Поедание фекалий и любительские кастрации. История самого отвратительного культа Детей муравейника

История Детей муравейника — самого отвратительного культа, о котором вы, скорее всего, никогда не слышали. О ней написало издание Disgusting men:

23 мая 1989 год Габриэлла Лаваль впервые за долгое время посетила своего брата. Он в очередной раз умолял ее вернуться к нормальной жизни и бросить этого психа Терио. Она призналась, что боится Моисея, но добавила, что не представляет своей жизни без него.

26 июля 1989 самопровозглашенный Моисей Рош Терио, который когда-то демонстративно отказывался от алкоголя и очаровывал впечатлительных подростков обещаниями духовного исцеления, в очередной раз напился вдребезги. Остальные уже давно привыкли к этому и поступили так, как поступали всегда. Кто-то ушел в лес до тех пор, пока их лидер, благодетель и мучитель не протрезвеет. Другие постарались остаться незамеченными. Так или иначе скрыться успели все, кроме Габриэллы.

Терио вспомнил, что недавно Габриэлла жаловалась на онемение и потерю чувствительности в мизинце на правой руке — в том, который он еще не ампутировал с помощью кусачек. Он схватил свою преданную последовательницу, заявил, что сейчас исцелит ее, и приказал положить руку на кухонный стол. Та ожидала, что он осмотрит ее больной палец, но вместо этого Рош выхватил охотничий нож и, не глядя, воткнул его в ее руку, пригвоздив к столу. Хлынула кровь, Габриэлла закричала. Рош как ни в чем не бывало двинулся к холодильнику, чтобы взять еще пива, а потом и вовсе куда-то ушел. Следующие 45 минут Габриэлла прикладывала колоссальные усилия, чтобы не потерять сознание. По крайней мере, если она будет в себе, у нее останется шанс угомонить слетевшего с катушек гуру.

Когда Рош наконец вернулся, вся рука посинела. Он лишь пробормотал что-то вроде: «Выглядит фигово, да?», извлек откуда-то второй нож и начал резать руку где-то между плечом и локтем, пока не добрался до кости. Затем вытащил нож, которым пригвоздил Габриэллу к столу и оттащил ее к пню, который торчал прямо из кухонного пола. Разместил на пне руку, чтобы было удобнее целиться, достал тупой тесак для разделки мяса и замахнулся. Выпил он столько, что с первого раза попасть не получилось, и тесак со свистом вошел в древесину. Второй удар получился точным и полностью отделил руку от тела. Остальные по его приказу помогли дезинфицировать и перевязать культю. Однако еще через пару дней Терио решил, что обрубок все-таки может быть заражен и использовал ножницы, чтобы «вырезать» инфекцию. Еще он ударил Габриэллу по голове тупой стороной топора — то ли в рамках очередного ритуала «исцеления», то ли потому что на ее ничего не выражавшем лице ему почудились признаки непокорности.

Удар словно что-то прояснил в сознании Габриэллы: из последних сил она бросилась бежать и скрылась в окружавшем хижину густом кустарнике. Когда после двух дней скитаний в состоянии беспамятства она пришла в себя, то поняла, что в рану на голове попала инфекция. На этот раз настоящая, а не из тех, которые Рош использовал в качестве повода для очередной операции. Не зная, что делать дальше, она вернулась в хижину. Терио все еще был пьян и все еще хотел оперировать. По его приказу Жак извлек приводной вал из груды металлолома у них во дворе. Рош накалил запчасть до красна и прижег ей культю. Соображал он настолько плохо, что в процессе несколько раз ронял на тело Габриэллы раскаленный «инструмент».

С учетом всего произошедшего никто, включая саму Габриэллу, не мог объяснить, как у нее хватило сил сбежать во второй раз. Однако 14 августа она снова покинула Детей муравейника, теперь навсегда. Впрочем, даже добравшись до больницы спустя еще два дня, она выгораживала Терио и пыталась объяснить изуродованную культю и зараженную рану на голове каким-то невероятным несчастным случаем. Врачи связались с полицейскими, а те уже в общих чертах представляли, что происходит с подопечными Терио. На Роша составили протокол за нападение при отягчающих обстоятельствах. Но когда 19 августа полицейские ворвались на земли культа с ордером, они не обнаружили ни мессию, ни последователей. Участок был заброшен.

На то, чтобы отыскать Терио, ушло полтора месяца. Его задержали с женами и детьми 6 октября 1989-го при попытке незаконно пересечь границу между Канадой и США. Так закончилась история Детей муравейника — культа, который и близко не достиг масштабов Храма народов или Детей бога, но в чем-то своей жестокостью затмил намного более крупные и «мейнстримные» религиозные организации.

Потрясали и масштабы влияния, которое Рош Терио оказывал на своих последователей. Даже после того как раскрылись все подробности ужасов, творившихся на ферме в канадской глуши, большинство из них по-прежнему говорили о своем Моисее с трепетом и благоговением.

«Этот человек завораживал меня, я любила его, — говорила одна из жен Терио. — Однако я знала, что это один из тех исключительных людей, с которыми никогда нельзя сблизиться. Их можно лишь почитать».

От баек про дружбу с медведицей до семинара по отказу от курения: как неудачник много лет искал себя, а потом вдруг стал гуру

История Детей муравейника началась с одного мальчика, который рассказывал много удивительных историй всем, кто был готов слушать. Он родился в 1947 году в городе Сагеней в канадской провинции Квебек в семье Гиацинта и Пьеретт Терио. Кроме него, в семье было еще шестеро детей. Рош был вторым по старшинству — и самым старшим мальчиком. Если принять на веру его версию собственного детства, то, возможно, именно детскими травмами объясняется его жестокость. Уже во взрослом возрасте Рош утверждал, что ему особенно доставалось от склонного к насилию отца. По словам Терио-младшего, побои были настолько жестокими, что шрамы остались у него даже на внутренних органах. Гиацинт же утверждал, что никогда не поднимал руку на детей.

Когда Рошу было шесть лет, в жизни семьи случилось важное событие: Терио переехали из относительно крупного Сагенея в поселение Тетфорд-Майнс с населением меньше 20 тысяч человек, расположенное в 187 километрах от Монреаля и в 79 — от Квебек-Сити. В регионе за Тетфорд-Майнс закрепилась репутация «асбестовой столицы» Канады. Почти все живущие там мужчины работали на вредном производстве в шахтах, а похвастаться чем-то, кроме шахт, было особо нечем. Туда же устроился Гиацинт. Дети начали ходить в местную школу. Правда, программа там была рассчитана всего на семь классов.

Больше никакого образования Рош не получил, хотя знакомые описывали его как смышленого паренька с искренним интересом к учебе. К несчастью для маленького Терио (и для всех, кто потом доверит ему свое духовное и физическое «исцеление»), после переезда большую роль в жизни семьи начала играть религия. Гиацинт присоединился к Пилигримам Святого Михаила — фундаменталистскому ответвлению католической церкви, участников которого за головные уборы прозвали «белыми беретами». Некоторые из тех, кто состоял в этой группе или сталкивался с ее навязчивым интересом, позже утверждали, что в своих консервативных воззрениях «береты» недалеко ушли от фашизма.

Терио-старший взялся продвигать взгляды Пилигримов и вербовать новых участников с усердием фанатика. Маленький Рош, конечно, тогда еще не мог разобраться во всех тонкостях воззрений отца, но уже был вынужден участвовать в его «миссионерстве». Соседи рассказывали, что Гиацинт таскал детей за собой и обзванивал все двери, а когда ему открывали, заставлял детей падать на колени и читать молитвы, упрашивая, чтобы хозяева пожертвовали на нужды Пилигримов или приобрели их брошюры. Даже в юном возрасте такое занятие казалось Рошу унизительным и вызывало у него отторжение. С тех пор он горячо возненавидел организованную религию вообще и католицизм в частности.

Детство Терио кажется не слишком примечательным для паренька из канадской глубинки 1950-х, но сам Рош, уже после того как стал гуру, приукрасил его множеством ярких подробностей. По его словам, ходить он начал только в три года, а разговаривать — в шесть и даже после этого якобы мог неделями хранить полное молчание. Никто из знакомых семьи в Тетфорд-Майнс не подтвердил ни этого, ни того, что Гиацинт жестоко обращался с сыном. Впрочем, эти истории были далеко не самым невероятным из всего, что Рош рассказывал про детство. Еще он вспоминал, как однажды бродил по лесу и наткнулся на медведицу в сопровождении двух детенышей. Вместо того чтобы напасть на него, она якобы приняла Роша за «своего», целый день играла с ним и медвежатами, после чего отпустила его домой невредимым.

Еще одним поводом для хвастовства Терио во взрослом возрасте стал огромный пенис, который, по его собственному признанию, придавал уверенности и служил веским «аргументом» в общении с женщинами. Психологи, которые много лет спустя анализировали личность и поведение Терио, предполагали, что с помощью подобных баек ему, как и многим другим культистам-манипуляторам, хотелось подчеркнуть свою уникальность. На самом же деле велика вероятность, что до основания секты в жизни Роша не происходило совершенно ничего примечательного.

Получив семь классов образования, Терио пошел по обычному пути для подростка в Тетфорд-Майнс: зимой чистил снег, летом косил траву, а в свободное время балагурил в пивнухах. Харизматичный Рош любил хорошо проводить время и пользовался популярностью у женщин, поэтому мало кто удивился, когда в 1967 году он женился на девушке по имени Франсин Гранье и переехал с ней в Монреаль. У пары родилось двое сыновей: Рош-младший и Франсуа. Терио устроился пожарным инспектором. Формально для работы требовалось высшее образование, но сотрудники экстренных служб, вслед за красотками в окрестностях асбестовых шахт, поддались на обаяние чернобородого здоровяка.

А в 1971 году произошло событие, которое стало для Роша знаковым: из-за вызывавшей жуткие боли язвы двенадцатиперстной кишки ему пришлось перенести две операции, в ходе которых врачи удалили ему часть внутренних органов. Собираясь лечь под нож во второй раз, Терио прочитал несколько медицинских справочников, чтобы разобраться в особенностях процедуры. Когда даже после операций боль не утихла, врачи объяснили Рошу, что у него развился так называемый демпинг-синдром — состояние, при котором пища без переваривания перемещается из желудка в кишечник.

