Катастрофические наводнения, которые охватили западные, северные и центральные регионы Казахстана, помимо всего прочего, создали риски, связанные с возможным размывом почвенных очагов сибирской язвы, других опасных эпизоотий, их «всплытием» и распространением вместе с водой на большие территории. Речь идёт о захоронениях животных, в своё время павших от этих заболеваний. В СМИ уже появилась информация, что в ЗКО в зоне затопления оказались 14 таких объектов, в СКО – четыре, в Актюбинской области – три… Надо полагать, что это далеко не полные данные. Об этом пишет spik.kz (ниже полный текст статьи).
Источники угрозы
В прошлом году в нашей стране сибирскую язву диагностировали у 37 человек, один из которых умер. Причём тенденция последних лет свидетельствует о том, что количество случаев заражения ею постоянно растёт. Аналогичная картина и в соседней России, в том числе в регионах, находящихся в непосредственной близости от Казахстана. Тамошние специалисты связывают это, главным образом, с захоронениями скота, павшего когда-то от этой болезни. Немалая их часть оказалась вне учёта и без балансодержателей, а вследствие того, что утилизация умерших животных далеко не всегда осуществлялась должным образом, споры бактерий вырывались наружу.
До начала 1950-х годов и в Российской империи, и затем в СССР такие могильники появлялись стихийно. Места их расположения неизвестны – разве что в архивах можно отыскать отдельные данные. А поскольку тогда обеззараживание практически не проводилось или проводилось с использованием примитивных способов, то они, если иметь в виду, что споры бактерий сибирской язвы имеют свойство сохраняться в почве на протяжении многих десятилетий, по сей день могут представлять определённую угрозу.
В 1951-м союзный Минсельхоз утвердил обязательные для всех правила утилизации скота, павшего от инфекционных болезней. Предусматривались несколько способов. Первый, самый надёжный, – вывоз на утильзаводы, где трупы сжигались в специальных печах. Однако из-за малого количества таких заводов и дороговизны этого метода он применялся редко. Второй – захоронение в биотермических ямах, которые обеспечивали (разумеется, при условии соблюдения всех санитарных и технологических требований) изоляцию и быструю гибель микроорганизмов, что объяснялось их конструктивными особенностями: стены и дно выкладывались водонепроницаемым материалом, а сверху устанавливались две крышки с замками. Впрочем, он тоже использовался нечасто. Третий, гораздо более дешёвый и менее надежный, – устройство обычных скотомогильников на глубине не менее чем два метра.
Оправдан ли оптимизм?
В 1990-е годы и позже в теперь уже бывших постсоветских странах приняли собственные правила. Например, в Казахстане они более жёсткие, чем были прежде. Так, согласно действующим сейчас нормам, трупы животных, павших от сибирской язвы, должны сжигаться в специальных установках, после чего зольный остаток нужно поместить в те самые биотермические ямы. Иными словами, предусмотрена двойная зашита.
Возможно, это обстоятельство и дало основания Минсельхозу РК уверенно заявить, что опасности распространения данного вида эпизоотии в зонах затопления нет, поскольку захоронения являются герметичными. Заодно представители ведомства дали понять, что нельзя путать биотермические ямы и скотомогильники: последние «предназначены для утилизации животных, павших от незаразных болезней», а значит, «даже в случае их подтопления вероятность возникновения особо опасных инфекций отсутствует»
Но следует отметить, что Минсельхоз сам создал почву для путаницы: в утверждённых приказом министра «Правилах утилизации, уничтожения биологических отходов» и в «Ветеринарно-санитарных правилах» везде написано так: скотомогильники (биотермические ямы). То есть как бы одно и то же. Аналогично и в «Правилах ведения реестра скотомогильников (биотермических ям)», тоже утверждённых приказом министра сельского хозяйства. Наверное, стоило разграничить, дифференцировать эти понятия, детализировать их, чтобы люди знали, о чём идёт речь в каждом конкретно взятом случае.
Надеясь на то, что уверенность Минсельхоза в отсутствии какой бы то ни было угрозы имеет под собой веские основания, всё же хотелось бы напомнить о необходимости следования принципу «бережёного бог бережёт».
Вопросы без ответов
Во-первых, есть ли стопроцентная гарантия, что существующие биотермические ямы обустраивались под строгим контролем ветеринарно-санитарных служб и с соблюдением всех требований? Ведь ни для кого не секрет, что в нашей стране именно организация контроля (это касается всех сфер жизни) оставляет желать много лучшего. К тому же уровень компетенций и степень ответственности многих сотрудников областных и районных инспекций Комитета ветеринарного контроля и надзора Минсельхоза вызывают серьёзные вопросы. На это, в частности, обращал внимание осенью прошлого года, когда в Акмолинской области от сибирской язвы пали 32 головы КРС и заразились 15 человек (с подтверждённым диагнозом), известный специалист, доктор ветеринарных наук, профессор Гайса Абсатиров.
Во-вторых, учитываются ли риски, связанные с более ранними могильниками, созданными тогда, когда нормы были не столь жёсткими, когда в землю закапывались трупы скота, не подвергнутые тщательному обеззараживанию и изоляции? Кроме того, наверняка есть места, где лежат останки животных, причины падежа которых в своё время не были должным образом диагностированы.
«Надейся на лучшее, но готовься к худшему»
Недавно уже упомянутый Гайса Абсатиров заявил о существовании реальной угрозы распространения сибирской язвы из-за затопления территорий. «У нас скотомогильники в основном примитивные, и из них будет вымываться много патологических агентов», – объяснил учёный. Эти его слова, идущие вразрез с прогнозами Минсельхоза, привёл государственный телеканал 24kz. Если в нашей стране их мало кто стал тиражировать, то в России они были процитированы целым рядом изданий, включая сайт ТАСС, крупнейшего федерального информационного агентства.
Помимо захоронений скота, серьёзные риски во время затоплений могут создать надворные туалеты, септики, выгребные ямы, мусорные свалки с пищевыми и прочими отходами: их содержимое разносится вместе с талой и речной водой на большие расстояния. Тем самым возникает угроза распространения холеры, брюшного тифа, дизентерии, сальмонеллёза, туляремии (её ещё называют малой чумой), гепатитов А и Е, других опасных инфекций. Пока, слава богу, фактов заболевания ими вроде бы не зарегистрировано. Но, думается, это тот самый случай, когда стоит придерживаться правила «надейся на лучшее, но готовься к худшему».
Речь идёт о том, что, видимо, есть смысл мобилизовать в регионах, где произошли или продолжаются наводнения, всех имеющихся в наличии работников ветеринарных и санитарно-эпидемиологических служб, чтобы они охватили контролем, забором и исследованием проб, а в случае необходимости дезинфекцией максимально возможное число потенциально опасных источников и объектов. Плюс было бы правильным командировать им на подмогу специалистов из тех областей, где паводковый сезон прошёл спокойно, из центральных аппаратов ведомств, соответствующих научно-исследовательских институтов, вузов. Все другие их дела, наверное, можно на время отложить…
