Практически вся политическая верхушка «нового Казахстана» — родом из «старого», подчёркивают исследователи в публикации, анализирующей реформы президента Касым-Жомарта Токаева.
«Старый «новый Казахстан». Что поменяли реформы Токаева» — статья под таким заголовком вышла на сайте берлинского Центра Карнеги по изучению России и Евразии. Ее авторы директор исследовательского центра PaperLab в Астане социолог Серик Бейсембаев и политолог Алия Тлегенова анализируют слова и действия президента Казахстана после Январских событий.
«В начале 2022 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев едва не потерял власть: сотни тысяч людей вышли на улицы, требуя перемен. Крайне жесткие меры вроде приказа президента «стрелять на поражение» успокоили протестующих. Но недовольство в обществе осталось. Чтобы стабилизировать ситуацию, власть анонсировала беспрецедентную программу реформ, которые должны были привести к созданию «Нового Казахстана», — отмечают эксперты.
Токаев для закрепления победы во внутриэлитной борьбе нуждался в широкой общественной поддержке, и он анонсировал пакет политических реформ, оформившихся в концепцию «Нового Казахстана» — страны, которая избавляется от «токсичного наследия Назарбаева» и движется в сторону демократии. Реформы предполагали либерализацию партийной и избирательной системы, сокращение президентских полномочий, выборы по одномандатным округам в нижнюю палату парламента, снижение минимального числа членов для регистрации партий.
По мнению Бейсембаева и Тлегеновой, ожидать системных, а не декоративных изменений было бы наивно. «Настоящие демократические реформы пошатнули бы основы авторитарного режима, главные бенефициары которого — Токаев и его окружение», — отмечают они.
В статье говорится, что не оправдались ожидания и от смены лиц в госуправлении. «Почти все нынешние министры и акимы — главы местных исполнительных органов власти — вышли из назарбаевской колоды управленцев. Например, премьер Олжас Бектенов всю жизнь проработал на госслужбе, а последние пять лет занимал руководящие позиции в Агентстве по противодействию коррупции. Председатель Сената Маулен Ашимбаев — тоже типичный выходец из назарбаевской системы», — отмечают авторы.
Эксперты подчеркивают, что «серьезного перераспределения власти тоже не произошло»: «Несмотря на декларируемое увеличение полномочий парламента, ключевые решения по-прежнему принимают глава государства и его администрация… Выборность акимов низовых уровней мало что изменила, так как у центральной власти остались все рычаги влияния на этих чиновников».
Токаев же заявляет, что благодаря реформам политическая система страны кардинально изменилась, расширены влияние парламента и ответственность правительства. «Баланс между ветвями власти восстановлен. Возросла общественная роль политических партий. Есть конкретные механизмы, которые позволяют нашим гражданам открыто выражать свое мнение и быть активными в обществе. Мы усовершенствовали избирательную систему. Акимы сёл и районов избираются прямым голосованием», — сказал президент на встрече с представителями СМИ в июне.
Тлегенова и Бейсембаев пишут, что «Токаев, который в начале своего президентства казался мягким и скромным, за два года эволюционировал в типичного автократа-патриарха». Отдельные признаки указывают на перерождение токаевского режима в еще более жесткий авторитаризм, считают авторы. Они упоминают вынесенный в 2023 году приговор известному активисту Марату Жыланбаеву — семь лет тюрьмы по обвинению в «финансировании экстремистской организации» — и аналогичное наказание по такому же обвинению журналисту Думану Мухаммедкариму, чей YouTube-канал «Не дейді» стал популярен после Январских событий. Правозащитные группы признали Жыланбаева и Мухаммедкарима «политическими заключенными».
Астана отвергает наличие политзаключенных. В интервью «Егемен Қазақстан» в начале года Токаев заявлял, что в законодательстве Казахстана «нет ни одного указа, ни одного закона, ни одного другого нормативного документа, по которому граждане могли бы преследоваться за свои политические взгляды».
«Настоящие реформы требуют не просто новых лозунгов, а реального ограничения полномочий и привилегий правящей верхушки. Но она к этому явно не готова. Легче установить красные линии и отлавливать тех, кто их пересекает», — резюмируют авторы.