Стресс от операций сильно повлиял на Терио. Он и раньше много и часто жаловался на свои тяготы всем, кто был готов слушать, но с тех пор стал настоящим ипохондриком: постоянно находил у себя симптомы всех возможных болезней и утверждал, что чувствует, как внутри него разрастается рак. Он погрузился в изучение специализированной литературы и вообразил себя экспертом в области анатомии.

Второй любимой темой Терио стал секс. Раньше он из ревности требовал от Франсин носить длинные платья и скрывать свою фигуру, теперь же, наоборот, заставлял жену ходить исключительно в мини-юбках и по первому требованию удовлетворять его интимные порывы. В Монреале супруги не задержались и в первой половине 1970-х вернулись в Тетфорд-Майнс.

У Терио не получалось найти никакого стабильного занятия в жизни. Из пожарного департамента он перекочевал в ремонтную мастерскую, а затем решил попробовать себя в местном самоуправлении и вступил в масонский клуб Арамис, где, как утверждал потом, его обучили гипнозу. Собрания клуба Рош использовал, чтобы отыграться за детские обиды и высмеять католичество. Например, однажды он явился на очередной масонский ритуал в мантии, расписанной пентаграммами и другими оккультными символами и призвал восхвалять Сатану. Поскольку большинство участников Арамиса были истовыми католиками, выходки Терио вызывали у них неловкость и недоумение, так что стать масоном на постоянной основе у него тоже не вышло.

Личные и профессиональные проблемы Роша усугублялись одержимостью сексом и любовью к спиртному. Как-то он попросил у родных разрешение основать на территории их фермы нудистскую коммуну, на что получил решительный отказ. Часто Терио под предлогом поиска покупателей для его изделий из дерева ездил в Квебек, где на самом деле встречался с любовницами. В 1974-м Франсин, устав от постоянных измен, подала на развод. Опеку над детьми бывшие супруги разделили. Против развода Рош не возражал, расставание лишь придало убедительности историям о деспотичной жене, которые он рассказывал одной из своих подружек в Квебеке, девушке по имени Жизель Лафранс. Та, поддавшись обаянию любовника и проникнувшись сочувствием к его многочисленным бедам, ушла от мужа и посвятила всю себя заботе о Терио.

В середине 1970-х Рош без особого успеха торговал самодельными кружками и вместе с Жизель скитался по убогим халупам. Несколько месяцев в конце 1976-го и начале 1977-го парочка и вовсе спасалась от холодов в заброшке. Череда неурядиц в жизни Терио прервалась в конце зимы того же 1977 года, когда он открыл для себя Церковь адвентистов седьмого дня. Эта протестантская организация привлекла его более личной и не такой формализованной разновидностью христианства по сравнению с католическими фундаменталистами, которых Рош так и не простил за унизительный сбор пожертвований. Отделение адвентистов в Тетфорд-Майнс помогло Терио найти работу и бросить пить. Вместе с Жизель они переехали в приличную квартиру.

Воодушевленный Рош полностью отказался не только от алкоголя, но и от табака, а все свободное время посвятил изучению библейских текстов. Особый интерес у него вызывали Ветхий Завет и предвосхищавшее апокалипсис Откровение Иоанна Богослова.

Миссионер Пьер Зита, который руководил местным отделением адвентистов, настолько впечатлился Терио, что повысил его до церковного коммивояжера. Рош снова ездил по округе и продавал христианскую литературу, но теперь это занятие больше не казалось ему нелепым и унизительным. На малочисленных собраниях адвентистов он откровенно бесил других участников хвастливыми рассказами о силе своей веры и о единении с богом. Смущало их и то, как Рош интерпретировал некоторые религиозные постулаты: непорочное зачатие он называл фарсом, а Иисуса — плодом внебрачной связи между Марией и Иродом. Из Ветхого Завета Терио в основном почерпнул мысль о том, что женщины должны всегда и во всем подчиняться мужчинам.

Несмотря на явно еретические взгляды Роша, Церковь адвентистов седьмого дня была не в том состоянии, чтобы отказываться от поддержки столь искреннего энтузиаста. Терио так хорошо проявил себя, что Зита сделал его руководителем семинара по отказу от курения. Позже проповедник часто жалел о своем решении, поскольку именно оно позволило Рошу заполучить первых последователей и отточить навыки манипулятора.

Однако тогда повышение похожего на Хагрида канадца выглядело логичным и безобидным. Такие семинары адвентисты использовали не только для продвижения здорового образа жизни, но и для привлечения паствы, а именно это у Терио получалось лучше всего. Пастор Зита и другие участники собраний потом позже с ужасом пытались понять, как Рош за несколько лет от безобидных разговоров о пользе религии и вреде табака перешел к ампутациям и пыткам.

«Желание изолировать себя в этом магическом месте было иррациональным, необъяснимым и очень личным» 

Семинары Терио по отказу от курения длились по пять дней. Они состояли из советов по здоровому питанию и планирования диеты из натуральных продуктов, приобрести которые можно было по окончании курса. Проходили занятия в разных городах по всему Квебеку. На встрече со своими кураторами из адвентистов летом 1977-го Терио произвел столь приятное впечатление, что те решили доверить ему не только семинары, но и свой небольшой приход.

Под начало Роша поступило четыре молодых человека, которых ему предстояло приобщить к учению церкви: Жак Фисе, Соланж Бойлар, Шанталь Лабри и Франсин Лафламм. Всем им было чуть меньше 20 или слегка за 20, все они собирались ближайшей осенью поступать в колледж или училище. Они начали приезжать в Тетфорд-Майнс на выходные, чтобы посещать службы адвентистов, и часто ночевали у Терио и Жизель Лафранс. Вскоре к ним присоединилось еще двое молодых людей: Николь Руэ и Клод Уэллетт.

Терио утверждал, что примерно тогда же его посетило первое видение: он якобы гулял один, когда увидел белую вспышку в небе и услышал голос Господа, который сообщил ему, что земля, на которой он стоит, священна. Неизвестно, насколько сам Рош верил в свои истории, но на его паству они неизменно производили сильное впечатление.

В первое время энтузиазм последователей озадачил даже Роша. Он не ожидал, что те настолько заинтересуются не только учением адвентистов, но и им самим. Постепенно их приход превратился в импровизированную коммуну. Визиты последователей к Терио и Лафранс становились все более продолжительными, пока почти все они не поселились у своего наставника на постоянной основе и не начали вместе с ним продвигать адвентистское учение. Сам Рош утверждал, что изначально совсем не планировал создавать коммуну.

«Тот факт, что коллеги переехали, чтобы жить и работать со мной, привел к серьезным организационным проблемам, — писал он. — Они все оставили оплачиваемые работы, чтобы полностью посвятить себя новому занятию. У моих курсов не было фиксированной стоимости. Каждый платил сколько мог в конце каждой встречи, поэтому сам я не мог платить тем, кто мне помогал. Это и побудило нас создать коммуну».

В конце лета 1977-го в квартире у Терио и Лафранс стало тесновато, но недостатки сожительства большого количества людей на маленькой площади частично компенсировались семейной атмосферой. Участники коммуны начали называть Роша и Жизель папой и мамой. Впрочем, на тот момент их сообществе еще нельзя было назвать полноценной сектой: почти все участники поддерживали связь с родными, а Терио на своих семинарах все еще разбирал учение адвентистов и почти не позволял себе авторских отступлений. Почти все необходимое для жизни они получали от церкви, лидеры которой воспринимали такие вложения как потенциальную инвестицию в новых прихожан.

Все вроде бы складывалось наилучшим образом. Однако у церковных иерархов уже тогда начали возникать сомнения по поводу того, собираются ли последователи Роша присоединиться к адвентистам или просто приятно проводят время с харизматичным парнем. Содержание семинаров Терио постепенно менялось. Вместо рассказов о здоровом образе жизни и о каноническом учении церкви он начал уговаривать их бросить учебу, потому что второе пришествие Христа неминуемо, мир обречен и никакие академические знания не приблизят их к пониманию подлинной реальности. Увещевания Роша сработали, вместо колледжей и училищ осенью 1977-го все последователи остались у него дома, чтобы слушать про неминуемый апокалипсис и восхищаться безграничной мудростью своего наставника. Родителей молодых людей, которые попали под влияние Терио, такое развитие событий совсем не обрадовало.

Особенно возмутились родные 19-летней Шанталь Лабри. Заподозрив, что Рош манипулирует их дочерью, они добились судебного постановления об оценке ее психологического состояния. Шанталь провела пять недель в клинике в городе Квебек, но осмотры не принесли семье желаемого результата: врачи решили, что Лабри полностью здорова. Не было никаких юридических или медицинских оснований, чтобы запретить ей вернуться к Терио.

К тому моменту Рошу стало очевидно, что их квартира больше не подходит для массовых сборищ. У них жило уже девять последователей. Люди спали на полу, повсюду валялись вещи. К тому же учение Терио все больше противоречило идеям адвентистов, и ему хотелось вырваться из-под контроля церкви. В октябре 1977-го Рош забрал Шанталь из клиники. Они вернулись домой и вместе с остальными членами коммуны начали готовиться к переезду.

В качестве нового пристанища Терио выбрал Сент-Мари — городишко примерно в часе езды на юг от Квебек-Сити. В середине октября коммуна арендовала в долг пустующее здание, которое разделили на две части. Одну часть оборудовали под жилье, а в другой открыли «Клинику здоровой жизни». Под таким названием ученики Терио по-прежнему проводили семинары для желающих бросить курить, продавали «полезное питание», брошюры адвентистов и другую религиозную литературу. Покупателей убеждали в том, что комплекс органических продуктов и курс «всесторонней» литературы помогут исцелить любое заболевание.

Терио все больше нравилось чувство контроля. Из духовного наставника он постепенно превращался для паствы в носителя абсолютной истины. По его требованию последователи начали одинаково одеваться: женщины в зеленые туники, а мужчины в бежевые. Сам Терио облачился в коричневую робу с золотой окантовкой. Женщинам он приказал не носить нижнее белье, чтобы избавиться от «ложной скромности».

Тогда же Рош внушил ученикам, что они должны разорвать связи с родными и друзьями, поскольку те якобы отвлекали их от просветления. Несмотря на жесткие правила и эксцентричный антураж, популярность Терио после переезда в Сент-Мари только возрастала. По округе пошли слухи о человеке, способном исцелять даже самые серьезные недуги. Его попросили взять на попечение 19-летнюю девушку с рассеянным склерозом по имени Габриэлла Надо, Рош согласился. Уход за Надо взяла на себя Габриэлла Лаваль, которая училась на медсестру.

