Неудивительно, что западные СМИ в одностороннем порядке назвали теракты ХАМАС 7 октября «новым 9/11», пишет философ Фабио Виги, который разбирается в глубинных корнях трагедии в Секторе Газа:
Конечно, они ссылаются на официальную историю 11 сентября, неизгладимо запечатленную в памяти своей ужасающей иконографией (которая, как правило, исключает реакцию США в форме развязанных на Ближнем Востоке в течение следующих двух десятилетий войн, затянувшуюся операцию массовых убийств, известную как «глобальная война с террором»). На самом деле тег «новое 9/11» должен вызывать ощущение противоположности тому, что подразумевает медиамейнстрим: с 11 сентября 2001 года глобальные чрезвычайные ситуации развертывались с дьявольским чувством своевременности, так что пресловутого кота (банкротство глобальной экономической системы) продолжают тянуть за хвост.
Если мы ищем ключ к разгадке того, что могло спровоцировать последнюю версию израильско-палестинского кризиса, мы могли бы начать с речи Джо Байдена от 11 октября: «Когда Конгресс вернется, мы попросим их принять срочные меры для финансирования потребностей безопасности наших важнейших партнеров». Как и ожидалось, военный бюджет США растет. 19 октября в своем обращении в прайм-тайм из Овального кабинета Байден прямо заявил: «ХАМАС и Путин представляют разные угрозы, но их объединяет одно: они оба хотят полностью уничтожить соседнюю демократию… Они продолжают наступать. А цена и угрозы для Америки и мира продолжают расти». Отсюда запрос на миллиардные пакеты мер по обеспечению безопасности Украины и Израиля (а также безопасности границ с Мексикой и другие «международные кризисы»). Такое ощущение, будто нам продают две войны по цене одной.
Ковид, Украина, Израиль. На фундаментальном уровне они не могут не выглядеть как взаимозаменяемые чрезвычайные ситуации, возникающие с точностью часового механизма. Общим знаменателем в метанарративе от кризиса к кризису, который начался стильно с Ковид, является то, что глобальные проблемы требуют финансирования: непрерывного потока ликвидности (в основном долларов США), который, как предполагается, будет иметь почти такой же эффект на напряжение на рынках облигаций, как и количественное смягчение со стороны ЦБ. Вот почему каламбур «война — лекарство от Ковид» попадает в самую точку (хотя все может повернуться в противоположную сторону).
Геополитические кризисы буквально используются в качестве оружия, чтобы оперативно притянуть волшебные деньги и отсрочить грядущий крах финансовой системы. Даже угроза расползания войн и терроризма способна вызвать наличные деньги из ниоткуда (в то же время бомбардируя массы апокалиптическими образами, которые мягко подталкивают их подчиниться «единственной полицейской власти», которая может обеспечить безопасность). Однако с финансовой точки зрения это всего лишь отчаянные временные стратегии, следующие одна за другой в абсурдном крещендо реального насилия и разрушения.
Запад возвращается к старой схеме «войны с террором», что недавно было продемонстрировано во Франции и Бельгии. Директор ФБР Кристофер Рэй выступил с официальным предупреждением о риске роста терроризма в Америке. Фактически же, о возрождающейся угрозе «джихадистского террора» было объявлено за несколько месяцев до терактов 7 октября. Например, в мае 2023 года министр внутренних дел Франции Жеральд Дарманен посетил США с просьбой расширить сотрудничество разведки в борьбе с «исламским терроризмом», который он с невероятной дальновидностью назвал «главной угрозой в Европе». Предостережение почти дословно повторила в июле министр внутренних дел Великобритании Суэлла Браверман, которая «определила исламский терроризм как основную внутреннюю угрозу Великобритании», предупредив, что «экстремисты могут использовать искусственный интеллект для планирования более изощренных террористических атак». Вот почему расширение войны из Украины на Ближний Восток с возвращением кровавого «исламского терроризма» всегда было предсказуемым кандидатом на премию «Следующий кризис». Дежа вю дежа вю.
