Люди евразийских степей одомашнивали лошадей дважды: первый раз – ради еды, второй раз – как транспорт, пишут СМИ.
Первые домашние лошади вышли из степей между Волгой и Доном – СМИ рассказывали об этом несколько лет назад, когда в Nature вышла статья большого коллектива исследователей, среди которых были сотрудники Университета Поля Сабатье, Института истории материальной культуры РАН, Алтайского государственного университета, Московского государственного университета и ещё целого ряда научных центров Франции, России, Монголии, Казахстана, Великобритании и других стран. Та работа опиралась на генетическое сравнение ДНК современных лошадей и ДНК из лошадиных остатков возрастом от 10 тыс. до 2 тыс. лет, найденных в евразийских степях.
В новой статье в Nature те же исследователи пишут, что одомашнивание лошадей и их расселение по миру происходило сложнее. Очевидно, домашние лошади должны были расселяться вместе с людьми, и предполагалось, что они вышли родных степей вместе с людьми ямной культуры около 5 тыс. лет назад. В таком случае, если к генетическим данным добавить археологические, можно увидеть, как человеческие гены из степной зоны распространяются вместе с лошадиными генами из той же степной зоны. Но тут оказалось, что лошадиные гены задерживаются с распространением примерно на 800 лет – то есть люди уже начали мигрировать из степи в Европу, а лошади ещё нет.
Тем не менее, оставшиеся лошади явно несли на себе печать одомашнивания – это видно по уменьшению временного промежутка между поколениями, так и по появлению потомства от близкородственных особей. Домашнего скота нужно побольше, и человек ищет способы сократить межпоколенческий временной разрыв. И ещё человек управляет скрещиванием так, чтобы получать особей, у которых нужные признаки были бы наиболее выражены. Однако эти нужные признаки до поры до времени были преимущественно пищевыми: от лошадей брали мясо и молоко. Мясо-молочные лошади принадлежали людям ботайской культуры, археологические следы которой находят на севере Казахстана. Первые домашние лошади исчезли почти полностью: из современных лошадей есть только одна, которая считается их родственником – это вторично одичавшая лошадь Пржевальского.
Потом, около 4200 лет назад, происходит второе одомашнивание с теми же признаками: уменьшение времени между поколениями и уменьшение генетического разнообразия вследствие близкородственного скрещивания. (О том, что генетическое разнообразие лошадей резко падает 4200 лет назад, говорилось и в первой работе.) Потомство этих повторно одомашненных лошадей живёт с нами по сей день. Авторы работы полагают, что второй раз люди старались усилить в лошадях быстроногость и выносливость – на сей раз лошади были им нужны преимущественно как транспорт, а не как еда, потому что климат в степях становился чрезвычайно засушливым, и теперь нужно было искать новые пастбища для скота. И именно эти лошади начинают довольно быстро расселяться по новым землям
Правда, тогда получается, что люди ямной культуры, начавшие мигрировать 5000 лет назад, мигрировали без лошадей. Одни специалисты полагают, что такого быть не могло: будучи безлошадными, ямники не могли бы двигаться так быстро, как они двигались. Другие специалисты, однако, говорят, что человек и пешком может преодолевать большие расстояния, и притом довольно быстро, и вообще большую часть своей истории люди мигрировали на своих двоих.
Разногласия есть и относительно лошадей ботайской культуры. С одной стороны, есть старая гипотеза, что ботайцы первыми одомашнили лошадей, с другой стороны, есть другая гипотеза, которая говорит о том, что ботайские мясо-молочные лошади – это обычные дикие лошади, на которых охотились, как охотятся на любого дикого зверя. Однако в целом в двойном одомашнивании нет ничего необычного. Мы писали, что дважды одомашнивали собак и кошек, причём насчёт кошек лучше говорить «по меньшей мере дважды»: были кошки, которых приручили где-то на территории современной Турции, были кошки, которых приручили в Египте, и были кошки, которых пытались приручить в Китае – правда, у китайских домашних кошек предок был другой, чем у турецко-египетских.