В марте 1978 году наслышанный о методах «Клиники здоровой жизни» мужчина по фамилии Оклер обратился с похожей просьбой насчет своей жены Жеральдин, у которой диагностировали лейкемию. Цеплявшийся за любой шанс супруг надеялся, что жизнь под присмотром целителя хотя бы облегчит ее страдания. Рош согласился и убедил Оклера в том, что «обычное» лечение никак не поможет Жеральдин, поэтому ее нужно срочно выписать из больницы и перевезти в «Клинику». Посещать 38-летнюю «пациентку» Терио после переезда запретил даже ее отцу.

«Лечение» от лейкемии, которое Рош прописал Жеральдин, состояло в основном из виноградного сока и органической пищи. Альтернативная медицина предсказуемо не сработала: оставшись без необходимого ухода, женщина скончалась всего через несколько дней после переезда в «Клинику». Полиция провела короткое расследование, по итогам которого заявила, что Терио не несет ответственности за случившееся. Ученикам Рош рассказал, как зашел в комнату Жеральдин, после того как та скончалась, поцеловал ее и вернул к жизни, но лишь для того, чтобы она могла попрощаться. «Если человек нужен Господу, он его забирает, — объяснил Терио. — Время Жеральдин пришло».

Люди попадали в «Клинику» разными путями. Кого-то, как двух одноклассников Франсин Лафламм, уговаривали друзья. Некоторых привлекали обещания исцеления и очищения. Супругов Жака Жигера и Марис Гренье с новорожденной дочерью в коммуну привели духовные поиски, начавшиеся после летального несчастного случая с младшим братом Жака. Жигер посетил один из первых семинаров Терио в Сент-Мари и почти сразу стал преданным последователем гуру. Еще через семь месяцев, в апреле 1978-го, Жак, Марис и их дочь поселились в «Клинике». Несколько недель спустя к ним присоединилась еще одна семья — Лео-Марк Фош, которому Терио помог бросить курить, его жена и двое детей. Фош не только переехал в коммуну, но и пожертвовал на ее нужды несколько тысяч долларов сбережений.

Той же весной терпение адвентистов иссякло и Роша отлучили от церкви. Решение объяснялось просто: если в Тетфорд-Майнс Терио хоть и действовал не самыми обычными методами, но в целом не слишком выделялся на фоне других проповедников, то после переезда в Сент-Мари окончательно отдалился от адвентизма. Центральным элементом учения Роша теперь был он сам, а все остальное отошло на второй план. Привычные занятия с разбором текстов и обсуждением борьбы с вредными привычками сменились «групповыми исповедями», в ходе которых каждый должен был поделиться самым сокровенным. К Терио начали относиться не как к проповеднику, а как к божеству, способному разрешить любой конфликт и ответить на любой вопрос.

Параллельно в коммуне нарастало сексуальное напряжение. Жизель Лафранс ревновала Роша к девушкам, которые круглосуточно вились вокруг него и были готовы удовлетворить любой каприз. Чтобы разрядить обстановку, Терио женился на Жизель, после чего сам заключил еще два бракосочетания между участниками коммуны. Эти церемонии стали для многих родных одной из последних возможностей увидеть культистов.

Гости из внешнего мира вспоминали, что Терио говорил о женщине как о мужской собственности и в том же ключе интерпретировал брак. Закрепляя власть мужчин над женщинами, он еще и провозглашал себя господином над всеми участниками коммуны, поскольку сам принял решение о том, кто и когда вступит в брак. По словам очевидцев, «новобрачные» (считать их таковыми можно только в кавычках, поскольку Рош не обладал полномочиями для проведения подобной процедуры) не проявляли особого интереса друг к другу, но не осмеливались ослушаться гуру. Тот вместо напутствия прочитал спутанную речь о том, что жена принадлежит мужу. Родные сектантов не смогли сдержать слез. Они приехали, чтобы уговорить близких вернуться домой, но убедились, что тем полностью промыли мозги.

В конце весны 1978-го беременная от Терио и все еще обиженная на недостаток внимания с его стороны Жизель выдвинула мужу ультиматум: либо тот распускает коммуну, либо она уходит от него и возвращается к родителям. Вместо ответа Рош ударил ее в лицо и на два дня запретил покидать свою комнату.

В первые месяцы после переезда в Сент-Мари коммуна еще поддерживала связи с внешним миром: адвентисты посылали им литературу и органические продукты на продажу, местные жители посещали их публичные мероприятия и записывались на семинары по поддержанию здорового образа жизни. Ситуация резко изменилась летом 1978 года. Терио начал все чаще говорить о скором конце света и приказал последователям прервать общение со всеми за пределами коммуны. Габриэлла Лаваль вспоминала, как позвонила матери, чтобы сказать, что близится апокалипсис, поэтому «им следует держаться подальше от мира, который несет заразу». Для всех новых участников отказ от прежних связей стал обязательным условием.

Менялся и сам Терио. Из обычного, хоть и обладающего особой притягательностью для паствы проповедника он превратился в пророка. На встречах он подробно пересказывал сны и видения, в которых якобы получал послания от Господа. Многие из этих посланий Терио считал предзнаменованиями апокалипсиса. Он также начал утверждать, что умеет творить чудеса. Если кто-то в коммуне жаловался на проблемы со здоровьем, Рош прикасался к этому человеку, что-то бормотал и уверял, что теперь все будет нормально и что болезнь отступит.

Все эти перемены совпали с окончательным разрывом связей между коммуной и адвентистами. Вместе с покровительством церкви последователи Терио утратили и бесперебойный доступ к ресурсам. У них больше не было ни брошюр, ни продуктов, которые можно было продавать под видом альтернативного оздоровления. Даже за то время, пока адвентисты еще не исключили Роша, у коммуны уже накопились долги, а теперь не осталось никаких надежд на то, чтобы с ними расплатиться. К тому же Терио подозревал, что после смерти Жеральдин Оклер полиция установила слежку за коммуной. Подверженный параноидальным настроениям Рош увидел в пристальном внимании правоохранительных органов угрозу. Чтобы избавиться от всех проблем разом, он решил покинуть Сент-Мари.

«На тот момент, когда я решил переехать, мы жили вместе примерно год, — рассказывал Терио. — Сначала я не собирался брать остальную часть группы с собой. Желание изолировать себя в этом магическом месте было иррациональным, необъяснимым и очень личным. Но время укрепило наши связи и объединило нас в этом начинании. Хоть я и был катализатором группы, но все важные решения обязательно принимались с согласия большинства участников. И меня совсем не удивило, когда все они без малейших колебаний поддержали меня в моем стремлении».

В качестве нового места для коммуны Терио выбрал полуостров Гаспе на востоке провинции Квебек, который якобы явился ему в одном из видений. Никаких более конкретных указаний по поводу того, где и как им дальше жить, самопровозглашенный пророк не озвучил. В июне 1978-го его последователи погрузили все имущество в машины и отправились скитаться по Гаспе. По пути в очередной провинциальный городок Терио озвучил им свое видение будущего: конец света, по его словам, должен был наступить 17 февраля 1979-го. Градины размером с валун, землетрясения, молнии — пережить все эти катаклизмы предстояло лишь тем, кто узрел истину и последовал за ним.

На время поисков нового дома Терио и его последователи возобновили семинары для желающих бросить курить. Однако города и поселки, где они выступали, казались Рошу слишком людными и порочными, чтобы стать домом для его учеников. К тому же видение, на которое он ссылался как на божественную инструкцию, изображало его стоящим у основания горы. Терио утверждал, что именно это место станет для его последователей новым Эдемом. По пути к ним присоединились еще трое молодых людей, одного из которых, Жиля Пакена, Рош женил на Франсин Лафламм. Еще одну пару образовали Габриэлла Лаваль и ее старый приятель Тьерри Делаж, тоже проникшийся учением Терио.

Через несколько недель после пророчества о конце света Рош заявил, что нашел подходящее место. Это был изолированный холм, почти полностью отделенный от остального материка небольшим озером. Население ближайшего населенного пункта, города Паспебьяк, составляло меньше 3000 человек. Терио наконец мог не волноваться из-за наплыва иноверцев и внимания полиции. Его последователи возвели палаточный городок и после короткой передышки приступили к строительству хижины, где им предстояло переждать апокалипсис. Себя сектанты начали называть «Горной семьей Святого Моисея», а своего лидера — Моисеем, поскольку считали его воплощением еврейского пророка.

«Я хочу быть подлинной прислужницей тебе, своему господину» 

Чтобы построить хижину для коммуны у подножия холма, который Терио провозгласил «Вечной горой», его последователи трудились по 17 часов в день. Жак Фисе и Клод Уэллетт все лето возились с кирками и лопатами, пытаясь достичь грунтовых вод для установки колодца. Когда им это наконец удалось, Терио назвал случившееся чудом, которое, естественно, произошло благодаря его богоподобным силам.

Когда стало ясно, что работать в туниках неудобно, Рош разработал для своих учеников новую форму: короткие синие накидки. Распределением рациона Терио занимался лично. Если кто-то жаловался или недостаточно усердно трудился, гуру на несколько дней оставлял «бунтаря» голодным. Сам Рош предсказуемо не принимал никакого участия в строительстве — якобы из-за болей в желудке и воображаемого рака.

Несмотря на пафосные разглагольствования Роша, некоторых участников «семьи» достало его эксплуататорское отношение. В сентябре 1978 года секту покинула семья Фош, отец которой еще недавно пожертвовал Терио все сбережения. Уехал и парень по имени Робер Марион. Свое решение он объяснил жестокими наклонностями Роша. Француженка Иоланда Жиннебер оправдала отъезд окончанием визы. А бывшая жена Терио забрала их сыновей, которых гуру тоже увез в глушь, обратно в цивилизацию. Оставшихся Рош усердно убеждал, что любые связи с внешним миром представляют лишь препятствие на пути к спасению.

Чтобы символически отметить переход к новой жизни, Терио дал всем последователям новые библейские имена. Сами имена он предварительно записал на бумажках и бросил в шляпу, а затем на торжественной церемонии по очереди вытаскивал бумажки и говорил, кого как зовут. Последователи восхищались: им казалось, что каждое имя соответствует какому-то аспекту личности того, кому доставалось. На протяжении следующих 10 лет большинство участников секты почти не пользовались своими обычными именами. Еще Терио ввел в коммуне особый календарь: год начинался весной, месяцы длились 29 или 30 дней, а каждые два или три года вводился дополнительный, 13-й месяц.

