макдональда и Пратта вполне очевидны идеи, которые их вдохновили: белый человек лучше знает, что нужно детям коренных народов, и это не их семьи и общины, а ассимиляция, с помощью которой необходимо бороться с «оскверняющим» влиянием семьи, культуры и традиций. И чиновники хотели воплотить эти идеи как можно более шире. Во время заседания парламентского комитета в 1920 году заместитель суперинтенданта Канады по делам индейцев Дункан Кэмпбелл Скотт объяснил конечную цель программы ассимиляции: «Наша цель — продолжать до тех пор, пока в Канаде не останется ни одного индейца, который не был бы перевоспитан в духе нашей политики».
Сегодня мы можем задаться вопросом, почему отделение детей от их семей и среды еще сто лет назад могло казаться хорошей идеей. Мы забываем, что разделение и принуждение к беспамятству начались не просто так — они позиционировались как прогрессивные и филантропические практики. И «обучение» было не единственным средством, с помощью которого они достигались. Насильственное усыновление и системы «опеки» — как в случае с представителями «украденных поколений» в Австралии и упомянутой «сенсацией» в Канаде — показывают, что эти «прогрессивные» практики со временем лишь развивались, становясь более разнообразными и изобретательными. Тот факт, что дети из числа коренных народов сегодня непропорционально широко представлены в системах опеки по всему миру, свидетельствует о том, что эта практика по-прежнему применяется.
Идеи, лежащие в основе «школ-интернатов», возникли не в вакууме. Они являются частью долгой истории европоцентризма (чьей основой в разное время служили христианство, социальный дарвинизм или современный неолиберализм), для которого цветные народы считаются «отсталыми» или «другими». Одним из источников подобного образа мыслей была булла Inter caetera (1493), изданная папой Александром VI, в которой все неевропейцы назывались язычниками, чьи души обречены на вечные муки, если только европейцы им не помогут.
Inter caetera недвусмысленно предоставляла «власть, авторитетность и юрисдикцию любого рода» европейцам-колонизаторам, фактически легализуя изъятие собственности, порабощение и массовые убийства людей из числа коренных народов.
Папская булла является частью так называемой «доктрины открытия» — набора правовых и религиозных предписаний, которые, по мнению представителей некоторых европейских народов, давали им карт-бланш на колонизацию мира. Для многих коренных жителей Канады извинения папы римского в 2022 году за злоупотребления в «школах-интернатах» страны были бессмысленны без отмены Римско-католической церковью этой доктрины. В интервью телеканалу CBC News в 2022 году певица, автор песен, активистка и педагог племени кри Баффи Сент-Мари сказала:
«Конечно, извинения — это только начало… Доктрина открытия, по сути, гласит, что если ты белый европеец, то можешь свободно отправляться в любую точку мира и либо обращать там людей в свою веру и порабощать их, либо просто убивать… Это касалось в том числе детей».
К сожалению, разрушительное наследие этой доктрины до сих пор признается не в полной мере — как, впрочем, и другие инструменты колонизации, такие как электрический стул, применявшийся к учащимся из числа представителей коренных народов в школе-интернате для индейцев Святой Анны в Онтарио. Как отмечает Сент-Мари:
«Канадский музей прав человека хочет получить мой гитарный ремень, тексты песен, написанные от руки, и прочие милые вещи…. Но я хочу, чтобы они выставили вместо этого чертов электрический стул и показали людям, что имел в виду этот поп».
В марте 2023 года, после десятилетий давления со стороны коренных народов, Ватикан опубликовал официальное заявление с критикой доктрины открытия. Некоторые восприняли это как свидетельство прогресса, однако в заявлении не говорилось о том, что доктрина была (или будет) отменена. Более того, в нем предполагалось, что страдания коренных народов были результатом неправильных толкований и «ошибок».
Неясно, поможет чем-нибудь коренным народам это заявление Ватикана, или нет. Однако доктрина открытия была не единственной идеей, легшей в основу «образовательных» систем.
Что касается колониального проекта, то главным результатом философской борьбы между наукой и религией в XVII–XIX веках стало то, что европоцентризм теперь обосновывался не с помощью теологии, а с помощью псевдонаучных концепций.
Теперь европейцы биологизировали культурные, исторические и экономические различия между ними и представителями других рас. В сознании европейцев XIX века большинство звеньев средневековой христианской «великой цепи бытия» по-прежнему оставались нетронутыми. Бога и ангелов, возможно, и убрали с вершины, но коренные неевропейские народы остались там, куда их помещали и прежде, — в промежутке между европейцами и животными.
В государствах, возникших в результате европейской колонизации, власти пытались создать ощущение безопасности, позиционируя формирующееся национальное государство — будь то Новая Зеландия, Австралия, Канада или США — как единую нацию. Традиционный девиз, который изображен на Большой печати Соединенных Штатов, E pluribus unum («Из многих — один»), отражает мечту поселенцев о единой стране. В случае с США это объединение грозило распасться во время гражданской войны в начале 1860-х годов, но осталось целым благодаря мечтам о «Предначертании судьбы» (вере поселенцев в то, что, достигнув «земли обетованной», они обязаны заселить континент от океана до океана). На самом же деле это была долгая и кровопролитная война с коренным населением за территорию.
Представителей коренных народов, выживших после массового истребления, лишения собственности и порабощения, нужно было ассимилировать. Образование стало главной движущей силой процесса ассимиляции, и тогда, по словам норвежского историка Эйнара Ниеми, «школа стала полем боя, а учителя — солдатами на передовой». В конце XIX века европейцы взяли на вооружение идеи генетического детерминизма (вытекающие из социального дарвинизма). Теперь они думали, что, хотя «неполноценность» коренного населения, вероятно, была у них «в крови», традиции «дикости» можно было предать забвению. Перевоспитание рассматривалось как способ дать молодым поколениям «наилучшие» шансы на жизнь в новом обществе. Здесь можно расслышать «прогрессивную» христианскую поговорку XIX века: кто знает, может быть, они даже станут почти настолько же хорошими, цивилизованными и просвещенными, как мы, белые люди.
