Если не брать в расчет «Большую игру» за регион в XIX и начале XX веков, а вести отсчет с развала Советского Союза, то после начала войны в Украине в 2022 году вокруг Центральной Азии началась новая, уже третья «большая игра» с участием России, Китая, США, ЕС, Турции, Индии, Афганистана и арабских стран. Об этом пишет Досым Сатпаев.
Невеста и женихи
Первая «большая игра» началась сразу после исчезновения СССР и шла все 1990-е годы. Вторая «большая игра» берет отсчет в 2001 году с момента входа международной коалиции в Афганистан после терактов 11 сентября и длится до 2021-го — года ухода американских военных из этой страны и прихода к власти движения «Талибан». Но начало войны в Украине в 2022 году снова сделало Центральную Азию важным регионом с геополитической и геоэкономической точки зрения. Регион стал напоминать невесту, вокруг которой собралось несколько женихов.
С одной стороны, это открыло для стран региона определенное «окно возможностей». В первую очередь, в развитии транспортно-логистических проектов — после выпадения России из евразийской транспортной системы, а также в привлечении новых инвестиций и релокации части иностранного бизнеса.
С другой стороны, геополитическая дестабилизация нарастает. Регион окружают страны, которые находятся под западными санкциями: Россия, Иран, Афганистан. И санкционный режим продлится еще долго. В свою очередь, Китай и США находятся в состоянии замороженной конфронтации. Все это делает геополитический баланс в Центральной Азии очень хрупким.
При этом в регионе уже четко сформировалось несколько трендов, и некоторые из них имеют прямое отношение к «большой игре».
Битва за металл
Первый тренд — это усиление конкуренции в регионе между разными странами за добычу и переработку критических важных сырьевых материалов и редкоземельных металлов. В частности, Европу интересуют не только поставки нефти из Казахстана, но также импорт критически важных материалов, чтобы снизить зависимость ЕС от поставок этих материалов через Россию из Китая. Это объясняет недавнее заявление Европейского союза о готовности помочь странам Центральной Азии не только в добыче редкоземельных и других металлов, но и в их переработке. Три немецкие компании уже создали консорциум, чтобы совместно разрабатывать и производить литий в Казахстане. Другая немецкая компания в 2023 году решила инвестировать в разведку лития в Казахстане около $200 млн, а также собирается строить горно-обогатительный комбинат для добычи и переработки лития в Восточно-Казахстанской области.
Недавно Корейский институт геолого-геофизических и минеральных ресурсов также обнаружил месторождение лития в Восточном Казахстане, и теперь корейские компании планируют подать заявку на право бурения в разведанном районе, чтобы в 2025 году начать добычу лития. Сейчас, по оценкам экспертов, Казахстан добывает или производит 18 из 34 важнейших видов сырья, необходимых для экономики Европейского союза.
Свои запасы есть и в других странах Центральной Азии. Например, Таджикистан может стать зоной повышенных интересов со стороны разных стран мира из-за наличия значительных запасов сурьмы, которые на данный момент составляют примерно 600 тысяч тонн. Это третье место в мире, после России и Китая. Первыми интерес к этим запасам проявили США, которые уже создали соотвествующее совместное таджикско-американское предприятие. Как отмечают таджикские эксперты, интерес США к Таджикистану в этом вопросе связан с тем, что американцы получали сурьму в основном из Китая и частично из России. Но на фоне усиления напряжения отношений с Китаем, а также после начала войны в Украине США пытаются найти альтернативу, так как сурьма имеет решающее значение для оборонной и полупроводниковой промышленности.
Китайский электрокар
Второй тренд связан с попыткой Китая установить монополию на рынке продаж электромобилей и создания соответствующей инфраструктуры в регионе. Это является новым дополнением к уже давно реализуемой китайской политике укрепления своих экономических позиций в Центральной Азии в разных отраслях. В январе 2024 году президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев прибыл с государственным визитом в Китай, где посетил штаб-квартиру и технологический центр компании BYD, чтобы запустить проект по сборке гибридных и электрических автомобилей в Джизакской области. Все это также является частью более долгосрочной стратегии Китая по укреплению своих позиций в регионе. Но с геополитической точки зрения такая активность в этой сфере также может еще больше подтолкнуть Китай, США, ЕС и других игроков к конкуренции в регионе за разработку и добычу критически важных материалов и редкоземельных металлов, которые в том числе используются для производства аккумуляторов для электромобилей.