Учение секты к тому моменту превратилось в мешанину из христианства и собственных идей Роша. Например, он провозгласил главным праздником Пасху, но посвятил ее не воскрешению Иисуса, а «освобождению от общества, вечный удел которого — хаос и суета». Все, что говорилось в Новом Завете, Терио по большей части игнорировал за исключением Откровения Иоанна Богослова, откуда он брал свои апокалиптические прогнозы. Себя члены «Горной семьи» отождествляли с древними ветхозаветными евреями. Каждого члена секты Терио объявил воплощением одного из 12 колен Израилевых.

Кое-как сколоченная из необработанных бревен хижина, которую Рош объявил законченной в сентябре 1978-го, представляла собой общую комнату с колодцем посередине и несколько комнатушек, отделенных от остального пространства метровой перегородкой. В качестве занавесок использовались простыни. Эта лачугу должна была стать их домом до тех пор, пока Господь не начнет свое тысячелетнее царствование.

Еще одним заимствованием Терио из Ветхого Завета той осенью стала полигамия. Когда беременная жена Жизель в разговоре с ним рассказала, что незамужние девушки чувствуют себя одиноко, Рош уцепился за ее слова как за повод нормализовать для себя интимные отношения со всеми жительницами коммуны. Подал все Терио так, будто идея принадлежала Жизель, хотя в действительности та не имела в виду ничего подобного и сильно на него обиделась. Узнав, что Рош начал заниматься сексом с другими девушками, она в ярости выбежала из хижины. Терио догнал ее, повалил и начал душить. Из страха за свою жизнь, жена гуру согласилась вернуться в лачугу.

Все браки между членами коммуны, кроме себя и Жизель, Рош объявил недействительными, после чего начал последовательно брать в жены участниц секты. Многобрачие он обосновывал тем, что так жили цари Израиля. К 1980 году Терио завел уже восемь жен. Заодно он отказался от строгой адвентистской диеты, начал есть мясо и фастфуд. Жили члены коммуны по большей части на социальные выплаты, которые составляли примерно 1400 канадских долларов в месяц. Когда их не хватало, Рош давал мужчинам из ближайшего городка «попользоваться» своими женами в обмен на продукты.

Тогда же Терио после двухлетней завязки заново открыл для себя прелести алкоголя, начал употреблять вино, затем пиво и коньяк. Его проповеди все чаще напоминали монологи забулдыги, который на перекурах цепляется ко всем соседям и очень обижается, когда его не хотят слушать. Разница состояла в том, что Рош полностью подавил волю последователей и обладал над ними абсолютной властью. Если ему казалось, что кто-то слушает недостаточно внимательно или вовсе клюет носом, он лупил нерадивых учеников дубинкой по голове. Никто не осмеливался дать ему отпор и усомниться в его превосходстве.

Бывшие участники секты вспоминали случай, когда он ударил беременную Марис Гренье и сломал ей три ребра за то, что та съела на две оладьи больше положенного. Начали применяться и другие наказания. Все чаще Терио выгонял тех, кто, как ему казалось, проявлял непокорность, на мороз без одежды и заставлял стоять так по несколько часов.

Один из первых напряженных моментов для секты случился в ноябре 1978 года, когда последователи намного более крупного культа «Храм народов» под предводительством Джима Джонса совершили массовое самоубийство в поселении Джонстаун. Тогда погибло 913 человек, а в США резко ухудшилось отношение к разного рода альтернативным религиозным движением – особенно к тем, которые предвкушали конец света. Родственники членов секты Терио с новой энергией забросали полицию требованиями повязать подонка и спасти их близких.

Патрульные наведались в коммуну и забрали Роша на психологическое освидетельствование. Если бы врачи заключили, что он представляет опасность для окружающих, тогда у полиции появились бы основания разогнать секту. Однако этого не случилось: Терио показался психиатрам абсолютно нормальным. Он заверил их, что в коммуне царят гармония и равноправие, конечно, не упомянув ни о телесных наказаниях, ни о лишении пищи, ни о многоженстве. Врачи пришли к выводу, что Рош страдает от «мистических иллюзий», однако сам по себе этот факт не означал, что он представляет опасность. И хотя полицейские считали его шарлатаном, предъявить бородатому бугаю было нечего, поэтому Рош вернулся в свое захолустье.

В январе 1979 года в коммуне появились на свет трое детей: Жизель Лафранс родила от Терио, а еще двое пар зачали до того, как их гуру наделил себя монополией на сексуальные отношения с женщинами. Те двое детей стали последними из более чем 20 родившихся за все время существования секты, отцом которых не был Рош.

Когда предсказание насчет конца света в феврале 1979-го не сбылось, члены секты не разочаровались: их пророк объяснил, что одна секунда божественного существования может равняться 40 годам земной жизни, поэтому нельзя было исключать ошибку в расчетах. Тогда же коммуной заинтересовались СМИ: журналисты попытались разоблачить Роша, поймав его на лжи про апокалипсис. К кампании подключились родители культистов. Однако сектанты оставались преданы своему лидеру.

Лишь один последователь, Жак Фисе, покинул коммуну весной 1979-го. Однако даже он в интервью квебекскому изданию Le Soleil отозвался о Терио с теплотой. Самого Роша он назвал пастухом, а его учеников — паствой. Из 23 человек, которые меньше года назад покинули Сент-Мари, у подножия «Вечной горы» на тот момент оставалось всего 15. Однако Терио было достаточно и этого: лишь бы паства безоговорочно подчинялась и удовлетворяла все его потребности. Про Жака Фисе он сказал остальным, что того совратил дьявол.

Когда полицейские наведались в коммуну с новыми рейдами, Рош записался на встречу с главой местной администрации и добился от того гарантий, что никто не будет преследовать его последователей. Очередное психиатрическое освидетельствование Шанталь Лабри, организованное ее родителями, не предоставило никаких оснований для нового расследования. Девушку объявили абсолютно здоровой, а Терио, который набросился на приехавших за ней патрульных, признали виновным в препятствовании правосудию и приговорили к году условно.

Он созвал пресс-конференцию, на которой, как и на допросах, красочно описал царившую в коммуне идиллию. По словам Терио, он и его соратники хотели только, чтобы им позволили вести простую жизнь, далекую от соблазнов и тревог больших городов. Журналисты, которые еще недавно сравнивали Терио с Джимом Джонсом, теперь писали о его коммуне с симпатией. Издание Le Soleil опубликовало материал под заголовком «Они счастливы и вольны уйти, когда захотят». В нем говорилось, что, вопреки слухам, последователи Роша не подвергаются с его стороны ни физическому, ни психологическому насилию.

В канадских медиа за Терио закрепился образ дружелюбного гиганта, который столкнулся с несправедливым осуждением со стороны общества и государства, а на самом деле лишь продвигал близость к природе и отказ от мирских благ, попутно помогая проблемным детишкам обрести Бога. Летом 1979 года коммуна даже ненадолго снова открылась для внешнего мира и стала популярным местом паломничества для туристов.

Рош не принимал новых последователей, но позволял европейцам и американцам побродить по их территории и повосхищаться «традиционным канадским образом жизни». С туристами Терио общался вежливо, чтобы подкрепить образ добродушного увальня. Ему удалось убедить в своей безобидности всех, включая врачей и полицейских. Лишь родители сектантов по-прежнему считали его опасным манипулятором, но до них Рошу не было никакого дела. Когда в его отсутствие некоторые из них приехали в коммуну, собственные дети встретили их холодно и враждебно. Терио тогда уже достиг такого контроля над последователями, что даже его личного присутствия не требовалось, чтобы те ради него отрекались от прежней жизни.

Авторитет Роша основывался на подавлении индивидуальности. Тем же летом, когда по территории коммуны регулярно бродили туристы, Терио избил Габриэллу Лаваль ремнем за то, что та задремала на одной из его пьяных проповедей. С тех пор насилие вошло в систему. Рош стравливал последователей между собой и приказывал им наказывать друг друга, чтобы усилить ощущение изоляции и зависимости.

Один из таких случаев позже описала Габриэлла Лаваль: «Моисей сказал: “Признай, что ты меньше, чем ничто!”. Я ответила: “Это правда, папочка”. Он продолжил: “Это значит, что я должен наказать тебя?” Я ответила: “Да… То есть нет… Я не знаю!”. Тогда он повернулся к остальным и и сказал: “Вы накажите ее. Делайте с ней то, что сочтете нужным”».

По словам Габриэллы, ее обступили, начали пинать и дергать за волосы. Когда одна из участниц наказания расплакалась из-за необходимости издеваться над подругой, Терио сбил ее с ног и приказал ударить Габриэллу так, как она сама «заслуживала», чтобы ее ударили. Девушка неровной походкой подошла к Габриэлле и со всех сил ударила в живот. Та сложилась пополам.

Терио больше не хотел мириться с желанием некоторых последователей покинуть коммуну. Когда об уходе заговорила Марис Гренье, Рош приказал ее официальному мужу Жаку Жигеру топором отрубить ей палец на ноге. Когда Жигер заколебался, Терио начал его подначивать: «Ты что, педик? У тебя что, яиц нет? Если ты хочешь стать мужчиной, тогда ты должен уметь преподать женщине урок». Дошло до того, что Жигер заплакал. Тогда Рош пригрозил, что сам накажет Марис, только отрубит не один палец, а все. В конце концов угрозы и манипуляции сработали: Жигер взялся за топор и выполнил приказ Терио.

Дошло до того, что члены секты начали ползать перед Рошем на коленях даже за самые незначительные провинности: например, за кусок хлеба, от которого откусили, потому что больше не могли терпеть голод. «Я не хочу быть толстой, — извинялась перед «папой» провинившаяся Франсин Лафламм. — Недопустимо быть уродливой рядом с таким человеком, как ты. Я не знаю, как понимать свои действия. Я только знаю, что больше не повторю их. Я хочу быть подлинной прислужницей тебе, своему господину. Оставаться внимательной и сильной, сохранять чистоту и бодрость духа, чтобы прислуживать тебе каждое мгновение своей жизни. Мне еще предстоит пройти долгий путь».

Сам же Терио выступал перед своей «паствой» с такими заявлениями: «Я не хочу, чтобы вы относились к этому плохо, но все вы по своему духовному развитию в разной степени уступаете мне. Я последний пророк на этой Земле, и мой повелитель говорит со мной напрямую так же, как он разговаривал с моим далеким предком Моисеем».