Если мы примем моральную точку зрения, правду о событии можно резюмировать словами Амиры Хасс, написавшей в газете «Хаарец» 10 октября: «За несколько дней израильтяне прошли через то, что палестинцы переживали как обычное дело на протяжении десятилетий, и до сих пор переживают – военные интервенции, смерть, жестокость, убитые дети, сваленные вдоль дорог тела, осада, страх, тревога за близких, плен, месть, беспорядочный смертоносный огонь по всем участникам боевых действий (солдатам) и непричастным (гражданским), положение неполноценности, разрушение зданий, испорченные праздники или торжества, слабость и беспомощность перед лицом всемогущих вооруженных людей и жгучее унижение». В аналогичной, но более политически осторожной манере, Славой Жижек утверждает, что «ХАМАС и израильские сторонники жесткой линии — это две стороны одной медали. Выбор заключается не в той или иной жесткой фракции, а между фундаменталистами и всеми теми, кто все еще верит в возможность мирного сосуществования».
Какой бы политической мотивацией она ни обладала, моральная критика всегда рискует перерасти в пресный идеализм, игнорируя тем самым элементарную разницу между угнетателями и угнетенными (или господством и изоляцией): Палестина уже давно превратилась в концентрационный лагерь колонизирующим государством, которое исторически действует как форпост внешней политики США. Хотя некоторые могут утверждать, что крайне правое правительство Нетаньяху было огромной головной болью для администрации Байдена, израильский лидер, тем не менее, получил безоговорочную поддержку со стороны США (и всех западных стран): сочувствие, оружие и доллары. Джо Байден оказывает Нетаньяху самую серьезную военную поддержку, более чем достаточную для того, что сам израильский лидер зловеще назвал «долгой войной». Более того, США наложили вето на резолюцию Совета Безопасности ООН о приостановке боевых действий. Непосредственно суть дела резюмирует Миранда Клеланд: «Вместо того, чтобы требовать немедленного прекращения огня, администрация Байдена активно работает над дальнейшим обеспечением прикрытия израильским зверствам в секторе Газа». Прикрытие, которое поможет Нетаньяху сохранить политическую легитимность, несмотря на три пункта обвинения в коррупции.
Помимо того, что оба вида экстремизма ложны, мы должны подчеркнуть, что геноцид, совершаемый в настоящее время в секторе Газы, воплощает в себе «сердце тьмы» западного фундаментализма. Только за последнее десятилетие многочисленные атаки на палестинцев привели к тысячам жертв, большинство из которых — мирные жители. И все же, почему-то именно терроризм со стороны ХАМАС мы должны чувствовать себя морально обязанными осудить в первую очередь, прежде чем переходить хоть к какой-то дискуссии.
В конечном счете, любая критика текущей массовой бойни, которая утверждает две одинаково ложные стороны, формулируется с позиции близости к капиталу, тайно (идеалистически) предполагая, что управляющие менеджеры капитала способны восстановить некоторый порядок. Такая точка зрения не учитывает противоположный сценарий: роль этих событий состоит в том, чтобы помочь власть предержащим сохранить криминальную социально-экономическую модель, которую они так рьяно отстаивают. Другими словами, моральная критика имеет тенденцию игнорировать то, как массовые убийства вплетены в (имплозивный) капиталистический пирог. Капитал совершенно безразличен к количеству боли, которую он причиняет человечеству, как и его циничные агенты. Как анонимная движущая сила капитал представляет собой слепое повторение своего сокрушительного закона движения, который все больше описывает не только внутреннее принуждение к получению прибыли, но и внешнее определение условий возможности последней, включая 1) фабрикацию/манипулирование глобальными чрезвычайными ситуациями, которые будут объявляться в случае наибольшей необходимости; и 2) авторитарное подавление инакомыслия, от криминализации «антиваксеров» до подавления пропалестинских выступлений. Сознательно или бессознательно, «элиты» являются антропоморфическим выражением железных системных императивов. Под все большим давлением неудержимого экономического спада демократический Запад еще раз раскрывает свое истинное лицо – с помощью разношерстной команды интеллектуальных лидеров, в которую, к сожалению, входят «левые» всех мастей.