Поэтому Китаю крайне важно поддерживать тесные связи со странами Центральной Азии с точки зрения сохранения доступа к ресурсной базе региона – это часть политики диверсификации на фоне роста напряжения с США. Но проблема для Центральной Азии заключается в том, что укрепляющийся дуэт России и Китая, где Москва становится все более зависимой от Пекина, может еще больше зажать регион в тиски экономического альянса двух стран, что будет сохранять постоянные риски нарушения введенного санкционного режима.
Узкие места большой дороги
Третий тренд указывает на сотрудничество и в то же время конкуренцию стран Центральной Азии в развитии разных транспортно-логистических проектов. В 2023 году в рейтинге эффективной логистики Всемирного банка Казахстан занял лишь 79-е место — это низкий показатель. Еще в одном рейтинге глобальной конкурентоспособности, который составляет Всемирный экономический форум, Казахстан по уровню развития транспортной инфраструктуры занял 73-е место среди 140 стран. А по качеству дорожного полотна Казахстан на 93-м месте из 137 стран. Но даже несмотря на это в настоящее время более 80% сухопутных транзитных перевозок по коридору «Китай – Европа» проходит через территорию Казахстана. И одним из приоритетов является развитие Транскаспийского международного транспортного маршрута.
Но у Казахстана серьезной проблемой остается изношенная железнодорожная инфраструктура, есть проблемы с портовой инфраструктурой на Каспийском море, где также отсутствует не только достаточное количество танкеров, но нет и паромного торгового флота. В июле прошлого года было заявлено, что Казахстан только планирует построить собственный паромный флот из 10 судов. В рамках развития торгового флота также изучается возможность строительства собственного судостроительного завода на побережье Каспия. Частично эти проблемы Казахстан решает через сотрудничество с Abu Dhabi Ports Group (ADP), в рамках которого уже спущено на воду несколько танкеров, а также строятся или будут приобретаться новые суда, в том числе паромы и суда снабжения.
Что касается других стран Центральной Азии, то в Узбекистане после начала войны в Украине также стали уделять повышенное внимание развитию транспортно-логистических маршрутов. По инициативе Узбекистана в прошлом году прошли переговоры представителей транспортных и железнодорожных ведомств Казахстана, Туркменистана, Ирана и Турции, которые обсуждали транспортный коридор «Китай – Казахстан – Узбекистан – Туркменистан – Иран – Турция – Европа». Из Узбекистана в Европу в 2022 году был отправлен первый контейнерный поезд по Транскаспийскому международному транспортному маршруту.
Но для Узбекистана также важно создать побольше альтернативных транспортных маршрутов. Речь в том числе идет о строительстве Трансафганской железной дороги, а также железной дороги Китай – Кыргызстан – Узбекистан. По оценкам Узбекистана, железная дорога Термез – Мазари-Шариф – Кабул – Пешавар сократит время доставки грузов в Пакистан примерно на пять дней и позволит снизить транспортные расходы не менее чем на 40%. Сам проект строительства железной дороги стоимостью минимум $5 млрд довольно дорогостоящий, в том числе по причине того, что часть пути идет через горы. Но, как отмечают некоторые эксперты, и с ними можно согласиться, это выгодно Узбекистану, который получает альтернативный путь к пакистанским портам. Выгодно талибам, которые рассчитывают на доходы от транзита. Выгодно Пакистану, для которого важно иметь новый маршрут для поставок своих товаров на новые рынки в Центральной Азии. И выгодно даже Индии, которая до начала строительства Трансафганской железной дороги уже протестировала Трансафганский автомобильный коридор.