В октябре 1979-го Габриэлла Надо — девушка с рассеянным склерозом, которая жила в коммуне почти с самого ее основания — впала в кому и вскоре скончалась. Терио хотел похоронить ее самостоятельно, но полицейские узнали о случившемся и забрали тело. Вскрытие не выявило никаких следов насилия, поэтому против Роша, несмотря на все подозрения в ненадлежащем уходе, так и не выдвинули никаких обвинений. Сам же он поклялся, что если кто-то еще из паствы умрет, то его тело останется на территории коммуны. В течение двух лет после смерти Надо Терио его последователи ушли в тень: туристы потеряли к ним интерес, полицейские рейды прекратились. Со стороны могло показаться, что в «Горной семье» наконец воцарилась идиллия. На самом деле ситуация в коммуне стремительно ухудшалась…

Гай Вир присоединился к секте Роша Терио в ноябре 1980 года. Он стал первым новичком со времен «Клиники здоровой жизни» — и последним взрослым участником в истории культа. Как и многие другие последователи Терио, Гай в тот период своей жизни находился в уязвимом состоянии: он только что прошел курс лечения от депрессии в той же больнице, где врачи по просьбе полиции провели освидетельствование Роша и признали его абсолютно нормальным. Вир услышал про Терио в новостях как раз тогда, когда канадские журналисты активно расхваливали Горную семью святого Моисея, и решил, что такой образ жизни — как раз то, что ему нужно. В коммуну его принимала Габриэлла Лаваль. После разговора с ней Гаю позволили присоединиться, но лишь в качестве «раба». К тому времени в секте уже действовала строгая иерархия. С Терио Вир даже не контактировал.

Поселили новичка в маленьком сарае, еще более убогом и хлипком, чем основное жилище. Из обстановки там была лишь дровяная печь. Впридачу к ней Гай получил 24 бутылки сваренного участниками коммуны пива, а также двух куриц и петуха. Питался он один раз в день. На Вира взвалили большую часть тяжелой работы: он рубил дрова, подготавливал припасы на зиму, занимался ремонтом в хижине и присматривал за тремя детьми, отцом которых не был Рош: двухлетним Самуэлем Жигером, четырехлетней Мириам Жигер и двухлетним Симоном Уэллеттом. Поскольку родились они не от Терио, дети считались «нечистыми». Возможно, Рош считал Гая Вира психически нестабильным и не доверял ему собственных детей. Но безопасность чужих отпрысков беспокоила его намного меньше.

Разделение на «чистых» и «нечистых» Терио ввел не только для детей. Строгая иерархия и кастовая система распространялась на всех членов группы. Рош постепенно задвинул библейский лор на второй план и попытался воспроизвести в коммуне модель средневекового королевского двора, в котором он, естественно, был монархом, а его «основная» жена Жизель Лафранс — королевой. Все остальные делились на две категории: тех, кто пользовался расположением Роша и считался «чистым», и тех, кого он по какой-то причине не взлюбил и объявил «нечистыми». Последние подвергались регулярным нападкам и выполняли все работы. «Приближенных» Терио одаривал крупицами своего внимания и привлекал к наказанию «нечистых».

В марте 1981 года Вир, как обычно, нянчил «нечистых» детей. Все остальные члены коммуны праздновали в хижине приезд двух сыновей Терио — мать на какое-то время отпустила их пожить с отцом. Точные обстоятельства случившегося в тот вечер неизвестны. Позже в суде Терио рассказал, что безостановочный плач Самуэля не давал Виру уснуть. Тот потерял самообладание и сначала наорал на ребенка, а затем поднял его за шею и несколько раз ударил по лицу. Когда на следующий день Рош узнал о случившемся, Самуэля забрали у Вира и передали под опеку Габриэллы Лаваль, которая выполняла в коммуне обязанности медсестры. Однако состояние мальчика стремительно ухудшалось, помимо серьезной гематомы на голове у него опух пенис.

Терио решил, что Самуэль по какой-то причине не может помочиться, поэтому скопившаяся жидкость и привела к опуханию. Недолго думая, гуру решил «исцелить» ребенка самостоятельно. Вариант с обращением в больницу он, конечно, даже не рассматривал. Лаваль по его просьбе продезинфицировала ножницы алкоголем. Затем Терио, как он сам рассказал, «вскрыл» опухшую часть пениса. На следующее утро двухлетнего ребенка нашли мертвым. Тем же вечером Рош в разговоре с родителями ребенка Жаком Жигером и Марис Гренье, а также с остальными членами коммуны, невозмутимо заявил, что нужно сжечь тело — если похоронить, то разложение привлечет медведей и других животных. Все согласились. Клод Уэллетт кремировал ребенка. Жизнь в коммуне продолжилась своим чередом.

Существует и другая версия событий, приведших к смерти Самуэля, которую рассказывают со ссылкой на участников секты журналисты Пол Кайхла и Росс Лэйвер. Согласно этой версии, после избиения Гаем Виром на лице у ребенка появились синяки, но в остальном ничто не свидетельствовало о проблемах со здоровьем. Однако Терио ни с того ни с сего решил, что мальчику необходимо провести обрезание. Он не только стерилизовал 95-процентным этиловым спиртом ножницы, но и вылил немного спирта в рот Самуэлю — в качестве «анестетика». Одного этого уже было достаточно, чтобы маленький ребенок скончался от отравления, не говоря уже о нанесенных Терио повреждениях.

По тому, насколько безропотно члены секты, включая родителей Самуэля, отреагировали на случившееся, можно судить о степени контроля Роша. К началу 1980-х уже ничто не могло пошатнуть его авторитет и заставить паству отвернуться от Моисея.

Наказание Гая Вира, садистские издевательства и первый суд: дикая череда событий, после которой секта Терио невообразимым образом продолжила существование 

На протяжении шести месяцев после гибели Самуэля в коммуне не происходило ничего необычного. Но вечером 14 сентября 1981 года Терио напился (это случалось все чаще), обозлился за что-то на Гая Вира и объявил, что тот должен понести наказание за случившееся с ребенком. Состоялся показательный суд, на котором отец Самуэля Жак Жигер выполнял обязанности судьи, «королева» секты Жизель Лафранс — обвинителя, а Клод Уэллетт — защитника. Шесть жен Терио составили жюри присяжных. Слушание продлилось час и завершилось оправданием по причине невменяемости. Роша такой итог не удовлетворил. Он отвел Жака Жигера в сторону и предложил все-таки наказать Гая Вира. Жак не хотел ничего подобного, но не нашел в себе сил противиться Моисею. В качестве способа наказания тот выбрал оскопление.

Чтобы сохранить иллюзию равноправия, Терио созвал новое жюри из 10 человек, в которое вошел и его 12-летний сын Рош-младший. Голосовать «присяжным» предстояло лишь по одному вопросу — кастрировать Гая Вира или нет. Трое проголосовали против — родители Самуэля и Жизель Лафранс. Все остальные поддержали предложение своего лидера. Виру по понятным причинам происходящее совсем не понравилось, но Рош включил харизму и убедил того, что кастрация избавит его от хронических мигреней. Еще Терио заверил Вира, что у того проблемы со здоровьем от избыточной мастурбации, а если не будет полового органа, то не будет и соблазна предаваться пороку. Последний аргумент Роша состоял в том, что оскопление позволит Гаю перейти на следующий уровень во внутренней иерархии — из «раба» он станет «евнухом». Со стороны такие манипуляции кажутся нелепыми, но Вира они впечатлили настолько, что он даже написал заявление о согласии на операцию.

Затем Терио уложил его на кухонный стол, а Габриэлла подготовила инструменты. За несколько минут Рош оскопил Вира с помощью щипцов и бритвы, пока тот старался не показывать боли. Отрезанную мошонку завернули в салфетку и выбросили. Габриэлла меняла Виру повязки каждые 20 минут и выписала ему диету с повышенным содержанием железа. «Исцеленный» от головных болей постепенно пришел в себя.

Вир вроде бы понес наказание и выполнил все, чего от него требовал Терио, но отношение к евнуху не улучшилось. Возможно, учитывая нестабильное состояние Вира, Рош считал его угрозой для безопасности коммуны и для своего положения, поэтому делал все, чтобы сломить его. Вир превратился в боксерскую грушу — издевательства над ним Терио использовал, чтобы еще сильнее сплотить костяк секты. Иногда Рош избивал Гая сам, а иногда заставлял последователей протыкать Вира ножами и другими острыми предметами, а затем отзывал их, прежде чем жертва истекала кровью. Сам Рош сравнивал это с тем, как Бог в последний момент остановил Авраама от жертвоприношения Исаака.

Постоянные истязания изменили отношение Вира к Терио и к коммуне. Он больше не считал происходящее этапом на пути к духовному перерождению и начал всерьез опасаться за свою жизнь. 5 ноября он тайком покинул секту, добрался до близлежащей деревушки Сент-Жог и поведал местным путаную историю о ребенке, который погиб от удара копытом лошади. Деревенские вызвали полицию. Сначала Вир почти ничего не рассказал, но после того как копы помариновали его какое-то время и пригрозили отправить в тюрьму или лечебницу, не выдержал и все выложил. Полиция региона уже долгое время следила за группой Терио и знала о периодических конфликтах между членами коммуны и лесорубами из Сент-Жога. Показания Вира наконец дали властям повод не просто произвести рейд, но и выдвинуть против сектантов конкретные обвинения. 9 декабря полицейские провели облаву. Они арестовали Терио, Лаваль, Жака Жигера и Уэллетта по подозрению в причинении вреда Самуэлю Жигеру, а также прочесали каждый сантиметр участка, где располагалась коммуна.

В ходе обыска полицейские обнаружили то, что осталось от сожженного Самуэля, согласие Вира на проведение кастрации и даже самодельные бюллетени, которые использовались для голосования по поводу его судьбы. Семерых детей, которые проживали на территории коммуны, передали социальным службам. На допросах никто из подопечных Терио как будто не отдавал себе отчета в серьезности происходящего. Зато осмотревший останки Самуэля коронер пришел к выводу, что члены коммуны несли ответственность за гибель ребенка. 18 декабря 1981 года Терио, Жигеру, Гренье, Лаваль и Виру предъявили обвинения в преступной небрежности, а отдельно Терио и Лаваль — еще и в причинении вреда здоровью Вира в ходе кастрации. Клода Уэллетта за попытку сжечь тело обвинили в препятствовании правосудию, а еще нескольких участников секты — в отсутствии надлежащего надзора за своими детьми или за детьми, которые находились у них на попечении.