Сегодняшние модные выискиватели «теорий заговора» удобным для себя образом игнорируют не только то, что заговоры являются историческим фактом, одинаково свойственным истории всех стран, но особенно то, что власть социальной машины капитала ipso facto является конспирологической. Ложь и пропаганда встроены в образ действий нашей «системы». Современная история априори вписана в объективизированный, «реифицированный» социальный нарратив, запрограммированный на воссоздание собственных условий возможности, чего бы это ни стоило. Гегель, как известно, писал, что «всемирная история есть необходимое … развитие моментов разума»[1]. Но этот процесс, который имеет причину в себе, и который капитал воплощает в совершенстве как «самооценка стоимости» – не состоялся бы без тайного руководства правящих классов, какими бы скучными, бредовыми, неудачными или даже контрпродуктивными ни были или казались таковыми их действия. Точнее, сегодня рассматриваемый субъект реагирует на необходимость поддержать или даже перезагрузить финансовые/денежные предпосылки системы. В этом отношении субъективная активность неотличима от системного насилия, так же как капитал неотличим от своих социопатических планировщиков. Нынешняя война с «теориями заговора» имеет сверхъестественное сходство с войной с «ересями» в средневековой Европе[2]. Ее главная идеологическая цель — заставить заткнуться критически мыслящих, стигматизируя любые вопросы или мнения, которые противоречат официальной версии.
Главный недостаток морализаторских подходов к проблемам Украины и Газы заключается в том, что они упускают из виду ключевое системное противоречие: тот факт, что мы живем в эпоху навязчивых глобальных чрезвычайных ситуаций, циклу которых нельзя дать остановиться. С точки зрения воспроизводства нашей гиперфинансиализированной вселенной, вряд ли возможно избежать войн и разрушений или даже приостановить их. Взрывная инерция капитала требует увеличения масштабов насилия и массовой лжи. Хотя эта точка зрения не претендует на то, чтобы игнорировать неравномерные, противоречивые и случайные характеристики человеческой истории, она, тем не менее, подчеркивает растущий аппетит нашей загнивающей цивилизации к варварству. Настоящая и весьма неотложная проблема, с которой мы сталкиваемся – как в философском, так и в политическом плане – заключается в том, как вмешаться в неизбежное; как придумать такие меры, которые не попали бы в смертельную спираль социально-экономического взрыва, характеризующегося повсеместным управлением восприятием и извращенной демонстрацией ложных флагов.
В альтернативных средствах массовой информации параллели между 7 октября и 11 сентября, как правило, основаны на их общем «синдроме Франкенштейна». Подобно тому, как США пострадали от своего собственного «лабораторного существа», взращенного ЦРУ, Израиль сейчас сталкивается с ответным ударом со стороны «монстра», которого спецслужбы Тель-Авива взращивали на протяжении десятилетий, первоначально с целью ослабить светскую ООП Ясира Арафата. Хотя этот тезис правдоподобен, он останется несущественным, если мы не сможем раскрыть более глубокий контекст. Расширяемый СМИ туман войны скрывает элементарный оппортунистический мотив, стоящий за конфликтом: война и массовые убийства должны шириться, чтобы можно было также расширить производство ликвидности. Иллюзия пропитанной долгами финансиализированной экономики будет поддерживаться за счет большего количества жертвоприношений «человеческих животных» – цитируя министра обороны Израиля Йоава Галланта (ирония в том, что на самом деле все люди, строго говоря, являются «человеческими животными» – просто некоторые равнее других!).
Капитализм всегда был «военным предприятием». Его самодовольные управляющие менеджеры никогда не колеблясь отправляли миллионы на бойню, чтобы удовлетворить потребности системы, а вместе с ней и свои собственные. Неужели мы забыли любовную связь между англо-американскими корпоративными элитами и нацистской Германией? JP Morgan & Co., Standard Oil, General Motors, Ford, Harrison Brown, Vickers-Armstrong и многие другие гиганты западного «свободного мира» последовательно финансировали приход Гитлера к власти и продолжали инвестировать в нацистскую Германию на протяжении всей Второй мировой войны (в основном через Банк международных расчетов, располагающийся в Базеле)[3]. Автобаны, пикирующие бомбардировщики «Штуки», подводные лодки, «Циклон Б», лагеря смерти и т.д. – на всем этом есть отпечатки пальцев Запада. Эти банкиры, инвесторы и генеральные директора были не просто гниющей с головы рыбой, ищущей легкой прибыли – у их действий была сознательная и серьезная цель. Та же самая разрушительная цель скрыта в Версальском договоре, который, как предсказывал Торстейн Веблен еще в 1920 году, был «дипломатическим блефом», призванным разжечь радикализм в Германии, одновременно намеренно щадя «отсутствующих владельцев» страны (ее «имперский истеблишмент»), тем самым восстанавливая «реакционный режим» и готовя «продолжение войны»[4]. Мы не сможем осознать весь катастрофический масштаб текущих событий, если отделим их от субстанциальной воли капитала как компульсивного социального беспорядка. По словам Маркса: «Как капиталист, он представляет собой лишь персонифицированный капитал. Его душа — душа капитала. Но у капитала одно-единственное жизненное стремление — стремление возрастать»[5].