Российская экспансия
Четвертый тренд имеет отношение к увеличению экономического присутствия России в регионе как продолжения политики властей РФ разворота на Восток. Это ведет к попыткам экономически подмять под себя страны Центральной Азии, крепко пристегнув их к своей санкционной экономике. Про активную экономическую экспансию России в Казахстан я уже подробно рассказывал в своей предыдущей статье на Forbes.kz под названием: «Выборы в России, США и ЕС – к чему готовиться Казахстану?». Ясно одно: все это создает для республики серьезные геополитические риски, так как страну даже не обязательно захватывать военным способом. Для начала можно взять под контроль ее стратегические отрасли. Как это, например, было с продажей крупнейшего казахстанского уранового месторождения Буденовское в августе 2023 года российской компании «Росатом». В конце февраля этого года Касым-Жомарт Токаев также поблагодарил Россию за договоренность о строительстве ТЭЦ в трех городах республики. Кроме этого, была достигнута договоренность о строительстве двух ГРЭС.
Непонятно, к каким последствиям приведет создание суперкомпьютера в Казахстане — профильные ведомства уже подписали с компанией «Presight AI» из ОАЭ соглашение о его разработке. Министерство цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности Казахстана считает, что запуск суперкомпьютера определит лидерство Казахстана в Центральной Азии в сфере развития искусственного интеллекта и предоставит возможность аренды вычислительных мощностей для сопредельных стран. Но возникает вопрос: будет ли среди этих стран присутствовать Россия, которая, вероятно, захочет арендовать вычислительные мощности суперкомпьютера, и с какими целями? Если среди этих целей будет разведывательная деятельность и гибридная война, то как к этому отнесутся западные страны и не будет ли это представлять угрозу самому Казахстану?
Параллельно с этим усиливаются позиции «Газпрома» в Казахстане и Узбекистане в сфере поставок газа. В октябре прошлого года президенты Казахстана и Узбекистана встретились с Владимиром Путиным во время его дня рождения. Формально встреча была связана с началом запуска транзита российского газа в Узбекистан через Казахстан через магистральный газопровод Средняя Азия — Центр. Основная цель для России — увеличение своего газового экспорта в Китай через Центральную Азию, где часть газа будет идти на нужды Казахстана и Узбекистана. Потребление газа, по мнению экспертов, растет в первую очередь из-за газификации населенных пунктов, увеличения использования газа на промышленных предприятиях, строительства ТЭЦ с газовыми турбинами, более широкого распространения газа как топлива для транспорта. Но проблема в том, что Москва часто использует свои энергоресурсы как важный инструмент политического давления на другие страны. Потому Казахстану и Узбекистану надо более активно модернизировать и развивать собственную газовую отрасль за счет геологоразведки и строительства газоперерабатывающих заводов. Хотя газовая активность России в Центральной Азии уже сейчас вызывает определенную негативную реакцию у Туркменистана, которого беспокоит, что Россия активно наращивает поставки своего газа в Китай, тем самым составляя конкуренцию туркменскому газу.
Еще одной серьезной проблемой является рост «великодержавного шовинизма» в российском обществе, который до и после начала войны в Украине был в основном направлен на поиск врагов за пределами России. Но сейчас это уже становится основным идеологическим мейнстримом среди основной части населения. Теракты в «Крокус Сити Холле» уже запустили новую волну ксенофобии по отношению к трудовым мигрантам из Центральной Азии. Это, в свою очередь, может заложить основу для межнациональных конфликтов, к которым присоединятся и межрелигиозные трения по мере роста исламофобских настроений, что также создаст дополнительные зоны напряжения как с местными мусульманами, так и с мигрантами. И все это может привести к охлаждению отношений между Россией и центральноазиатскими государствами.