В конце того же месяца оставшиеся на свободе последователи Терио получили уведомление о выселении. Их обязали покинуть «Вечную гору», где у них не было никаких юридических оснований находиться. 18 января 1982 года рейнджеры посетили ферму и разогнали всех, кто не ушел сам. Суд над Терио и его приближенными продлился девять месяцев и сопровождался нескончаемыми эпатажными выступлениями Роша. И он сам, и его последователи не признали себя виновными ни по одному из пунктов. Остальные их соратники нашли себе разные работы в городе Нью-Карлайл, где проходил процесс, и посещали каждое заседание. Однако ни их поддержка, ни пафосные монологи Роша не повлияли на вердикт. Всех подсудимых признали виновными.

Жигера и Уэлетта приговорили к полугоду заколючения и трем годам условно, Лаваль — к девяти месяцам в тюрьме и трем годам условно. Гая Вира признали невменяемым и вернули в клинику, где он раньше проходил курс лечения от депрессии. Самое строгое наказание — два года в тюрьме и три года условно — получил Терио. Отбывать наказание его отправили в Квебек-Сити. Туда же, вслед за своим гуру, последовали остававшиеся на свободе члены секты. Поделившись на группы по несколько человек, они сняли четыре квартиры. Власти тем временем сравняли их хижину с землей.

Можно было ожидать, что на этом история секты Терио закончится. Трудно влиять на последователей, находясь за решеткой. Однако Рошу это удалось, даже в тюрьме он оставался для остальных все тем же Моисеем. Они видели свой святой долг в том, чтобы дождаться его освобождения и восстановить все, что было потеряно.

В 1983-м Жигер, Уэллетт и Лаваль вышли на свободу и присоединились к соратникам. Роль лидера в отсутствие Терио взяла на себя его жена Жизель Лафранс, а ее правой рукой стала одна из первых учениц Роша Соланж Бойлар. Как и раньше, сектанты старались максимально изолироваться от остального мира и почти не контактировали с родными. Терио подбадривал их и давал наставления по телефону, а сам работал над книгой о своей жизни и об истории коммуны.

Его тюремные мемуары под названием «Случай Моисея. Гора вечного» сектанты на заработанные деньги опубликовали небольшим тиражом, пока Рош еще находился за решеткой. Именно в этом сочинении он рассказал о своих удивительных встречах с медведями, единении с природой, огромном пенисе, познаниях в народной медицине и откровениях, благодаря которым у него появилась целительские способности. Повествуя о жизни Горной семьи Святого Моисея, он полностью обошел тему насилия, за исключением гибели Самуэля Жигера. Впрочем, в последней, по словам Терио, был виноват исключительно неуравновешенный Гай Вир. Кастрацию же, как утверждал Рош, он провел по просьбе Вира, а вовсе не потому что захотел наказать «раба».

В тюрьме Терио не встревал в неприятности, поэтому не отсидел до конца даже свои два года и вышел на свободу досрочно в феврале 1984-го. Он сразу же воссоединился с остальными. Робкие предложения снять дом в городе Рош сразу же отмел и начал планировать новый переезд в глушь, подальше от пороков и соблазнов внешнего мира. Всех детей, которые жили в коммуне, вернули родителям с условием, что те будут уведомлять службу защиты детей о своих перемещениях. Как и в прошлый раз, бегство в леса Рош воспринимал как способ избавиться от навязчивого внимания властей — особенно с учетом того, что он сам и его ближайшие соратники по-прежнему имели непогашенную условную судимость и должны были регулярно отчитываться обо всех своих делах.

Вместе с Жаком Гренье Терио отыскал подходящий участок земли в провинции Онтарио. Так началась последняя — и самая кровавая — глава в истории его секты.

На новом месте Терио пустился вразнос, одна из его жен заморозила пятимесячного ребенка до смерти, а за секту взялись соцслужбы

Новым домом для секты стал участок неподалеку от поселка Бернт-Ривер и городка Линдси в графстве Виктория, провинция Онтарио. Как и ферма на «Вечной горе», этот клочок земли тоже был окружен густыми лесами. Рош вроде бы взялся за ум — снова перестал пить и даже пообещал остальным, что отныне в коммуне не будет никакого насилия. В мае 1984 года за ним последовала группа из 21 человека. Их новая хижина, по задумке Роша, должна была получиться намного комфортнее предыдущей халупы: проект включал в себя два этажа, кухню, пекарню, хибарку для добычи тростникового сахара, коптильню, погреб и каменный алтарь, чтобы Терио мог общаться с Богом.

Строительством занимались все взрослые, кроме Роша: двое мужчин и девять женщин, из которых четверо были беременны. Возраст 10 детей, которые на тот момент жили в коммуне, колебался от года до 15. Работы продолжались все лето, причем приходилось носить плотные штаны и свитера, чтобы хоть как-то обезопасить себя от надоедливых москитов. Сам Терио ограничился тем, что с помощью бензопилы, мотора от снегохода и запчастей от старого велосипеда соорудил нечто похожее на пилораму. Еще одно изобретение Роша напоминало водяную мельницу. Однако в большинстве дел он участвовал только на этапе планирования. Выполнять основную работу приходилось всем остальным.

В рамках духовного перерождения Рош сменил имя и стал называть себя «Рок» на английский манер. Изменилось и название секты: Горная семья святого Моисея превратилась в Детей муравейника, что должно было символизировать трудолюбие и сплоченность последователей Терио.

От подобия нормальности, которое Рош поддерживал какое-то время после выхода из тюрьмы, не осталось и следа, едва коммуна снова изолировалась от общества. Внешние контакты опять сократились до минимума, и Терио опять начал налаживать дисциплину садистскими методами. Никто из жителей Бернт-Ривер или Линдси, которым приходилось так или иначе контактировать с членами коммуны, не знал об их прошлом и о громком расследовании в Квебеке. До поры до времени местные относились к сектантам как к безобидным чудакам.

Терио ввел новую иерархию, в соответствии с которой каждой из женщин надлежало выполнять определенные обязанности. Ниже всех Терио поместил мать погибшего Самуэля и супругу Жака Жигера Марис Гренье. Ей было запрещено спать с мужем и даже разговаривать с ним или с Рошем. Мессия внушил Жигеру, что если Марис обратится к нему, ее следует ударить, невзирая на то, что она снова была беременна. По версии Терио, одно из родимых пятен на теле Гренье напоминало число зверя 666, что делало ее опасной для остальных. Травля достигла кульминации, когда Марис с двумя детьми выгнали в отдельный сарай.

Одна из жен Терио вспоминала про тот период в жизни секты: «С каждым днем Моисей казался мне немного более грубым. Он объяснял это тем, что преодолеть слабость плоти можно только через смирение, но иногда мне казалось, что [в его обращении с нами] не хватало любви. Мало-помалу чудесное товарищество ранних дней сменилось подозрительностью. Каждый хотел получить одобрение Моисея. Некоторые члены коммуны начали объединяться между собой. Мне показалось, что наше сообщество разделилось на две группы — на любимчиков и всех остальных. Что я могла сделать, чтобы вернуть его расположение?».

Сталкивание последователей между собой и непрерывная эскалация жестокости наложилась на финансовые трудности: оказалось, что в Онтарио секта не могла рассчитывать на такие же щедрые социальные выплаты, как в Квебеке. Чиновники объяснили это тем, что Дети муравейника представляли собой не семью, а добровольное объединение людей, которые, вообще-то, вполне могли существовать отдельно друг от друга. Рош со свойственной ему дьявольской прозорливостью использовал отказ властей от содержания секты как очередной повод внушить ученикам ненависть к окружающему миру.

Терио убедил последователей, что лучший способ обеспечить себя в такой ситуации — это воровство. Сектанты начали методично обчищать полки продуктовых в Линдси. С прилавков пропадали консервы, туалетная бумага, мясо, овощи, молочные товары и все остальное, чего Дети муравейника больше не могли себе позволить. Они даже сшили куртки с большими внутренними карманами, чтобы было куда прятать улов.

Однако талантливых воришек из сектантов не получилось: в январе 1985-го полицейские поймали с поличным Жака Жигера, Габриэллу Лаваль, Николь Руэ, Клода Уэллетта и Роша-младшего, который снова последовал за отцом. При себе у этих пятерых оказалось товаров на сумму больше 450 долларов. Копы решили на первый раз не заводить дело и отпустили последователей Терио при условии, что они больше никогда не переступят порог ни одного магазина в городе Линдси.

Несколько жен Роша по его просьбе связались с родителями и попросили прислать денег. Кое-кто согласился. Тех, кто отказался помогать детям финансово, пока те не покинут секту, Терио выставил монстрами. Несмотря на все трудности, никто не захотел покидать общину. Со временем Детям муравейника все-таки удалось частично решить трудности с деньгами своими усилиями, они начали ходить по домам и торговать фруктами и выпечкой. Впрочем, большинство участников секты все равно сидели на убогой диете из кукурузы и картофеля. Когда становилось совсем худо, с припасами помогали добросердечные соседи.

Главной проблемой членов коммуны в последующие годы стало не пропитание (голодная смерть им все-таки не грозила), а усугубление садистских наклонностей Терио. После короткой завязки он снова начал пить. Спиртное делало его деспотичным и непредсказуемым. Он без конца бормотал что-то о своих сокровищах, которые на самом деле представляли собой горстку краденой бижутерии.

Когда ему становилось скучно, он приказывал своим женам бороться без одежды — и без правил. Еще одно развлечение заключалось в том, что кто-то из мужчин вставал в центр круга из женщин, а те избивали его на потеху гуру. Тех, чье поведение казалось ему грубым, Рош лупил рукояткой топора или молотком, причем обращаться в больницу запрещалось. Участники секты рассказывали, что иногда Терио в качестве наказания мочился на них, а порой заставлял есть или размазывать друг по другу экскременты. Один раз он приказал провинившейся женщине съесть дохлую мышь. В другой — решил, что Жаку Жигеру необходимо провести обрезание, и в результате отхватил ему почти всю головку.

Свои действия Терио объяснял инструкциями от Бога. Тот якобы поручал своему посланнику на Земле наказывать учеников, чтобы те могли очиститься и искупить грехи. На следующий день после очередного загула с побоями и членовредительством Терио обычно рыдал и молил Всевышнего, чтобы тот прекратил использовать его в качестве орудия своего жестокого возмездия. Никакого ответа он, видимо, не получал, поэтому насилие продолжалось. Атмосфера в коммуне влияла на остальных, в попытках угодить Рошу они шли на немыслимые поступки.