Можем ли мы хотя бы начать осознавать разрушительный потенциал текущего «чрезвычайного капитализма»? Социальная архитектура системы товарного производства – которая, как писал Вальтер Беньямин более века назад, является поистине религиозным культом, требующим человеческих жертвоприношений – переживает такой неизлечимый недуг, что только жестокая бойня в форме «справедливых войн» может скрыть нарушение своего образа действий. «Справедливые войны» демократического Запада действуют как моралистический щит против «врагов», которых Запад сознательно взращивал или порождал посредством неослабевающего угнетения. В таких «врагах» никогда не бывает недостатка именно потому, что угнетение никогда не прекращалось. Но что еще более важно, эти войны являются магнитом для создания кредитов. Они намеренно созданы для того, чтобы можно было перекачивать все больше ликвидности с экранов компьютеров в систему. В этом отношении мы не должны упускать из виду тот факт, что сегодня, более чем когда-либо, политическое и военное руководство, разведка и контрразведка, координирующие военные игры, в той или иной степени «ценятся» как товары на рынке капитала.
По состоянию на 18 октября 2023 года общая сумма долларов США в обращении во всем мире составляет 2,324 триллиона, а государственный долг США составляет 33 триллиона долларов США и продолжает расти. Даже интуитивно одно это должно объяснить, почему на нас надвигается полномасштабный кризис ликвидности, а это означает, что для существования необходимо экспоненциально заимствовать больше долгов. Более того, когда вы повышаете стоимость долга, не имея средств его оплатить, вам неизбежно придется фабриковать причины для создания синтетической ликвидности через центральный банк как «кредитора последней инстанции», по крайней мере, для покрытия обслуживания этого долга. В этом и состоит парадокс нашего времени: экономика, основанная на долге, требует большего долга (и причин для его создания), чтобы притворяться, что она может стоять на ногах. Как я уже писал в своих предыдущих статьях, реальный экономический рост сегодня никогда не сможет догнать долг, поскольку он все больше сдерживается технологической производительностью, в то время как налоговые поступления не имеют ничего общего с экономическим ростом. В настоящее время ни одно другое событие в этом мире не приносит системе больше денег, чем война (включая фальсификацию войны с эпидемией). Деньги всегда можно представить в виде пакетов для «гуманитарных конфликтов». Между прочим, это означает, что риск для финансового рынка – особенно острый для рынков облигаций – теперь может измеряться не только в фиатных валютах, но и в человеческих жизнях.
Хореография «Шоу Трумэна» вокруг нас была создана для того, чтобы мы не осознавали, что система теперь полностью неплатежеспособна; иными словами, она находится на грани цунами маржинальных требований, которое одним махом уничтожат финансовый сектор и реальную экономику. Вот почему единственное истинное требование, которое сегодня имеет значение, — это требование чрезвычайных монетарных мер, а именно (масштабно инфляционного) магического производства кучи электронных денег, которые должны быть закачаны в финансовую архитектуру, чтобы отсрочить катастрофическое замораживание ликвидности, разрушительный потенциал которого, однако, эти инъекции только усугубляют. Ибо можете быть уверены: сколько бы «гуманитарной помощи» ни предоставлялось, ее никогда не будет достаточно.