Кстати, если за терактом в Москве действительно стоит запрещенная в Казахстане организация ИГИЛ, которая уже брала ответственность за взрыв российского лайнера в Египте, а также за нападение на российское посольство в Кабуле, то в зону риска попадают и страны Центральной Азии. Как отмечают некоторые аналитики, на данный момент гнев ИГИЛ вызывают российские операции против ее формирований в Сирии и Западной Африке, а также дружба России с талибами, которые являются злейшими врагами ИГИЛ в Афганистане. И если фактор дружбы с талибами и Россией уже выступает красной тряпкой для этой террористической организации, то это делает мишенями и большинство стран Центральной Азии, в том числе и Казахстан. В прошлом году в гостях в Казахстане был не только Путин — в Астане провели бизнес-форум с участием движения «Талибан», которое в начале этого года убрали из казахстанского списка запрещенных экстремистских организаций.
Центральная Азия и мусульманский мир
Пятый тренд имеет отношение к усилению конкуренции Турции и арабских стран за экономическое, политическое и религиозное влияние в Центральной Азии. Это хорошо показали прошлогодний июльский саммит «Центральная Азия + Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива», а также значительная активность компаний из Саудовской Аравии, Катара и ОАЭ в регионе. В свою очередь в прошлом году в Турции прошел внеочередной саммит Организации тюркских государств, где было принято решение о создании Тюркского инвестиционного фонда. Планировалось, что уставный капитал фонда составит $500 млн. В этот инвестфонд вошли Казахстан, Турция, Азербайджан, Кыргызстан и Узбекистан. Для Турции важно создать и расширить возможности транспортировки товаров по Транскаспийскому коридору. Здесь интересы Турции совпадают с интересами государств Центральной Азии.
Что касается будущего, то на данный момент все государства региона являются светскими режимами, но рост количества верующих во всех странах Центральной Азии может в будущем переориентировать регион в сторону мусульманского мира, где конкуренция между Саудовской Аравией, Турцией, Ираном, Катаром и другими странами также будет идти за религиозное влияние на регион. И все это будет формировать новый религиозный дискурс. Он уже наблюдается в виде усиливающейся конкуренции секулярной и клерикальной точек зрения. При этом клерикальная точка зрения может иметь разные формы и содержание от религиозной модернизации до архаизации.
Дефицит воды
Шестой тренд связан с усиливающимся дефицитом воды в Центральной Азии, что будет требовать привлечения инвестиций в водосберегающие технологии, а также более активных переговоров с Россией, Китаем и Афганистаном касательно трансграничных рек.
В прошлом году Азиатский банк развития в рамках своего исследования уже выявил, что изменение климата окажет серьезное воздействие на Центральную Азию, Монголию, Пакистан, КНР и Южный Кавказ. Согласно этому исследованию, повышение температуры выше среднего может привести к еще большему дефициту воды, расширению масштабов опустынивания и к более экстремальным погодным явлениям, таким как наводнения и засухи. По прогнозу АБР, в Центральной Азии дефицит водоснабжения составит 37% к 2050 году, если не будут модернизированы и реконструированы ирригационные системы и другая жизненно важная водная инфраструктура.
По прогнозам Всемирного банка, объем водных ресурсов в Казахстане к 2030 году снизится с 90 до 76 куб. м в год. А это в свою очередь грозит снижением продуктивности сельского хозяйства, обострением ситуации с продовольственной безопасностью, ухудшением показателей здоровья и потенциальными конфликтами из-за ограниченных ресурсов. Хотя такие конфликты уже происходят, например, между Таджикистаном и Кыргызстаном. Также можно привести в пример военные столкновения между движением «Талибан» и Ираном, в том числе из-за доступа к водным ресурсам. Все это в очередной раз будет требовать от стран Центральной Азии более активного сотрудничества в водной политике, в том числе через создание водно-энергетического консорциума для решения нарастающих как снежный ком проблем с учетом взаимных интересов. Дефицит воды в регионе также может усилить уже растущий дефицит электроэнергии в некоторых странах Центральной Азии, которые зависят от стабильной работы гидроэлектростанций и заполнения водохранилищ. Все это будет требовать от стран региона поиска дополнительных источников энергии, а, следовательно, новых инвестиций и технологий.