Одно из самых страшных происшествий в истории Детей муравейника началось около 9 утра 26 января 1985 года именно по этой причине. Габриэлла Лаваль уже давно обратила внимание на то, что Моисей недолюбливает ее ребенка от него — мальчика, которому на тот момент было пять месяцев и который, по словам Роша, носил на себе «метку дьявола» (под ней он, видимо, понимал обычное родимое пятно). Тем злополучным утром Габриэлла положила сына в тачку и выкатила на улицу, где стояла температура около минус 10 градусов по Цельсию. Шел снег. Меньше чем через два часа ребенок скончался. Габриэлла позже объясняла свой поступок состраданием: она якобы боялась, что Терио мог сделать с мальчиком, поэтому решила оборвать его жизнь «милосердным»  способом. О смерти ребенка уведомили властей, но на этот шаг Рош решился только потому, что водил дружбу с местным коронером. Тот объяснил случившееся синдромом внезапной детской смерти.

Служба защиты детей и так пристально следила за коммуной, а теперь внимание к Терио и его группе только усилилось. Примерно тогда же Рош разрешил Марис Гренье (единственной из оставшихся в секте женщин, которую он не взял в жены) уйти, но выдвинул одно условие: Марис должна была оставить с ним старшую из трех своих детей, девочку, которая родилась еще до того как Гренье и Жак Жигер попали под влияние гуру. Марис не сомневалась, что еще через пару лет Терио собирается включить ее дочь в свой гарем. Однако к тому времени Гренье настолько устала от издевательств и настолько волновалась за безопасность других детей, самому младшему из которых не исполнилось и года, что побоялась торговаться с Рошем. Она спешно собралась и покинула секту, оставив девочку. Придя в себя, Марис обратилась к юристам и твердо решила сделать все, чтобы вызволить дочь.

Формально девочка жила со своим отцом, который обладал равными с Гренье родительскими правами. Однако Марис пожаловалась властям на неподходящие условия в коммуне, и проверка подтвердила ее правоту: оказалось, что Терио по-прежнему делил детей на своих и чужих, называя последних «животными» и «рабами». У двух младших детей Гренье врачи выявили острое недоедание. Всем остальным участникам секты запрещалось общаться с ними, как и с их матерью.

Соцработникам Марис сказала, что ей было комфортнее, когда за детьми присматривал неуравновешенный Гай Вир, чем когда они оставались наедине с Рошем. Отпрыскам самого гуру, несмотря на вроде бы привилегированное положение, приходилось не сильно лучше: единственным, кому позволялось проявлять к ним теплые чувства был их отец. Когда соцработники приехали в коммуну с проверкой, состояние детей привело их в ужас: у многих гнили зубы и почти все серьезно отставали в развитии. Они явно содержались в условиях антисанитарии, не получали образования и плохо питались. Многие дети, которым уже полагалось ходить и разговаривать, вместо этого ползали и кричали.

Соцработники узнали, что иногда, когда Терио становилось скучно, он брал двух детей и поднимал их над костром, угрожая кинуть одного в пламя. Матери детей бросались на колени и умоляли Роша, чтобы тот пощадил именно их ребенка. Другое развлечение состояло в том, что кого-то из детей за одежду прибивали гвоздями к дереву, а другим приказывали кидать в него камни или ножи. Как и несколько лет назад в Квебеке, когда Терио заставлял последователей избивать Гая Вира, лидер секты воспроизводил таким извращенным образом библейский сюжет о несостоявшемся жертвоприношении Исаака.

Еще Рош проводил для детей специальные уроки, на которых в крайне специфичной форме объяснял свое учение. Он утверждал, что Бог живет под землей, и говорил, что именно поэтому цветы и деревья растут именно из земли. А иногда, по его словам, Бог требовал жертв. Несколько раз, когда это происходило, Терио проводил в присутствии детей ритуал, в ходе которого снимал с себя всю одежду, потрошил козла или другое животное и купался в его крови. Еще дети рассказали соцработникам, что в хижине проходили оргии, в которых участвовали почти все члены секты. В ходе таких мероприятий Терио иногда заставлял детей мастурбировать ему или наблюдать, как взрослые мастурбируют друг другу. Так Рош представлял сексуальное воспитание.

В декабре 1985-го соцслужбы забрали у Детей муравейника 14 несовершеннолетних. Всех детей распределили по приемным семьям и приютам. Разбирательства по поводу того, что с ними делать, продолжались аж до октября 1987 года, когда суд наделил их официальным статусом «подопечных короны» и окончательно решил не возвращать их в секту, несмотря на то, что Терио был их отцом.

Против такого решения выступала независимая комиссия, которая в своем заключении похвалила Детей муравейника за «дух первооткрывателей» и «революционный подход» к секспросвету. Рассказы о ритуалах эксперты посчитали преувеличением и следствием чересчур богатой фантазии. Однако показаний соцработников и медицинских отчетов оказалось достаточно: Терио лишили родительских прав и охарактеризовали как манипулятора, склонного к растлению и эксплуатации. Вдобавок Роша обвинили в препятствовании правосудию за преследование семей, куда поместили детей из секты. Еще один конфликт у Терио возник с жившим по соседству строителем каноэ — тот раньше вел дела с сектантами, а потом обвинил их в запугиваниях.

Несмотря на все мутные истории, никаких серьезных обвинений Рошу не предъявляли, во многом потому, что те, кто мог бы свидетельствовать против него, молчали из страха. Люди опасались, что последователи Терио жестоко отомстят любому, кто осмелится навредить их гуру. Давать показания отказалась даже Марис Гренье. Ее вполне устраивало, что она спаслась сама и освободила из клешней Роша всех своих детей.

Белая горячка вывела манию величия Терио на новый уровень. Он провел свое самое фатальное «исцеление», а потом помастурбировал в череп жертвы, чтобы ее возродить 

К середине 1980-х Терио, раньше гордившийся трезвостью и аскетичным образом жизни, уже практически не просыхал. Нескольких банок пива ему хватало, чтобы пуститься в пространные разглагольствования о своих отношениях с Богом и сверхъестественных способностях, которыми Всевышний наделил его, своего пророка. От поучений Рош переходил к наказаниям. Наказания же становились все более садистскими.

Как-то Терио за что-то разозлился на Клода Уэллетта и приказал тому ходить с резинкой, туго обмотанной вокруг мошонки. Клод подчинился. Наказание продолжалось так долго, что резинка нанесла серьезный вред половым органам Уэллетта. Рош отреагировал так же, как всегда реагировал на проблемы со здоровьем своих последователей: начал готовиться к операции. Он разрезал мошонку Уэллетта бритвой и голыми руками извлек раздувшееся от инфекции яичко, а затем прижег рану раскаленным металлом. На этом Терио не успокоился и устроил новое голосование о том, стоит ли забить Клода камнями за якобы совершенные им святотатства. Сектанты проголосовали против казни, но полностью утративший контроль над собой Рош схватился за ацетиленовую горелку и начал угрожать ей Уэллетту. Тому удалось убежать в лес. Там он оставался следующие несколько часов, пока Терио хотя бы частично не протрезвел. Похожим образом время от времени действовали почти все Дети муравейника. Некоторые даже уезжали на несколько дней к родителям, когда Рош впадал в особое неистовство. Но затем он вроде бы приходил в себя и неизменно убеждал последователей вернуться к «настоящей» семье.

В феврале 1987 года Терио метнул в Жизель Лафранс охотничий нож как раз за то, что та осмелилась ненадолго уехать из коммуны. Образовалась рана глубиной в несколько сантиметров, из которой сразу хлынула кровь. Терио в несколько глотков прикончил очередную банку пива и отправился спать. К тому моменту, когда он проснулся спустя несколько часов, раненая нога Жизель опухла — в ней образовался тромб. Реакция Роша? Конечно, операция! Заключалась операция в том, что он потыкал в рану раскаленным докрасна напильником и вылил на нее несколько кружек кипятка. Неделю спустя, когда стало ясно, что рана инфицирована, Терио решил залить ее смесью из соли, оливкового масла и еловой смолы. Немного придя в себя, Жизель снова сбежала, но, как и всегда, вернулась в коммуну через несколько дней. Она верила, что через Роша действует Бог, и не осмеливалась сомневаться в его поступках, даже если они угрожали ее здоровью, а то и жизни.

Описывать мучения, которым Терио подвергал последователей с 1987 по 1989 годы, тяжело без содрогания. Он горелкой прижег спину Жозе Пельте и живот Николь Руэ, которая только что родила первого ребенка. Когда Николь снова забеременела, Рош избил ее так, что у нее случился выкидыш. В другой раз он ранил ее в плечо из винтовки. Когда Рош-младший отказался драться со своим сыном Франсуа, Терио ударил сына в лицо. Жизель он наказал за очередную надуманную провинность, сломав ей несколько ребер стальными носками своих ботинок. Клоду, когда тот его чем-то злил, Рош методично ломал пальцы на ногах или вырывал зубы плоскогубцами. Всего Уэллетт таким образом расстался с 11-ю зубами. Однажды Терио полоснул его осколком стекла по руке, оставив глубокий порез. В другой раз, разъярившись до полного беспамятства, заставил одну из жен сломать Клоду обе ноги кувалдой. Еще он заставлял Клода садиться на горячую печь, связывал и подвешивал его под потолком, стрелял в него из револьвера.

По приказу Терио Жак кувалдой размозжил Габриэлле бедро и кусачкам отхватил ей половину левого мизинца. Сам Терио горелкой уродовал Габриэлле грудь и гениталии и заставлял ее прыгать в ледяной пруд. Как-то он вколол ей в спину раствор неизвестного состава и вывернул шприц так, что часть иглы отломилась и осталась в теле Габриэллы. Нескольким женщинам он сжимал соски тисками, пока те не начинали кровоточить. А когда у Габриэллы случилось выпадение матки, Терио сначала пытался затолкать орган внутрь тела, а потом — отрезать «лишнюю» часть куском струны. Позже он на несколько дней уехал в Юту в гости к приятелям-мормонам, с которыми сошелся на почве оправдания многоженства. Его отъезд позволил Габриэлле обратиться в больницу в Линдси, где ей провели гистерэктомию — операцию по удалению матки.