Тем временем мы вступаем в поистине мутную воду. Судоходные пути, вероятно, будут затронуты расширяющимся конфликтом на Ближнем Востоке, а это означает, что торговля и сырьевые товары (включая энергоносители) подвергаются риску возникновения узких мест – ускорителя глобальной рецессии, ударяющего в самое сердце реальной экономики. Как и в случае с Ковид, это в конечном итоге заставит центральные банки печатать и закрывать на бумаге огромные трещины в системе. Президент Всемирного банка Аджай Банга уже назвал эту войну «глобальным экономическим шоком». Более того, растущий бюджетный дефицит и расходы на обслуживание долга уже давно начали причинять вред. Без плохих новостей ставки, скорее всего, будут оставаться высокими еще дольше, но чем дольше они будут оставаться высокими, тем более вероятным будет кредитное событие. В пятницу, накануне «нового 9/11», потери по активам американских банков, удерживаемым до погашения, побили исторический рекорд в 400 млрд долл. Это «нереализованные убытки», то есть активы, хранящиеся на балансах банков до погашения, которые, исходя из текущих процентных ставок, генерируют убытки, которые еще не учтены.
Возможно, это как-то связано с тем, что «крупные банки незаметно сокращают тысячи сотрудников»; возможно, существует связь между массовыми увольнениями в Bank of America и его колоссальными нереализованными убытками в размере 131,6 миллиарда долларов. Но что действительно важно, так это то, что вся финансовая экосистема, обеспеченная казначейскими облигациями, теперь подвергается мегамаржинальному требованию в триллион долларов. И, возможно, это как-то связано со временем совершенно «нового 9/11».
Газа, как и Донбасс, была бомбой замедленного действия, ожидающей своего часа. Разве не правомерно задаться вопросом, как Израиль, государство, буквально основанное на разведке и безопасности (Моссад и Шин Бет), не уследил за боевиками ХАМАС, проникших на его территорию одновременно по суше, морю и воздуху (на парапланах)? Нарратив о легком взломе ХАМАС «беспрецедентной системы безопасности» Израиля покажется многим столь же нелепым, как и другие официальные нарративы, которыми нас пичкали в последнее время, и во всяком случае после 22 ноября 1963 года. Конечно, такое нападение не обязательно должно быть сознательно спланировано. Более реалистично, что этому событию позволили состояться или даже способствовали. Но независимо от того, как именно все случилось, суть в том, что мы получили хаос и дестабилизацию, которые, если мы посмотрим на более широкую картину, не могут не показаться управляемыми.
Что имеет первостепенное значение для правильного идеологического функционирования сценария чрезвычайной ситуации, так это, конечно же, шокирующая репрезентация ужаса, которая действует как шов, скрепляющий разнообразные слои всего нарратива. Официальная версия должна быть сведена в единый образ невыразимого отвращения, непосредственная цель которого состоит в том, чтобы расчистить почву для всякого противодействия легитимного «пропорционального» возмездия.
Чтобы понять идеологическую эксплуатацию ужаса, мы могли бы обратиться к определению возвышенного, данному Иммануилом Кантом в конце XVIII века в «Критике способности суждения» — это ошеломляющий эстетический опыт, превосходящий наши чувственные формы и интеллектуальные способности. Будь то удары самолетов по башням-близнецам, убийства ИГИЛ путем обезглавливания, итальянские армейские грузовики, перевозящие жертв Covid-19, «поскольку крематории были переполнены», резня в израильском кибуце «с 40 обезглавленными детьми» — мы сталкиваемся с тем, что можно назвать НМО, неопознанными медиа-объектами. Правда, частичная правда или откровенная ложь, их миссия состоит в том, чтобы запечатлеть ошеломляющий ужас реальности, тем самым «превосходящий все способности чувств»[6]. Травматизирующая сила бесформенного, невообразимого ужаса – как «новости» о 40 обезглавленных израильских детях, которые были спущены в инфосферу, а затем немедленно оттуда изъяты, – заключаются не столько в том, чтобы тронуть нас, сколько, как кантовское возвышенное, в том, чтобы заставить нас отказаться от критического суждения и принять официальную версию.
Здесь на ум приходит цитата, приписываемая Малкольму Иксу: «Если вы не будете бдительны, то газеты заставят вас ненавидеть людей, которых угнетают, и любить людей, которые угнетают».