Переломы, ссадины, ожоги и порезы превратились для Детей муравейника в обыденность. Однако, несмотря на все пережитые мучения, члены секты оставались верны Моисею и оправдывали любые проявления жестокости тем, что руками Терио орудует Господь. «Я искренне верю, что то, что ты сделал, исходило не от тебя, но от кого-то намного более высшего, — писала «папочке» Соланж Бойлар. — Я верю, что тобой овладел могущественный дух. Я видела это в том, что ты сделал: метнул нож, выстрелил из винтовки, навредил маме [Жизель Лафранс]. Мои глаза видели то, что выходило за пределы видимого. Мое тело крайне боится подобных вещей, но я счастлива принадлежать моему подлинному повелителю, который в свою очередь принадлежит единственному подлинному повелителю всего живого».

Осенью 1988-го Соланж, которой до того момента удавалось оставаться относительно невредимой, довелось испытать на себе весь масштаб помешательства Моисея. Женщина в одночасье почувствовала себя неважно, речь вряд ли шла о чем-то серьезном, но Терио заявил, что у нее тяжелая болезнь печени и что спасет ее (ни за что не угадаете) только операция. Еще через несколько дней Рош напился сильнее, чем обычно и сказал Соланж, чтобы та готовилась к сеансу исцеления. Сам он провел день, гоняясь за женами. Тех, кого удавалось поймать, Рош начинал душить и при этом кричал, что их дыхание принадлежит ему.

Наконец он устал и решил, что пора лечить Соланж. Все проследовали в пекарню, которую Терио использовал как «операционную». Соланж разделась и легла на стол. Следующие полчаса Терио дрожащими руками пытался ввести ей в анальное отверстие с помощью клизмы смесь из мелассы (разновидности патоки), масла и воды. Когда ему это наконец удалось, он несколько раз ударил Соланж в живот, чтобы «расслабить». Затем вставил трубку от клизмы глубоко в рот «пациентки» и приказал остальным по очереди вдыхать и выдыхать через трубку.

На завершающем этапе «операции» Терио сделал глубокий вертикальный разрез длиной больше 10 сантиметров на правом боку и вырвал из раны кусок мышечной ткани. Кто-то зашил отверстие. После этого, по словам Роша, Соланж должна была выздороветь. Конечно, этого не случилось. Наоборот, женщине почти сразу стало хуже. По приказу Терио ее уложили сначала в горячую ванну, а потом — в ледяную. Когда после всех этих процедур Соланж легла в кровать, у нее изо рта пошла кровь, и она умерла. Причиной смерти, вероятно, стал острый перитонит, вызванный попаданием пищеварительных соков в брюшную полость.

Соланж закопали на территории коммуны. Рош утверждал, что ее смерть глубоко на него повлияла. Он якобы даже пытался покончить с собой: сначала приказал Жаку Жигеру застрелить его (тот, конечно, отказался), потом наглотался парацетамола и, наконец, решил утопиться. Однако, как утверждал Рош в письме, адресованном погибшей, зайдя в воду, он ощутил внутри себя странную силу и вернулся на берег с криком: «Бог не хочет, чтобы я умирал!». Терио убедил себя в том, что Соланж на самом деле не погибла, а переродилась, и что теперь она заключена в семени, которое он носит внутри себя. Он заставил Клода выкопать труп и полил внутренности уксусом, чтобы «уберечь от червей». Еще через несколько дней Рош приказал провести новую эксгумацию и просверлить отверстие в черепе Соланж. В эту дыру Терио помастурбировал: по его расчетам, сперма, попав на разлагающийся мозг, должна была воскресить его жену в том или ином виде.

После этого он согласился кремировать тело, как в соответствии с пожеланиями Соланж попросили его сделать остальные сектанты. Перед сожжением он приказал Габриэлле оторвать от тела одно ребро, которое с тех пор повсюду носил с собой. Еще несколько костей Рош забрал после кремации и сложил в банку, для лучшей консервации заполненную оливковым маслом. В эту банку Рош регулярно мастурбировал, надеясь таким образом возродить Соланж. Всех знакомых за пределами коммуны он убедил, что та скончалась от внезапного желудочно-кишечного кровотечения, умолчав обо всех сопутствующих обстоятельствах. Ему удалось скрыть случившееся и от родителей Соланж, и от полицейских.

Правда раскрылась лишь в начале 1989 года, когда Габриэлла Лаваль после ампутации правой руки покинула секту, добралась до больницы и под напором полицейских подробно рассказала и о фатальной операции, и о других зверствах Роша. Показания дала и Жизель Лафранс, которая уже какое-то время снова жила с родителями и игнорировала все попытки Терио заманить ее обратно в секту.

В последние недели перед задержанием Роша при попытке пробраться в Штаты секта фактически распалась: еще несколько человек не выдержали и ушли. Некоторые вернулись в Квебек и помирились с родными. Гибель Соланж, кажется, сломила даже тех, кто до того момента упорно верил в божественность гуру. До самого конца с Терио остались лишь Жак Жигер, Шанталь Лабри и Николь Руэ. Двое последних были с маленькими детьми, которых совсем недавно родили от Роша.

18 декабря 1989 года Рошу Терио предъявили обвинение в убийстве Соланж Бойлар и в нанесении тяжких телесных повреждений Габриэлле Лаваль. Он признал свою вину в обмен на возможность освобождения по УДО. На суде Рош включил обаяние и попытался убедить всех, что раскаивается в содеянном. Случившееся он объяснял тем, что его алкоголизм «катализировал психосоматическую неустойчивость». Однако обстоятельства гибели Соланж были настолько ужасны, что никакого снисхождения Терио не удостоился. В 1993-м его приговорили к пожизненному. Жигер получил пять лет, Шанталь — два за вычетом одного дня, Николь — полтора года.

Наказание Терио отбывал в приморской провинции Нью-Брансуик на востоке Канады. Чтобы быть поближе к нему, туда же после освобождения переехали Шанталь и Николь, а также Франсин Лафламм. Три женщины поселились вместе и открыли пекарню. Им так и не удалось выйти из-под влияния Роша, они оставались полностью зависимы от него и регулярно посещали его в тюрьме. За время этих визитов втроем они суммарно забеременели от Терио четыре раза. Всех этих детей забрали соцслужбы, власти считали бывших сектанток слишком нестабильными, чтобы выполнять родительские обязанности.

В 1999-м и 2002-м Терио подавал прошение об условно-досрочном, но ему оба раза отказали на основании высокого риска для общества. В 2009-м Рош вернулся в поле зрения СМИ, когда попытался продать свои стихи и картины на сайте, посвященном творчеству убийц. Власти запретили такой бизнес, поскольку по закону осужденные преступники не могли наживаться на известности, полученной благодаря преступлениям.

 

А 26 февраля 2011 года сокамерник Терио, 60-летний Мэттью Джеррард Макдональд, который отбывал наказание за убийство второй степени, нанес бывшему лидеру секту смертельное ранение в шею самодельным ножом. Рош, которому тогда было 63 года, истек кровью за считанные секунды. Макдональд сразу же сдался надзирателям. Он никак не прокомментировал свой поступок, только назвал Терио куском дерьма. За убийство его приговорили к пожизненному без права на УДО.

Смерть Терио наконец подвела черту под историей Детей муравейника. До этого легко было представить, что, выйдя на свободу, Рош в том или ином виде возродит секту. Сейчас об ужасах, которые творились в его коммуне, вспоминают редко: все-таки паства Терио никогда не превышала 30 человек, поэтому славы Дэвида Кореша, Дэвида Берга или Джима Джонса он так и не сыскал. Однако некоторые психологи, историки и журналисты до сих пор рассуждают о том, почему именно Дети муравейника превзошли своей жестокостью многие крупные и известные секты.

Самое очевидное объяснение — в личности самого Роша Терио, который явно испытывал потребность самоутверждаться за счет других. Способы, которыми ему удавалось этого достигать, при этом не имели для него никакого значения. Другой вопрос — почему последователи Терио так долго мирились с пытками и зверствам — тоже сводится к личности гуру. Важно помнить, что на протяжении почти всего периода существования секты Рош грамотно манипулировал другими участниками: женил их между собой и расторгал браки, вводил кастовую систему, ставил своих любимчиков над остальными, а затем переворачивал все с ног на голову, делил людей на рабов и приближенных, не позволял родителям общаться с детьми, внушал суеверный ужас перед концом света. Благодаря его изобретательности и харизме Дети муравейника превратились ярчайший пример стокгольмского синдрома. Многие члены секты годами отметали любые подозрения насчет Терио и убеждали себя, что он никак не может быть просто садистом-алкоголиком с манией величия и жаждой власти. Им было проще оправдать поведение Роша, согласившись с тем, что он говорил про особые отношения с Богом.

К тому же, годами живя в изоляции и почти не контактируя с внешним миром, многие сектанты утрачивали способность мыслить трезво обо всем, что касалось их коммуны. Под влиянием Терио они поддавались паранойе и начинали верить, что любое постороннее вмешательство представляет собой экзистенциальную угрозу для их существования.

В заключение приведу отрывки из рассуждений бывших последовательниц Терио, которые после распада секты потратили много лет, чтобы привести свою жизнь в порядок и примириться с кошмарным прошлым.

Габриэлла Лаваль: «Я вспоминала про культ Чарльза Мэнсона в Соединенных Штатах и спрашивала себя, не происходит ли тут то же самое. Затем я одергивала себя: нет! Это не то же самое, это не могло быть тем же самым. Моисей был хорошим человеком. Разве голоса не говорили мне, что он мог видеть все вплоть до самого конца? И кто я такая, чтобы судить его? Разве не говорилось в Нагорной проповеди: “Не судите, да не судимы будете”? Разве не говорилось в Евангелии от Матфея: “Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить”?».

Франсин Лафламм: «Кто был безумнее? Я или Рош? Мы оба были безумны. Он утверждал, что является единственным подлинным посланником Господа, а я верила в то, что я дитя Господне, поэтому должна слушаться его посланника. Мы оба ели из одной тарелки — и питались мы невежеством и просвещением. Лишь в последние три года жизни в коммуне я начала воспринимать его по-другому и подозревать, что он совсем не соответствовал моему представлению о нем. Как только я это осознала и начала пристально наблюдать за его поведением, мне стало ясно, что у Терио была серьезная проблема, которую я не могла объяснить. Тогда же я почувствовала, как горечь пронзила все мое бытие. Как будто пелена божественности спала и моя мечта рухнула, не оставив ничего, кроме любви к этому человеку».